Деспот, которому люди подчиняются лишь из страха, господин, которому нельзя задавать вопросов, повелитель, совершенно недоступный, не может заслужить уважения разумных существ. Если образ действий бога – тайна для меня, следовательно, он не для меня. Человек не может ни поклоняться, ни восторгаться, ни уважать, ни подражать образу действий, в котором все недоступно пониманию либо о котором можно составить себе лишь отрицательное представление. По крайней мере нельзя требовать, чтобы поклонялись всему тому, что недоступно нашему пониманию, и настаивать, что все непонятное уже само по себе достойно восхищения.
Священники! Вы беспрестанно твердите нам, что пути бога неисповедимы; что его пути – не наши пути; что его мысли – не наши мысли; что безумие – жаловаться на его управление нами, мотивы и движущие силы коего нам абсолютно неизвестны; что безрассудно было бы расценивать его решения несправедливыми, ибо они непостижимы для нас. Но разве не видите вы, что, говоря таким образом, вы разрушаете своими собственными руками все свои глубочайшие системы, имеющие единственной целью показать нам пути божества, называемые вами непостижимыми? Вы, следовательно, постигли его решения, его пути, его цели? Вы не решитесь сказать это, и, хотя рассуждаете без конца о вышеупомянутом, вы понимаете не больше нашего. Если вы знаете, благодаря случайности, план бога, которым заставляете нас восторгаться, – в то время как многие находят его недостойным справедливого, благого, умного и рассуждающего существа, – не говорите, что этот план непостижим. Если же вы, как и мы, не знаете этого плана, будьте снисходительнее к тем, кто чистосердечно признается, что не понимают в нем ничего либо не видят в нем ничего божественного. Перестаньте преследовать за мнения, в которых вы сами ничего не понимаете; перестаньте раздирать друг друга на части из-за грез и предположений, которые на проверку оказываются противоречивыми. Говорите нам о предметах разумных и действительно полезных человеку и ни слова больше о неисповедимых путях бога, о которых вы можете бормотать лишь что-то невразумительное и противоречивое.
Беспрестанно повторяя нам о необъятных глубинах божественной мудрости, запрещая нам исследовать эти глубины, предостерегая нас против суждения о боге с точки зрения нашего слабого разума, представляя преступлением критику нашего господина, богословы обнаруживают стесненное положение, в котором находятся, когда им надо объяснить образ действий бога, находимый ими чудесным лишь в силу того, что они сами ровно ничего в нем не понимают.
§78
Физические беды считаются обычно наказанием за грехи. Бедствия, болезни, голод, войны, землетрясения – вот средства, служащие богу для наказания развратных людей. Следовательно не составляет никакого труда приписать эти бедствия суровости справедливого и благого бога. Однако не видим ли мы разве, что эти скорпионы обрушиваются безразлично и на добрых, и на злых, и на безбожных, и на верующих, и на невинных, и на виновных? Как же хотят нас заставить восхищаться справедливостью и благостью существа, представление о котором кажется таким утешительным стольким несчастным? Необходимо, без сомнения, чтобы мозги этих несчастных были помрачены горем, ибо они забывают, что их бог – вершитель судеб, единственный творец событий этого мира; а в этом случае разве не должны они приписать свои беды тому, в чьих объятиях думают они найти утешение? Несчастный отец! ты утешаешься провидением в потере дорогого дитяти либо жены, которые составляли твое счастье. А ты разве не видишь, что твой бог убил их? Твой бог сделал тебя несчастным, ты же хочешь, чтобы он утешил тебя в том ужасном ударе, который он же тебе и нанес.
Фантастические либо метафизические понятия, даваемые нам богословием, настолько расстроили в человеческом уме самые простые, самые ясные, самые естественные представления, что люди религиозные, неспособные обвинять бога в своих бедах, стали считать самые печальные удары судьбы несомненными доказательствами небесной благостыни. Они скорбят? Их заставляют верить, что бог их любит, что бог пребывает с ними, что бог хочет испытать их. Таким образом религия сумела превратить зло в благо! Один нечестивец сказал с полным основанием: Если добрый бог так обращается с темя, кого любит, я прошу его настоятельно никогда не помышлять обо мне.
Отсюда следует, что люди получили крайне мрачное и крайне жестокое понятие о своем боге, которого называют столь благим, если убедили себя, будто самые ужасные бедствия и самые жгучие скорби являются знаками его расположения. Разве смог бы гений зла, демон, более изобретательно мучить своих врагов, хотя он и не благий бог, столь часто дающий почувствовать свою жестокость своим самым дорогим друзьям?
