..
Волан вдруг присел на корточки, с любопытством заглянул в старый пыльный шкаф и выволок потертую шапку-ушанку.
— Моя! Еще с тех пор осталась... Вы чего так на меня вылупились? Я сегодня, между прочим, чуть Богу душу второй раз не отдал. Иду себе, валидол нащупываю, как положено инвалиду, — и вдруг тормозит наша машина, с визгом таким, резина же не своя, не жалко! И выскакивают оттуда два психопата — женщина и мужчина — в невменяемом состоянии, кидаются ко мне и орут...
— Мы же не знали... — виновато проговорила Людочка.
— Не спросили даже, как здоровье! Чем вам помочь! А сразу — Дима, Мишку убили! Я валидол выронил и сел в сугроб...
— Мы же не хотели... — оправдывалась Пушок. — Нам Цаца сказал, мы и поверили...
— Тоже мне, разведчики! — осуждающе сказал Зимородок. — Учу вас, учу... Цаца — глупое дитя нашей разведки. Ну, должен же быть один дурак на столько умников!
— Он, наверное, наши переговоры с базой подслушал, — пробормотала, засыпая, Кира. — И ничего не понял... все перепутал...
Нервное напряжение последних часов отпускало ее. Ей сделалось зябко, и Арцеулов, заметив это, бережно накинул ей на плечи свою куртку. Он вообще смотрел на своих друзей-разведчиков как-то особенно тепло и бережно.
Кира закрыла глаза — и круговерть недавних событий тут же вновь подхватила ее, да так реально, что тело напряглось, а пальцы сложились в захват, будто сжимали рукоять пистолета, и губы беззвучно зашевелились.
Они с Кляксой полдня таскались за черной “ауди”, транспортирующей ценное тело Александра Борисовича Дудрилина. Пилотировал “ауди”, конечно, Тыбинь. После вчерашнего чудесного спасения Дудрилин и слышать не хотел, чтобы выйти за ворота дома без своего нового телохранителя. Вид покореженного “мерседеса” на заднем дворе приводил его в панический ужас. Старый вел машину вальяжно, покуривал в окно на ходу с разрешения шефа и при случае даже подавал приветственный знак рукой прикрывающему его наряду. В общем, пользовался полным доверием.
Время шло в неспешных переездах с места на место — и вдруг Клякса забеспокоился. Закрутил по сторонам головой, оглядываясь и почти позабыв о машине Тыбиня впереди. Случилось это после того, как Дудрилин, заехав в один из своих “массажных салонов”, неожиданно передумал выходить из машины, велел Старому развернуться и ехать на Васильевский по незнакомому разведке адресу.
Предусмотрительно спрятавшийся в тупичке, Зимородок быстро выехал и двинулся следом, но, когда сворачивал на главную дорогу, что-то привлекло его внимание. Что-то неприметное, но очень тревожное. Точно соринка попала. На обочине напротив разворачивались синие “Жигули”-пикап. Пока Костя соображал, почему это его беспокоит, чужая машина прибавила ходу, обогнала “ауди” и исчезла из виду.
Буквально через минуту машина Старого вдруг сбросила скорость и, двигаясь все медленнее и медленнее, наконец совсем остановилась. Клякса подъехал в хвост “ауди”. Кира, нахмурившись, привставала на сиденье, пытаясь разглядеть происходящее. Тревога Зимородка передалась и ей.
Узкую и пустынную в этом месте дорогу перегородил синий пикап. Его занесло боком, и он заторчал на повороте, ударившись задом о столбы ограждения. Едва только “ауди” встала, как совсем рядом, метрах в двадцати, с неизвестного направления громыхнул оглушительный выстрел, затем еще и еще. С громким шорохом осыпалось лобовое стекло. Тыбинь, пригнувшись, дернул машину назад — и въехал задним бампером в радиатор Кляксе. Дудрилин выскочил из машины на проезжую часть и, вереща как заяц, с невидящими глазами, полными животного страха, побежал на четвереньках прочь. Грохнул еще один выстрел, и тяжелая пуля выбила фонтан льда и снега у головы Александра Борисовича, заставив его резко изменить направление бегства.
