Вот тогда-то он и пожалел об излишествах, о греховных увеселениях и о деньгах, которые он так глупо растранжирил. После блистательной светской греховной жизни он вынужден был заняться унизительным трудом свинопаса.
Когда блудный сын пал так низко, он, наконец, вспомнил о доброте и любви своего отца, ибо почувствовал в нем нужду. Но нищим и одиноким юноша стал по собственной вине. Его личное непослушание и грех привели к разлуке с отцом. Сын подумал о том, в каком достатке и довольстве живут наемники в доме его отца, тогда как он, порвав все связи с отчим домом, погибает от голода. Нужда и лишения смирили его, и сын решил вернуться к отцу своему и попросить у него прощения. Он так обнищал, что у него даже не было приличной одежды; он был жалок и испытывал голод и лишения.
Сын еще находился на некотором расстоянии от дома, но [102] отец уже увидел одинокую фигуру путника, и первое, что пришло ему в голову, была мысль: а что если это возвращается мой мятежный сын, который несколько лет назад ушел из дома и предался необузданному греху? В нем пробудились отцовские чувства. Несмотря на то, что налицо были все признаки падения и деградации, отец узнал в сыне свое подобие. Он не стал ждать, пока сын подойдет к нему, но поспешил навстречу ему. Он не упрекал его за греховный образ жизни, навлекший на него столько страданий, но с величайшей нежностью, жалостью и состраданием поспешил предоставить ему доказательства своей любви и прощения.
Хотя сын был предельно истощен, а на лице его отражалась вся прошедшая распутная жизнь, хотя он был одет в нищенские лохмотья, а его босые ноги почернели от пыли и грязи, в душе отца пробудилось нежнейшее сострадание, когда сын в смирении пал к его ногам. Он не отступил назад, сохраняя собственное достоинство, и не был суров и взыскателен к несчастному. Он не стал напоминать сыну о прошлых грехах и несправедливости, чтобы дать ему прочувствовать, как низко он пал. Он поднял его и расцеловал. Он прижал мятежного сына к своей груди и покрыл его почти обнаженное тело богатой одеждой. Он прижал его к своему сердцу с такой теплотой и излучал такое сострадание и нежность, что если даже сын до этого и сомневался в доброте и любви своего отца, теперь все его сомнения развеялись. Хотя сын признал свой грех еще в тот момент, когда решил вернуться в дом отца своего, то теперь, когда отец устроил ему такой прием, он еще глубже осознал свою неблагодарность. Его сердце, уже до этого смирившееся, теперь было вконец сокрушено при мысли о том, что он злоупотребил любовью такого отца.
Раскаявшийся сын дрожал при мысли о том, что отец откажется от него, и был явно не готов к такому сердечному приему. Он знал, что не заслуживает этого, и так исповедал свой грех своевольного ухода из отцовского дома: "Я согрешил против неба и пред тобою, и уже недостоин называться сыном твоим" (Лк. 15:18, 19). Он умолял только о том, чтобы его приняли как раба и наемника. Но отец велел своим слугам оказать сыну особые знаки уважения и одеть его так, как будто он всегда был ему послушен.
Отец сделал возвращение младшего сына поводом для [103] особой радости. Старший сын, работавший в поле, не знал о том, что его брат вернулся, но, услышав звуки веселья и ликования, спросил у слуг, что все это значит. Ему объяснили, что его брат, которого считали мертвым, вернулся, и что отец заколол в его честь откормленного теленка, ибо принял блудного сына, словно он ожил из мертвых.
Тогда старший брат рассердился и не пожелал войти в дом и приветствовать своего брата. Его негодование было вызвано тем, что неверный брат, ушедший из дома и обрекший его нести в имении отца двойное бремя, которое они должны были бы разделить пополам, теперь принят отцом с такими почестями. Младший брат жил распутно и нечестиво, транжирил деньги, которые дал ему отец, в конце концов впал в нужду, тогда как старший добросовестно выполнял сыновний долг, живя в доме отца. А теперь этот распутник возвращается к отцу, и тот встречает его с таким уважением и почестями, которых он, верный сын, никогда не удостаивался.
Отец стал умолять старшего сына пойти и принять брата с радостью, потому что он пропадал и нашелся, был мертв во грехе и беззаконии и ожил, к нему вернулось нравственное сознание и он возненавидел свою греховную жизнь. Но старший сын возразил на это: "Вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего; но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка" (Лк. 15:29, 30).
Отец успокоил старшего сына, сказав ему, что он всегда был и остается с ним, и все его имение принадлежит ему, но такое проявление радости вполне оправдано, ибо "брат твой был мертв, и ожил; пропадал и нашелся". Тот факт, что потерянный нашелся и мертвый ожил, перевешивает в глазах отца все остальные соображения и доводы.
Эту притчу Христос сказал для того, чтобы показать, каким образом наш Небесный Отец принимает заблудших и кающихся. Именно по отношению к отцу была проявлена самая большая несправедливость, однако отец, в сострадании души своей исполненный жалости и прощения, встречает блудного [104] сына с величайшей радостью, потому что его сын, которого он считал умершим для всякой сыновней привязанности, осознал свой тяжкий грех и вернулся к своему отцу, оценив его любовь и признав его требования. Отец знает, что сын, ведший греховную жизнь, а теперь покаявшийся, нуждается в его сострадании и любви. Этот сын пострадал, осознал свою нужду и пришел к отцу как к единственному, кто может восполнить эту величайшую нужду.
Возвращение блудного сына стало причиной величайшей радости. Жалобы старшего брата объяснимы, но несправедливы, однако именно так зачастую брат поступает с братом. Люди немало делают для того, чтобы дать прочувствовать заблуждающимся их вину и преступление, им непрестанно напоминают об их ошибках. Но заблудшие нуждаются в жалости, в помощи, в сострадании. Они в глубине души сильно страдают, унывают и отчаиваются. И им больше всего на свете необходимо ощутить прощение.
Труд среди церквей
В работе, проделанной для церкви в Батл-Крике весной 1870 года, не было той зависимости от Бога, которой требовало это важное дело. Братья Р. и С. не возлагали своего упования на Бога и не опирались в должной мере на Его силу и благодать.
Когда брат С. считает человека неправым, он часто бывает слишком суров к нему. Он не проявляет того сострадания и участия, которое сам проявил бы к себе при подобных обстоятельствах. Он также подвергает себя опасности неправильно судить и ошибаться, работая с душами человеческими. Работа с людьми - самая важная и деликатная работа, когда-либо порученная смертным; она требует проницательности и ясного суждения. Истинная независимость суждения не имеет ничего общего с поспешностью. Такая независимость ведет к выработке взвешенных, молитвенных, тщательно [105] обоснованных выводов, от которых просто так не отказываются и которые не меняют до тех пор, пока не будет представлено достаточно веских доказательств нашей неправоты. Подобная независимость сделает разум человека спокойным и непреклонным среди господствующих многочисленных ошибок и заставит тех, кто занимает ответственные посты, тщательно изучать все свидетельства, не поддаваться влиянию других людей или окружающей среды и не спешить с выводами без вдумчивого, тщательного изучения всех обстоятельств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164