.. Умирают от хвори и старости на рассвете. Казнь совершается тоже на рассвете... Человек подчинил себя природе даже в этом злодейском деянии? Неужто ему не дана сила духа, которая бы остановила удар, занесенный над своей жертвой? Человек, останови удар!.. И сделай добро именно в этот миг. А тебе вдруг в этот миг острой казачьей шашкой отрубит голову другой взбесившийся человек?..
Над Доном плыл розовый, как платье Катрин, туман. Проникал на поляну, на которой в ненависти и злобе разгорался бой, и мешал видеть врага. Бой без пощады и милосердия. И только потому, что один другому приказал: «Иди – и убивай!.. Чем больше убьешь своих друзей детства, соседей, станичников, подвернется под руку брат, отец... – не щади их, – тем большая хвала тебе воздастся. Будут встречать тебя как героя колокольным звоном всех церквей, с хоругвями, иконами и песнопением: „Слава... Слава... Слава...“
До какой же одичалости можно довести человека!.. Никто ведь не посмеет утверждать, что отцов, долго и упорно натаскивая, готовили, чтобы они убивали своих сыновей, как и сыновей, чтобы они убивали своих отцов. Наоборот, сыновья должны жить с единственно великой целью – воскрешать своих отцов. Но не убивать! Тогда почему они так легко согласились на противоестественное деяние – убивать друг друга? Что же произошло с человеком на вольном, гордом, казачьем Дону, где чистота девственных трав степного раздолья и незамутненные воды реки предопределяли жизнь в согласии с природой, достойную высоких дел и поступков.
Бой разгорался. В живописнейшем месте при слиянии полноводных рек – Усть-Медведицы и Дона.
Не знали, наверное, белогвардейские офицеры, да и романтичная амазонка Катрин Мажарова, что Миронов еще ни одного сражения не проиграл. И не проиграет.
В этом рассветно-зверском бою погибло двести юношей, влюбленных в Катрин Мажарову. Погибли с горящими взорами и счастливой улыбкой на устах. За вольный Дон. За казачью славу. За безумство юности своей... Погибла и кумир гимназистов – Катрин Мажарова.
На горе Пирамида воздвигли памятник из белого мрамора. Будто горем и слезами матерей выбили слова у основания двадцатиметрового дубового креста:
Нет, не рыдайте на этих могилах.
Слезы нарушат их чуткий покой.
Почему выбрали именно гору Пирамида? Ведь есть же кладбище при женском монастыре, где хоронят всю именитую казачью знать Усть-Медведицкого округа. Там парк тенистый. Скамейки. Ухоженность. Цветы. Чистота. Почему избрали дикое место на Пирамиде? Ближе к небу? К богу? Невинные души? Они и так дорогу найдут в... рай. Но ведь, по преданию, туда попадают только погибшие в бою за Отечество от нашествия иноземного врага. А эти... попадут?
Миронов, провожавший мысленным взором медленно движущуюся скорбную процессию, вдруг озлился и чуть было не крикнул: «Люди, дайте мне побыть одному. Постоять на горе детства...» Ведь когда он с боем взял родную станицу, собрал родителей и упрекал их, стыдил – они плакали в раскаянии... Но это было вчера. А сегодня, когда их дети совершают последний путь, люди отворачиваются от Миронова, как от изверга... Но в чем же он виноват?.. Ведь выполнял наказ революции!.. Наказ убивать невинных?.. Уйди с глаз людских!.. Уйди с этого скорбного, трагического места. Но это место ж ему принадлежит, может быть, здесь он похоронил свое детство. И если бы он сам захотел его покинуть, то память не позволит. Она неподвластна человеку... Где же правда? Где настоящее место вожака? И его ли это истинное место?
4
Разбойный звук, рожденный пастушечьим кнутом и многократным эхом хуторских садов и левад, сигнал о приближении с пастбища табуна.