Все произошло в считанные секунды, за которые можно четыре раза передернуть затвор помпового ружья. Клякса и Кира выскочили из машины, изготовившись для стрельбы с колена.
— Ты его видишь?! — крикнул Зимородок, водя стволом влево-вправо.
— Нет!
— А-а-а!!! — отчаянно заорал Дудрилин, призывая на помощь.
Ответом ему был еще один выстрел — и еще один фонтан ледяной крошки, с явным перелетом. Кира успела заметить направление брызг и развернулась, когда на крики Дудрилина из машины выскочил Старый. Он бежал боком, приставными шагами, держа пистолет на весу, но не мог видеть нападавшего, потому что тот находился у него за спиной. Он уже поравнялся с хозяином публичных домов и схватил его за загривок железной рукой, собираясь оттащить в сторону, когда сбоку, от дерева на заснеженной обочине, отделился серый неприметный гражданин, припав щекой к прикладу. Тыбинь, волоча воющего Дудрилина и прикрывая его широкими беззащитными плечами, пятился спиной прямо к гражданину, вызвав у того непроизвольную торжествующую усмешку. Стрелок уже задержал дыхание и прищурился, когда его увидела Кира.
Ей было очень сложно стрелять. Сгорбленная фигура киллера едва выступала над правым плечом Тыбиня. Практически Кобра стреляла в голову Старому, но испугаться или задуматься она не успела. Сказались многолетние тренировки на стенде и в спецтире.
Четыре выстрела прозвучали за две секунды, слившись почти что в автоматную очередь. Тыбинь выпустил воющего Дудрилина, выпрямился и замер, выпучив глаза. Рот его открылся от изумления. Кончик правого уха слегка кровоточил. Он потрогал его пальцем, посмотрел на кровь. Пули прошли впритирку, в миллиметрах, так близко, что он кожей на виске ощутил упругие толчки воздуха.
Михаил оглянулся. Киллер лежал на снегу без сознания; у него были прострелены рука и бок. Помповое ружье валялось рядом.
Теперь, увидев все события во сне как бы со стороны, Кира испугалась, да так, что сердце зашлось. “Ну и дура! — кричала она самой себе. — Идиотка! Ты представляешь, что могло бы быть?!”
Она задергалась во сне и застонала. Теплая дрожащая рука, пахнущая почему-то шоколадом, коснулась ее щеки.
— Милая, у вас кошмары?
Вздрогнув, Кира Алексеевна открыла глаза. Печальное иудейское лицо старого Лермана участливо склонилось над ней.
— Вовремя, Борис Моисеевич! — обрадовался Клякса, — Расскажите нам наконец, что же сегодня приключилось.
— Да, по сути, ничего, — сказал старый опер и сел, ссутулившись. — Милицейский протокол. Не наша забота. Для меня это совсем неактуально... особенно теперь.
— Ничего себе! — смело возразил хмельной Ролик. — Мишу чуть не угрохали!
— Цыц... — лениво махнул в его сторону опер. Прежнего железа не было в его голосе, да и сам он выглядел надломленным и усталым. — Цыц... Для любителей уголовной хроники рассказываю. Жена Дудрилина через охранника наняла сожителя Валентины Пономаревой, чтобы он убил ее мужа. Самопальщина сплошная... обратилась бы к профессионалу... Денег, что ли, пожалела?
— И всего-то? — разочарованно спросил Ролик. — А я думал...
Он смешно покрутил тощим кулаком в воздухе. Лерман сдвинул на край стола остатки еды, убрал пустые бутылки и достал из пузатого потертого портфеля коньяк, лимон и шоколад.
— Все, ребятишки, — ответил он на недоумевающий взгляд Кляксы. — Ухожу на пенсию. Сегодня рапорт написал.
— А как же мы? — спросила Людмилка.
— Не знаю. Без меня, — ответил опер и вздохнул.
