Та же широкая кровать из темного дерева, тот же телевизор в углу, те же полосатые, белые с четным, занавеси по стенам… А на кровати — женская фигура… Лежит… Потом сидит… Лица почти не видно. Закрыто растрепавшимися волосами. Рот завязан белой тряпкой. Одни глаза, огромные, кричащие…
— Сейчас ты увидишь, что будет с тобой, если не выполнишь мои, наши условия, — не торопясь, придавая каждому слову особый вес, произнес Интеллектуал. — Смотри, не отрываясь. Ни в коем случае не закрывай глаза. Иначе придется открывать их насильно. Надеюсь, ты помнишь, как это делалось в блестящей киноленте «Заводной апельсин»?
Я кивнула. «Заводной апельсин»… Там парню, которому показывали ужасы насилия на экране, вставляли под веки особые распорки, чтобы он не смел закрывать глаза, а смотрел и смотрел… Чудовищная придумка!
Мое тело в предчувствии чего-то из ряда вон выходящего сжалось в комок, а когда пошли кадры за кадрами, каждую жилку, каждый нервик бросило в дрожь, и словно все мои молекулы, атомы, нейтроны-протоны устроили дикий неуправляемый перепляс. Я закрыла глаза, зажмурила крепко-крепко.
— Открой! Смотри! — приказал мой мучитель. Он, оказывается, стоял рядом.
Я не посмела ослушаться. Только крепче вцепилась ногтями обеих рук в свои колени до боли…. И смотрела, смотрела… Теперь на меня напал столбняк. Словно истукан, сотворенный из каких-то чурочек-железяк, я смотрела и видела то что видеть никак нельзя, чего не может быть никогда, ни за что не может быть, а оно происходило, длилось…
Девушку, а это была худая, молоденькая девушка с завязанным ртом, схватил за руку какой-то огромный тип в камуфляжном пятнистом, в черном «чулке» на лице, дернул и потащил к двери. Она попробовала упираться босыми ногами. Но подошел второй мужик, одетый так же, как и первый, со шприцем наперевес… После укола тело девушки обмякло, на него натянули черный блестящий мешок.
— Боже мой, Боже мой! — вырвалось у меня.
— Смотри дальше! Оцени, как профессионал, превосходное качество сценария и операторской работы. Сама знаешь, как сложно снимать документ. Вообще, как сложно жить! Хотя наше время вовсе не исключительное, как ты думаешь. Все было и все ещё миллион раз будет. Катулл сказал, и Монтень его процитировал: «О неразумный и грубый век!» Тот же, кто вроде тебя, не желает смиряться с очевидным, кто пробует другим указывать, как им следует поступать, — должен не путаться под ногами. Не оборачивайся! Хотя понимаю, тебе очень хочется удивиться лишний раз, почему образованный человек занимается черт знает чем… Инфантильная дурочка — вот ты кто. Смотри сюжет. Он развивается весьма поучительно для твоей примитивной инфантильности, которую ты готова считать добродетелью, высокими гражданскими чувствами и прочее…
Я смотрела и видела… Мчится мусоровозка. Свет другой, видно, утро раннее, да к тому же осеннее… Мелькают окраинные дома… пошла пустошь… редкие деревья… Машина останавливается где-то среди навала каких-то предметов.
— Надеюсь, поняла, что это свалка? — учтивым тоном интересуется Интеллектуал.
— Не вдруг, — призналась я.
— Таких свалок, к твоему сведению, в Москве много-много… Все похожие, — последовало добросовестное разъяснение. — Теперь послушай, как говорит наш человек с представителем свалки. Голоса, естественно, изменены.
На экране возник бульдозер, металлической скобой к зрителю. Первый голос:
— Держи. Чтоб как всегда — досконально.
Руки с долларами. Драгоценные бумажки полураспущены веером.
Второй голос, погрубее:
— Обижаешь, начальник. Сам гляди, если время есть.
— Погляжу.