§79
Что бы сказали мы об отце, который, как утверждали, неустанно заботился о сохранности и благополучии своих слабых и непредусмотрительных детей и однако пускал их свободно скитаться без надзора среди скал, обрывов и вод; который не препятствовал бы им следовать их ненормальными аппетитам; который разрешал бы им держать при себе без всяких предосторожностей смертоносное оружие с риском тяжко поранить себя? Что подумали бы мы об этом отце, который вместо того, чтобы обвинить себя в бедствии, происшедшем с его детьми, наказал бы их самым жестоким образом за их ошибки? Мы сказали бы с полным основанием, что этот отец – безумец, соединяющий в себе несправедливость с глупостью.
Бог, карающий ошибки, которые он мог бы предотвратить, является существом, лишенным и мудрости, и благости, и справедливости. Бог предвидящий предотвратил бы зло и этим самым освободил бы себя от необходимости наказывать его. Благой бог не наказывал бы слабости, которые, как ему известно, врождены человеческой природе. Бог справедливый, раз он уже создал человека, не стал бы наказывать последнего за то, что сам не сделал его таким сильным, чтобы человек не поддавался своим страстям. Наказывать слабость – самая несправедливая из тираний. Не значит ли клеветать на справедливого бога, если сказать, что он наказывает людей за их ошибки даже в настоящей жизни? Как может он наказывать существа, раз исправление их зависит от него и раз они, поскольку не удостоились благодати, не могли действовать иначе, чем действовали?
Согласно принципам самих же богословов человек в своем состоянии активного разложения может творить только зло, ибо без божьей благодати он никогда не в состоянии творить добро. Если такова природа человека, что, предоставленная сама себе либо лишенная божьей помощи, она обязательно приводит к злу или делает его неспособным творить добро, куда же девалась свободная воля человека? Согласно таким принципам человек не может ни заслужить, ни провиниться: награждая человека за содеянное им добро, бог награждает лишь сам себя; наказывая человека за содеянное им зло, бог наказывает его за то, что не дал ему благодати, без коей он неспособен поступать лучше того, чем поступал.
§80
Богословы говорят нам, что человек свободен, в то время как все их принципы направлены к разрушению свободы человека. Желая оправдать божество, они его фактически обвиняют в черной несправедливости. Они предполагают, что без благодати человек должен творить зло, и утверждают, что бог накажет человека, чтобы никогда не дать ему благодати, нужной для того, чтобы последний мог творить добро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Священники! Вы беспрестанно твердите нам, что пути бога неисповедимы; что его пути – не наши пути; что его мысли – не наши мысли; что безумие – жаловаться на его управление нами, мотивы и движущие силы коего нам абсолютно неизвестны; что безрассудно было бы расценивать его решения несправедливыми, ибо они непостижимы для нас. Но разве не видите вы, что, говоря таким образом, вы разрушаете своими собственными руками все свои глубочайшие системы, имеющие единственной целью показать нам пути божества, называемые вами непостижимыми? Вы, следовательно, постигли его решения, его пути, его цели? Вы не решитесь сказать это, и, хотя рассуждаете без конца о вышеупомянутом, вы понимаете не больше нашего. Если вы знаете, благодаря случайности, план бога, которым заставляете нас восторгаться, – в то время как многие находят его недостойным справедливого, благого, умного и рассуждающего существа, – не говорите, что этот план непостижим. Если же вы, как и мы, не знаете этого плана, будьте снисходительнее к тем, кто чистосердечно признается, что не понимают в нем ничего либо не видят в нем ничего божественного. Перестаньте преследовать за мнения, в которых вы сами ничего не понимаете; перестаньте раздирать друг друга на части из-за грез и предположений, которые на проверку оказываются противоречивыми. Говорите нам о предметах разумных и действительно полезных человеку и ни слова больше о неисповедимых путях бога, о которых вы можете бормотать лишь что-то невразумительное и противоречивое.
Беспрестанно повторяя нам о необъятных глубинах божественной мудрости, запрещая нам исследовать эти глубины, предостерегая нас против суждения о боге с точки зрения нашего слабого разума, представляя преступлением критику нашего господина, богословы обнаруживают стесненное положение, в котором находятся, когда им надо объяснить образ действий бога, находимый ими чудесным лишь в силу того, что они сами ровно ничего в нем не понимают.