— А ваш резидент?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Волан вдруг присел на корточки, с любопытством заглянул в старый пыльный шкаф и выволок потертую шапку-ушанку.
— Моя! Еще с тех пор осталась... Вы чего так на меня вылупились? Я сегодня, между прочим, чуть Богу душу второй раз не отдал. Иду себе, валидол нащупываю, как положено инвалиду, — и вдруг тормозит наша машина, с визгом таким, резина же не своя, не жалко! И выскакивают оттуда два психопата — женщина и мужчина — в невменяемом состоянии, кидаются ко мне и орут...
— Мы же не знали... — виновато проговорила Людочка.
— Не спросили даже, как здоровье! Чем вам помочь! А сразу — Дима, Мишку убили! Я валидол выронил и сел в сугроб...
— Мы же не хотели... — оправдывалась Пушок. — Нам Цаца сказал, мы и поверили...
— Тоже мне, разведчики! — осуждающе сказал Зимородок. — Учу вас, учу... Цаца — глупое дитя нашей разведки. Ну, должен же быть один дурак на столько умников!
— Он, наверное, наши переговоры с базой подслушал, — пробормотала, засыпая, Кира. — И ничего не понял... все перепутал...
Нервное напряжение последних часов отпускало ее. Ей сделалось зябко, и Арцеулов, заметив это, бережно накинул ей на плечи свою куртку. Он вообще смотрел на своих друзей-разведчиков как-то особенно тепло и бережно.
Кира закрыла глаза — и круговерть недавних событий тут же вновь подхватила ее, да так реально, что тело напряглось, а пальцы сложились в захват, будто сжимали рукоять пистолета, и губы беззвучно зашевелились.
Они с Кляксой полдня таскались за черной “ауди”, транспортирующей ценное тело Александра Борисовича Дудрилина. Пилотировал “ауди”, конечно, Тыбинь. После вчерашнего чудесного спасения Дудрилин и слышать не хотел, чтобы выйти за ворота дома без своего нового телохранителя. Вид покореженного “мерседеса” на заднем дворе приводил его в панический ужас. Старый вел машину вальяжно, покуривал в окно на ходу с разрешения шефа и при случае даже подавал приветственный знак рукой прикрывающему его наряду. В общем, пользовался полным доверием.
Время шло в неспешных переездах с места на место — и вдруг Клякса забеспокоился. Закрутил по сторонам головой, оглядываясь и почти позабыв о машине Тыбиня впереди. Случилось это после того, как Дудрилин, заехав в один из своих “массажных салонов”, неожиданно передумал выходить из машины, велел Старому развернуться и ехать на Васильевский по незнакомому разведке адресу.
Предусмотрительно спрятавшийся в тупичке, Зимородок быстро выехал и двинулся следом, но, когда сворачивал на главную дорогу, что-то привлекло его внимание. Что-то неприметное, но очень тревожное. Точно соринка попала. На обочине напротив разворачивались синие “Жигули”-пикап. Пока Костя соображал, почему это его беспокоит, чужая машина прибавила ходу, обогнала “ауди” и исчезла из виду.
Буквально через минуту машина Старого вдруг сбросила скорость и, двигаясь все медленнее и медленнее, наконец совсем остановилась. Клякса подъехал в хвост “ауди”. Кира, нахмурившись, привставала на сиденье, пытаясь разглядеть происходящее. Тревога Зимородка передалась и ей.
Узкую и пустынную в этом месте дорогу перегородил синий пикап. Его занесло боком, и он заторчал на повороте, ударившись задом о столбы ограждения. Едва только “ауди” встала, как совсем рядом, метрах в двадцати, с неизвестного направления громыхнул оглушительный выстрел, затем еще и еще. С громким шорохом осыпалось лобовое стекло. Тыбинь, пригнувшись, дернул машину назад — и въехал задним бампером в радиатор Кляксе. Дудрилин выскочил из машины на проезжую часть и, вереща как заяц, с невидящими глазами, полными животного страха, побежал на четвереньках прочь. Грохнул еще один выстрел, и тяжелая пуля выбила фонтан льда и снега у головы Александра Борисовича, заставив его резко изменить направление бегства.