Глубокая, заранее, видимо, приготовленная яма. Черный мешок с телом лежит поблизости. Бульдозер вздрогнул и полез всей своей тяжестью давить его и давил до тех пор, пока оно не стало плоским, как доска… Металлическая скоба загребла его вместе с мусором и швырнула на дно ямы. Следом полетели пласты всякой слежавшейся дряни.
— А если, все-таки, найдут? — подала я свой беззаконный, дрожащий голос.
— Исключено, — получила в ответ. — В мешке достаточно серной кислоты. Что найдут? Даже если… Ты, что ж, не осознала? Вероятно, училась на своем факультете журналистики не слишком старательно, или же там не дают полноценных знаний и потому не в курсе, что сказал Лукреций. Он же сказал следующее: «Для проницательного ума достаточно этих слабых следов, чтобы по ним достоверно узнать остальное».
После увиденного мне нечего было терять. Так, во всяком случае, показалось. Словно бы то, что произошло с той девушкой на экране, — уже случилось и со мной, меня, бесчувственную, засовывали в черный мешок, потом раскатывали в лепешку и погребли под навалом мусора… У меня словно бы не осталось причин придавать значение этому Миру, если я уже там, далеко-далеко… Это был конечно, какой-то нервный, возможно, психический срыв, но я вдруг услыхала со стороны собственный подхихикивающий и вроде как бесстрашный голос:
— А ты… Интеллектуал… предполагаю, был когда-то душой студенческой компании… Небось, и в КВНе участвовал? Призы получал, как самый веселый и находчивый?
— Положим, — был сухой ответ. — Только это к делу не относится. Время! Время! Готова прояснить до конца свою связь с органами? Кто и какое задание тебе дал? О чем ты там трактовала с небезызвестным Николаем Федоровичем?
— Странно, — сказала я. — Если он работает на вас — вам же проще всего спросить его об этом…
— Ох, и умна! — Маска раздраженно заходила по комнате. — Здесь задаю вопросы я! Ты обязана только отвечать! Вопрос: очень хочешь видеть Аллочку? Очень хочешь знать, что с ней? Гляди! — шагнул к двери, крикнул кому-то:
— Давай!
Существо, которое вползло в комнату, никак не могло быть изящной, чистенькой, похожей на куколку медсестрой Аллочкой. Растрепанные волосы, блуждающий взгляд, кровь на лице, на голубом платье, разорванном в нескольких местах.
— Гляди на свою Аллочку! Гляди, не мигай! — потребовал Интеллектуал. — Торопись насмотреться, пока её не утопили! Проворонила она тебя! Поздно заподозрила!
— Аллочка! — позвала я. — Аллочка!
Но существо, стоявшее на четвереньках, никак не отреагировало на мой голос. Его шатало и мотало…
— Убрать! — потребовал, возможно, бывший весельчак Кавээнщик. И сейчас же валились двое в камуфляже, черных «чулках» вместо лиц и совести, подхватили слабое, словно развинченное тело медсестры и вынесли…
— Что с ней будет? — пролепетала я.
— Ну ты и упряма! — получила в ответ. — Самое время тебе думать о себе! Нет же, так и тянет о других… Но я заставлю тебя быть более благоразумной! Экран! — хлопнул в ладоши.
Комната опять погрузилась во мрак, а на стене, на белом квадрате, вспыхнул четырехугольник света. Стремительно прямо на меня поехала чья-то голова… вернее, лицо… Сначала оно показалось мне вовсе незнакомым, потому хотя бы, что вокруг него пузырилась кровавая пена…
Я зажмурилась и попросила:
— Не надо! Не надо! Нельзя!
И потеряла сознание. И, возможно, упала бы на пол, если бы не Интеллектуал, попридержавший мое тело за плечи:
— Сиди и смотри! Сиди и смотри! Нет у тебя выбора!