Вначале над горой Пирамида, со стороны ветряка, раскрылатившегося на самом высоком месте, на фоне темнеющего неба, появилось облако пыли. Поднимаемое копытами коров, оно отделялось от земли темными, плотными клубами. Достигнув верхушки одиноко растущего на бугре дуба, облако догоняло скрывающееся за горизонтом вечернее солнце, обрадованно кидалось в его лучи и начинало в них купаться. Оно становилось розовым, оранжевым, красным. Золотом пронизанное, как пыльца над цветущим подсолнечником. Рождало замысловатые фигуры. И каждый хуторянин в силу своего природного воображения мог видеть все, что хотел видеть. Быть может, из этих фантастических картин и пересказов виденного не одна быль переросла в легенду, в которой теперь уж, как это понимал Филька, не отличишь, где явь, где вымысел. Но он безраздельно верил в то, что род Мироновых идет именно от того донского казака...
Исстари, всем это известно, на Дону было неспокойно. Разные причины были тому. Характеры людей, не мирящихся с притеснением и несправедливостью и признающих только свою собственную силу, ловкость и отвагу. Дикое степное раздолье. Гордость за вольное житье-бытье. .. Но вот однажды неведомо откуда со своей дружиной в этих краях объявился казачий атаман. Был он, как и следовало ожидать, необыкновенной силы, храбрости – и доброты. И на какое-то время на Дону не то чтобы совсем прекратились воинственные споры-ссоры, а как бы приутихли страсти. Народ говорил, что все это сделал знаменитый атаман. Его все боялись и уважали, потому что он был добр и мир установил в беспокойном крае. «Мир – он дал людям...» Потом начали звать ею – «Мир-он». Потом – «Мирон», «Миронов...» Вот и потянулась ниточка Мироновых от того донского казака-атамана вплоть до Фильки Миронова и на время задержалась на нем. Лично он самозабвенно верил в эту незримую связь и гордился своим родством. Только страшная жалость таилась в Филькином сердце из-за дальнейшей судьбы своего предка, в конце концов оказавшейся нестерпимо печальной. Ведь он пострадал за свою излишнюю доверчивость и... любовь. Чего, откровенно говоря, Филька ну никак не мог ни понять, ни объяснить.
Коварной оказалась донская казачка, которую полюбил бесстрашный атаман. Да и всегда эти девчонки устраивали с казаками всякие каверзы. Он, Филька, никогда не поддастся им! Вот те крест! Филька в этом месте своих воспоминаний всегда для пущей убедительности истово крестился... А дело было так...
На одной руке атаман носил перчатку и никогда ее не снимал. Почему? Это было его тайной. Чуть ли не все пытались ее разгадать. Это же страшно, нестерпимо до коликов в животе, знать, что рядом с тобою человек с загадкой, и не отгадать ее – просто катастрофа. И люди тратят на это всю энергию изворотливого ума. Но атаман на на какие уловки любопытных не поддавался. Как-то на игрищах, накануне большого престольного праздника Преображения эта самая казачка, его возлюбленная, поспорила с подружками, что, мол, завтра при всем честном народе, перед началом конных состязаний, заставит атамана снять перчатку с руки... В день праздника она открыто, на людях, подошла к атаману, сидевшему на коне, и, дотронувшись до его перчатки, сказала тихо, чтобы никто, кроме него, не слышал: «Люблю тебя единственного... Ради меня сними перчатку... Что бы там ни было – твоя навек...» Поверил атаман, ведь люди высокой души доверчивы, как дети, и с радостью сорвал перчатку с руки. На ней оказалось... шесть пальцев. Красивая, капризная казачка зло рассмеялась в лицо атаману и громко начала кричать на всю соборную площадь: «Глядите, люди добрые, да он – шестипалый! А туда же свататься вздумал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Над Доном плыл розовый, как платье Катрин, туман. Проникал на поляну, на которой в ненависти и злобе разгорался бой, и мешал видеть врага. Бой без пощады и милосердия. И только потому, что один другому приказал: «Иди – и убивай!.. Чем больше убьешь своих друзей детства, соседей, станичников, подвернется под руку брат, отец... – не щади их, – тем большая хвала тебе воздастся. Будут встречать тебя как героя колокольным звоном всех церквей, с хоругвями, иконами и песнопением: „Слава... Слава... Слава...“
До какой же одичалости можно довести человека!.. Никто ведь не посмеет утверждать, что отцов, долго и упорно натаскивая, готовили, чтобы они убивали своих сыновей, как и сыновей, чтобы они убивали своих отцов. Наоборот, сыновья должны жить с единственно великой целью – воскрешать своих отцов. Но не убивать! Тогда почему они так легко согласились на противоестественное деяние – убивать друг друга? Что же произошло с человеком на вольном, гордом, казачьем Дону, где чистота девственных трав степного раздолья и незамутненные воды реки предопределяли жизнь в согласии с природой, достойную высоких дел и поступков.