Все произошло в считанные секунды, за которые можно четыре раза передернуть затвор помпового ружья. Клякса и Кира выскочили из машины, изготовившись для стрельбы с колена.
— Ты его видишь?! — крикнул Зимородок, водя стволом влево-вправо.
— Нет!
— А-а-а!!! — отчаянно заорал Дудрилин, призывая на помощь.
Ответом ему был еще один выстрел — и еще один фонтан ледяной крошки, с явным перелетом. Кира успела заметить направление брызг и развернулась, когда на крики Дудрилина из машины выскочил Старый. Он бежал боком, приставными шагами, держа пистолет на весу, но не мог видеть нападавшего, потому что тот находился у него за спиной. Он уже поравнялся с хозяином публичных домов и схватил его за загривок железной рукой, собираясь оттащить в сторону, когда сбоку, от дерева на заснеженной обочине, отделился серый неприметный гражданин, припав щекой к прикладу. Тыбинь, волоча воющего Дудрилина и прикрывая его широкими беззащитными плечами, пятился спиной прямо к гражданину, вызвав у того непроизвольную торжествующую усмешку. Стрелок уже задержал дыхание и прищурился, когда его увидела Кира.
Ей было очень сложно стрелять. Сгорбленная фигура киллера едва выступала над правым плечом Тыбиня. Практически Кобра стреляла в голову Старому, но испугаться или задуматься она не успела. Сказались многолетние тренировки на стенде и в спецтире.
Четыре выстрела прозвучали за две секунды, слившись почти что в автоматную очередь. Тыбинь выпустил воющего Дудрилина, выпрямился и замер, выпучив глаза. Рот его открылся от изумления. Кончик правого уха слегка кровоточил. Он потрогал его пальцем, посмотрел на кровь. Пули прошли впритирку, в миллиметрах, так близко, что он кожей на виске ощутил упругие толчки воздуха.
Михаил оглянулся. Киллер лежал на снегу без сознания; у него были прострелены рука и бок. Помповое ружье валялось рядом.
Теперь, увидев все события во сне как бы со стороны, Кира испугалась, да так, что сердце зашлось. “Ну и дура! — кричала она самой себе. — Идиотка! Ты представляешь, что могло бы быть?!”
Она задергалась во сне и застонала. Теплая дрожащая рука, пахнущая почему-то шоколадом, коснулась ее щеки.
— Милая, у вас кошмары?
Вздрогнув, Кира Алексеевна открыла глаза. Печальное иудейское лицо старого Лермана участливо склонилось над ней.
— Вовремя, Борис Моисеевич! — обрадовался Клякса, — Расскажите нам наконец, что же сегодня приключилось.
— Да, по сути, ничего, — сказал старый опер и сел, ссутулившись. — Милицейский протокол. Не наша забота. Для меня это совсем неактуально... особенно теперь.
— Ничего себе! — смело возразил хмельной Ролик. — Мишу чуть не угрохали!
— Цыц... — лениво махнул в его сторону опер. Прежнего железа не было в его голосе, да и сам он выглядел надломленным и усталым. — Цыц... Для любителей уголовной хроники рассказываю. Жена Дудрилина через охранника наняла сожителя Валентины Пономаревой, чтобы он убил ее мужа. Самопальщина сплошная... обратилась бы к профессионалу... Денег, что ли, пожалела?
— И всего-то? — разочарованно спросил Ролик. — А я думал...
Он смешно покрутил тощим кулаком в воздухе. Лерман сдвинул на край стола остатки еды, убрал пустые бутылки и достал из пузатого потертого портфеля коньяк, лимон и шоколад.
— Все, ребятишки, — ответил он на недоумевающий взгляд Кляксы. — Ухожу на пенсию. Сегодня рапорт написал.
— А как же мы? — спросила Людмилка.
— Не знаю. Без меня, — ответил опер и вздохнул.
— А ваш резидент?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54