Но как я могла смотреть на голову своей матери, плавающую в кровавой пене…
— Что вы с ней сделали?! Что вы с ней сделали?! — я извернулась и ухватила своего мучителя за черный «чулок» на его лице… Он цапнул мою руку, надавил и отбросил в сторону:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Сейчас ты увидишь, что будет с тобой, если не выполнишь мои, наши условия, — не торопясь, придавая каждому слову особый вес, произнес Интеллектуал. — Смотри, не отрываясь. Ни в коем случае не закрывай глаза. Иначе придется открывать их насильно. Надеюсь, ты помнишь, как это делалось в блестящей киноленте «Заводной апельсин»?
Я кивнула. «Заводной апельсин»… Там парню, которому показывали ужасы насилия на экране, вставляли под веки особые распорки, чтобы он не смел закрывать глаза, а смотрел и смотрел… Чудовищная придумка!
Мое тело в предчувствии чего-то из ряда вон выходящего сжалось в комок, а когда пошли кадры за кадрами, каждую жилку, каждый нервик бросило в дрожь, и словно все мои молекулы, атомы, нейтроны-протоны устроили дикий неуправляемый перепляс. Я закрыла глаза, зажмурила крепко-крепко.
— Открой! Смотри! — приказал мой мучитель. Он, оказывается, стоял рядом.
Я не посмела ослушаться. Только крепче вцепилась ногтями обеих рук в свои колени до боли…. И смотрела, смотрела… Теперь на меня напал столбняк. Словно истукан, сотворенный из каких-то чурочек-железяк, я смотрела и видела то что видеть никак нельзя, чего не может быть никогда, ни за что не может быть, а оно происходило, длилось…
Девушку, а это была худая, молоденькая девушка с завязанным ртом, схватил за руку какой-то огромный тип в камуфляжном пятнистом, в черном «чулке» на лице, дернул и потащил к двери. Она попробовала упираться босыми ногами. Но подошел второй мужик, одетый так же, как и первый, со шприцем наперевес… После укола тело девушки обмякло, на него натянули черный блестящий мешок.
— Боже мой, Боже мой! — вырвалось у меня.
— Смотри дальше! Оцени, как профессионал, превосходное качество сценария и операторской работы. Сама знаешь, как сложно снимать документ. Вообще, как сложно жить! Хотя наше время вовсе не исключительное, как ты думаешь. Все было и все ещё миллион раз будет. Катулл сказал, и Монтень его процитировал: «О неразумный и грубый век!» Тот же, кто вроде тебя, не желает смиряться с очевидным, кто пробует другим указывать, как им следует поступать, — должен не путаться под ногами. Не оборачивайся! Хотя понимаю, тебе очень хочется удивиться лишний раз, почему образованный человек занимается черт знает чем… Инфантильная дурочка — вот ты кто. Смотри сюжет. Он развивается весьма поучительно для твоей примитивной инфантильности, которую ты готова считать добродетелью, высокими гражданскими чувствами и прочее…
Я смотрела и видела… Мчится мусоровозка. Свет другой, видно, утро раннее, да к тому же осеннее… Мелькают окраинные дома… пошла пустошь… редкие деревья… Машина останавливается где-то среди навала каких-то предметов.
— Надеюсь, поняла, что это свалка? — учтивым тоном интересуется Интеллектуал.
— Не вдруг, — призналась я.
— Таких свалок, к твоему сведению, в Москве много-много… Все похожие, — последовало добросовестное разъяснение. — Теперь послушай, как говорит наш человек с представителем свалки. Голоса, естественно, изменены.
На экране возник бульдозер, металлической скобой к зрителю. Первый голос:
— Держи. Чтоб как всегда — досконально.
Руки с долларами. Драгоценные бумажки полураспущены веером.
Второй голос, погрубее:
— Обижаешь, начальник. Сам гляди, если время есть.
— Погляжу.
