Мы, национальные демократы, выступаем за объявление вне закона войны, расовой и национальной травли, мы выступаем за то, чтобы сделать борьбу за мир главным содержанием новой государственной морали и основным принципом воспитания нашего народа.
Мы, национальные демократы, требуем и выступаем за принятие закона об обеспечении мира, согласно которому любая подготовка к войне, расовая или национальная травля будут караться самыми тяжелыми наказаниями как антинациональные действия, создающие смертельную угрозу жизни народа».
Эти слова как будто родились в моем сердце. Собственно говоря, они подвели итог всему, что я осознал на своем пути к движению «Свободная Германия» и в последующие годы в Луневе, Войкове, Турмилине и Красногорске. Принципы и цели Национально-демократической партии Германии были одновременно квинтэссенцией моей жизни, для которой битва на Волге явилась толчком к решающему перелому. Я твердо решил иметь в виду Национально-демократическую партию и более подробно ознакомиться с ее деятельностью после возвращения на родину.
10 сентября были готовы автомашины, чтобы везти нас на Белорусский вокзал в Москве. Радостно возбужденные, мы пожимали руки советским офицерам и солдатам. Магнитова, всеми уважаемая женщина-врач с совершенно седыми волосами, тоже пришла, чтобы пожелать нам счастливого возвращения на родину.
Мне казалось, что поезд шел слишком медленно, он прямо-таки тащился по рельсам. Наконец мы прибыли в Брест-Литовск и в конце концов через несколько дней, казавшихся бесконечными, проехали у Франкфурта по мосту через Одер. Мы были в Германии.
После шестилетнего отсутствия я вступил на землю новой, возрождающейся Германии. И я, бывший полковник, награжденный Рыцарским крестом, вторгавшийся когда-то с гитлеровским вермахтом в другие страны, стал новым человеком, решительным борцом за мир.

За новую Германию
В Дрездене
Еще в плену у меня зрела мысль начать свою деятельность там, где я окончил ее в 1939 году, – в Дрездене.
Я часто представлял себе всемирно известный силуэт города на Эльбе, мощный купол Фрауэнкирхе, построенной Георгом Бером, стройную колокольню Хофкирхе Кьявери и острую, как игла, дворцовую башню. Что осталось от них после ночной бомбежки в феврале 1945 года? Как обстояло дело с Цвингером, Оперой, террасой Брюля, Японским дворцом и всеми другими перлами архитектуры, которые я так любил?
Увидев развалины, я чуть не заплакал. Это было похоже на разрушенный город на Волге зимой 1942/43 года. Смогу ли я когда-нибудь вновь чувствовать себя счастливым среди этого опустошения? Да, я смог. Новая жизнь вторгалась в руины, сначала почти незаметно, но решительно, сначала очень медленно, но все шире и шире. Состоялось торжественное открытие восстановленного драматического театра.
Дрезден сделался основным местом моей деятельности на ниве новой Германии.
Сначала я получил назначение в Министерство народного образования Саксонии. В то же время мне хотелось в непосредственной политической работе применить знания, приобретенные в Национальном комитете «Свободная Германия». Я вступил в Национально-демократическую партию Германии, печатный орган которой – «Националь-цейтунг» – еще в плену привлек мое внимание. Осенью 1949 года меня избрали председателем НДПГ земли Саксония. Именно в политической работе я мог доказать делом, что я готов принять все новое, развивающееся, готов содействовать ему всеми силами, что я стал сознательным гражданином нашей Германской Демократической Республики.
Я завоевал доверие к себе, а с доверием – все более ответственные задачи. После всенародных выборов осенью 1950 года меня избрали членом Народной палаты и назначили министром финансов правительства земли Саксония.
Мне, бывшему полковнику фашистского вермахта, выпала честь неоднократно выступать от имени фракции Национально-демократической партии Германии в высшем представительном органе нашего рабоче-крестьянского государства по жизненно важным для немецкой нации вопросам.
Вступление Германской Демократической Республики в социалистический этап ее развития потребовало полной реорганизации структуры и методов работы государственных органов. В ходе этой перестройки деление страны на земли отпало, а с ними и мои функции министра земельного правительства. Тогда мне вновь было оказано большое доверие: в августе 1952 года я был назначен в Берлин, в штаб казарменной народной полиции. Здесь я проработал год и три месяца.
В начале октября 1953 года мой начальник, тогда министр внутренних дел Германской Демократической Республики, Вилли Штоф сказал мне между прочим:
– В ближайшие дни должен вернуться Паулюс. Он будет жить в Дрездене. Я хотел спросить вас, согласны ли вы стать начальником офицерской школы в Дрездене?
Руководить Высшей офицерской школой казарменной народной полиции, да еще в любимом Дрездене, в котором к тому же будет жить Паулюс, – это было мне по сердцу. Я сразу же согласился.
Остался я на этой должности и после создания Национальной народной армии, когда в январе 1956 года Дрезденская офицерская школа была преобразована в Высшее офицерское училище. Кульминационным пунктом в деятельности этого училища был первый большой парад на площади Маркса и Энгельса в Берлине 1 мая 1956 года. Солнечным утром в день Международного праздника трудящихся мне выпала высокая честь провести офицеров и слушателей училища перед высшими представителями новой Германии, перед сотнями испытанных антифашистов – борцов Сопротивления. На трибунах присутствовали многие иностранные делегации.
Когда мне исполнилось 65 лет – 31 марта 1958 года, – я ушел в отставку.
Встреча с Паулюсом
О возвращении Паулюса западногерманские газетенки сочинили немало чепухи. Писали, будто бы он прибыл на берлинский Остбанхоф в «голубом экспрессе» в сопровождении таинственных комиссаров. Будто бы по тайному поручению Сталина он везет с собой рукопись, в которой обосновывается непобедимость Советского Союза, чтобы предостеречь западные державы от нападения на СССР. Все это чепуха. На Паулюса тяжелым грузом давила военная катастрофа Германии. Он вернулся как человек, который хотел искупить свою вину.
После сердечного приема в столице у министра внутренних дел 25 октября 1953 года я проводил Фридриха Паулюса в Дрезден, где он поселился в одном из домов на Вейсер Хирш. Понятно, что главной темой наших разговоров была зимняя битва на Волге.
– Я не стремился идти легким путем в последние годы, – говорил Паулюс. – Прочитайте, пожалуйста, заявление, которое я опубликовал перед отъездом из Советского Союза.
Фельдмаршал подал мне документ, в который я углубился со все возрастающим удовлетворением, поскольку он содержал ясное, до конца продуманное решение:
«Командуя германскими войсками в битве под Сталинградом, решившей судьбу моей родины, я до конца познал все ужасы агрессивной войны, которые испытали не только подвергшийся нашему нападению советский народ, но и мои собственные солдаты. Мой собственный опыт, а также ход всей Второй мировой войны убедили меня в том, что судьбу германского народа нельзя строить на базе идеи господства, а только лишь на базе длительной дружбы с Советским Союзом и со всеми другими миролюбивыми народами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116