§78
Физические беды считаются обычно наказанием за грехи. Бедствия, болезни, голод, войны, землетрясения – вот средства, служащие богу для наказания развратных людей. Следовательно не составляет никакого труда приписать эти бедствия суровости справедливого и благого бога. Однако не видим ли мы разве, что эти скорпионы обрушиваются безразлично и на добрых, и на злых, и на безбожных, и на верующих, и на невинных, и на виновных? Как же хотят нас заставить восхищаться справедливостью и благостью существа, представление о котором кажется таким утешительным стольким несчастным? Необходимо, без сомнения, чтобы мозги этих несчастных были помрачены горем, ибо они забывают, что их бог – вершитель судеб, единственный творец событий этого мира; а в этом случае разве не должны они приписать свои беды тому, в чьих объятиях думают они найти утешение? Несчастный отец! ты утешаешься провидением в потере дорогого дитяти либо жены, которые составляли твое счастье. А ты разве не видишь, что твой бог убил их? Твой бог сделал тебя несчастным, ты же хочешь, чтобы он утешил тебя в том ужасном ударе, который он же тебе и нанес.
Фантастические либо метафизические понятия, даваемые нам богословием, настолько расстроили в человеческом уме самые простые, самые ясные, самые естественные представления, что люди религиозные, неспособные обвинять бога в своих бедах, стали считать самые печальные удары судьбы несомненными доказательствами небесной благостыни. Они скорбят? Их заставляют верить, что бог их любит, что бог пребывает с ними, что бог хочет испытать их. Таким образом религия сумела превратить зло в благо! Один нечестивец сказал с полным основанием: Если добрый бог так обращается с темя, кого любит, я прошу его настоятельно никогда не помышлять обо мне.
Отсюда следует, что люди получили крайне мрачное и крайне жестокое понятие о своем боге, которого называют столь благим, если убедили себя, будто самые ужасные бедствия и самые жгучие скорби являются знаками его расположения. Разве смог бы гений зла, демон, более изобретательно мучить своих врагов, хотя он и не благий бог, столь часто дающий почувствовать свою жестокость своим самым дорогим друзьям?
§79
Что бы сказали мы об отце, который, как утверждали, неустанно заботился о сохранности и благополучии своих слабых и непредусмотрительных детей и однако пускал их свободно скитаться без надзора среди скал, обрывов и вод; который не препятствовал бы им следовать их ненормальными аппетитам; который разрешал бы им держать при себе без всяких предосторожностей смертоносное оружие с риском тяжко поранить себя? Что подумали бы мы об этом отце, который вместо того, чтобы обвинить себя в бедствии, происшедшем с его детьми, наказал бы их самым жестоким образом за их ошибки? Мы сказали бы с полным основанием, что этот отец – безумец, соединяющий в себе несправедливость с глупостью.
Бог, карающий ошибки, которые он мог бы предотвратить, является существом, лишенным и мудрости, и благости, и справедливости. Бог предвидящий предотвратил бы зло и этим самым освободил бы себя от необходимости наказывать его. Благой бог не наказывал бы слабости, которые, как ему известно, врождены человеческой природе. Бог справедливый, раз он уже создал человека, не стал бы наказывать последнего за то, что сам не сделал его таким сильным, чтобы человек не поддавался своим страстям. Наказывать слабость – самая несправедливая из тираний. Не значит ли клеветать на справедливого бога, если сказать, что он наказывает людей за их ошибки даже в настоящей жизни? Как может он наказывать существа, раз исправление их зависит от него и раз они, поскольку не удостоились благодати, не могли действовать иначе, чем действовали?
Согласно принципам самих же богословов человек в своем состоянии активного разложения может творить только зло, ибо без божьей благодати он никогда не в состоянии творить добро. Если такова природа человека, что, предоставленная сама себе либо лишенная божьей помощи, она обязательно приводит к злу или делает его неспособным творить добро, куда же девалась свободная воля человека? Согласно таким принципам человек не может ни заслужить, ни провиниться: награждая человека за содеянное им добро, бог награждает лишь сам себя; наказывая человека за содеянное им зло, бог наказывает его за то, что не дал ему благодати, без коей он неспособен поступать лучше того, чем поступал.
§80
Богословы говорят нам, что человек свободен, в то время как все их принципы направлены к разрушению свободы человека. Желая оправдать божество, они его фактически обвиняют в черной несправедливости. Они предполагают, что без благодати человек должен творить зло, и утверждают, что бог накажет человека, чтобы никогда не дать ему благодати, нужной для того, чтобы последний мог творить добро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56