Глубокая, заранее, видимо, приготовленная яма. Черный мешок с телом лежит поблизости. Бульдозер вздрогнул и полез всей своей тяжестью давить его и давил до тех пор, пока оно не стало плоским, как доска… Металлическая скоба загребла его вместе с мусором и швырнула на дно ямы. Следом полетели пласты всякой слежавшейся дряни.
— А если, все-таки, найдут? — подала я свой беззаконный, дрожащий голос.
— Исключено, — получила в ответ. — В мешке достаточно серной кислоты. Что найдут? Даже если… Ты, что ж, не осознала? Вероятно, училась на своем факультете журналистики не слишком старательно, или же там не дают полноценных знаний и потому не в курсе, что сказал Лукреций. Он же сказал следующее: «Для проницательного ума достаточно этих слабых следов, чтобы по ним достоверно узнать остальное».
После увиденного мне нечего было терять. Так, во всяком случае, показалось. Словно бы то, что произошло с той девушкой на экране, — уже случилось и со мной, меня, бесчувственную, засовывали в черный мешок, потом раскатывали в лепешку и погребли под навалом мусора… У меня словно бы не осталось причин придавать значение этому Миру, если я уже там, далеко-далеко… Это был конечно, какой-то нервный, возможно, психический срыв, но я вдруг услыхала со стороны собственный подхихикивающий и вроде как бесстрашный голос:
— А ты… Интеллектуал… предполагаю, был когда-то душой студенческой компании… Небось, и в КВНе участвовал? Призы получал, как самый веселый и находчивый?
— Положим, — был сухой ответ. — Только это к делу не относится. Время! Время! Готова прояснить до конца свою связь с органами? Кто и какое задание тебе дал? О чем ты там трактовала с небезызвестным Николаем Федоровичем?
— Странно, — сказала я. — Если он работает на вас — вам же проще всего спросить его об этом…
— Ох, и умна! — Маска раздраженно заходила по комнате. — Здесь задаю вопросы я! Ты обязана только отвечать! Вопрос: очень хочешь видеть Аллочку? Очень хочешь знать, что с ней? Гляди! — шагнул к двери, крикнул кому-то:
— Давай!
Существо, которое вползло в комнату, никак не могло быть изящной, чистенькой, похожей на куколку медсестрой Аллочкой. Растрепанные волосы, блуждающий взгляд, кровь на лице, на голубом платье, разорванном в нескольких местах.
— Гляди на свою Аллочку! Гляди, не мигай! — потребовал Интеллектуал. — Торопись насмотреться, пока её не утопили! Проворонила она тебя! Поздно заподозрила!
— Аллочка! — позвала я. — Аллочка!
Но существо, стоявшее на четвереньках, никак не отреагировало на мой голос. Его шатало и мотало…
— Убрать! — потребовал, возможно, бывший весельчак Кавээнщик. И сейчас же валились двое в камуфляже, черных «чулках» вместо лиц и совести, подхватили слабое, словно развинченное тело медсестры и вынесли…
— Что с ней будет? — пролепетала я.
— Ну ты и упряма! — получила в ответ. — Самое время тебе думать о себе! Нет же, так и тянет о других… Но я заставлю тебя быть более благоразумной! Экран! — хлопнул в ладоши.
Комната опять погрузилась во мрак, а на стене, на белом квадрате, вспыхнул четырехугольник света. Стремительно прямо на меня поехала чья-то голова… вернее, лицо… Сначала оно показалось мне вовсе незнакомым, потому хотя бы, что вокруг него пузырилась кровавая пена…
Я зажмурилась и попросила:
— Не надо! Не надо! Нельзя!
И потеряла сознание. И, возможно, упала бы на пол, если бы не Интеллектуал, попридержавший мое тело за плечи:
— Сиди и смотри! Сиди и смотри! Нет у тебя выбора!
Но как я могла смотреть на голову своей матери, плавающую в кровавой пене…
— Что вы с ней сделали?! Что вы с ней сделали?! — я извернулась и ухватила своего мучителя за черный «чулок» на его лице… Он цапнул мою руку, надавил и отбросил в сторону:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84