Бой разгорался. В живописнейшем месте при слиянии полноводных рек – Усть-Медведицы и Дона.
Не знали, наверное, белогвардейские офицеры, да и романтичная амазонка Катрин Мажарова, что Миронов еще ни одного сражения не проиграл. И не проиграет.
В этом рассветно-зверском бою погибло двести юношей, влюбленных в Катрин Мажарову. Погибли с горящими взорами и счастливой улыбкой на устах. За вольный Дон. За казачью славу. За безумство юности своей... Погибла и кумир гимназистов – Катрин Мажарова.
На горе Пирамида воздвигли памятник из белого мрамора. Будто горем и слезами матерей выбили слова у основания двадцатиметрового дубового креста:
Нет, не рыдайте на этих могилах.
Слезы нарушат их чуткий покой.
Почему выбрали именно гору Пирамида? Ведь есть же кладбище при женском монастыре, где хоронят всю именитую казачью знать Усть-Медведицкого округа. Там парк тенистый. Скамейки. Ухоженность. Цветы. Чистота. Почему избрали дикое место на Пирамиде? Ближе к небу? К богу? Невинные души? Они и так дорогу найдут в... рай. Но ведь, по преданию, туда попадают только погибшие в бою за Отечество от нашествия иноземного врага. А эти... попадут?
Миронов, провожавший мысленным взором медленно движущуюся скорбную процессию, вдруг озлился и чуть было не крикнул: «Люди, дайте мне побыть одному. Постоять на горе детства...» Ведь когда он с боем взял родную станицу, собрал родителей и упрекал их, стыдил – они плакали в раскаянии... Но это было вчера. А сегодня, когда их дети совершают последний путь, люди отворачиваются от Миронова, как от изверга... Но в чем же он виноват?.. Ведь выполнял наказ революции!.. Наказ убивать невинных?.. Уйди с глаз людских!.. Уйди с этого скорбного, трагического места. Но это место ж ему принадлежит, может быть, здесь он похоронил свое детство. И если бы он сам захотел его покинуть, то память не позволит. Она неподвластна человеку... Где же правда? Где настоящее место вожака? И его ли это истинное место?
4
Разбойный звук, рожденный пастушечьим кнутом и многократным эхом хуторских садов и левад, сигнал о приближении с пастбища табуна.
Вначале над горой Пирамида, со стороны ветряка, раскрылатившегося на самом высоком месте, на фоне темнеющего неба, появилось облако пыли. Поднимаемое копытами коров, оно отделялось от земли темными, плотными клубами. Достигнув верхушки одиноко растущего на бугре дуба, облако догоняло скрывающееся за горизонтом вечернее солнце, обрадованно кидалось в его лучи и начинало в них купаться. Оно становилось розовым, оранжевым, красным. Золотом пронизанное, как пыльца над цветущим подсолнечником. Рождало замысловатые фигуры. И каждый хуторянин в силу своего природного воображения мог видеть все, что хотел видеть. Быть может, из этих фантастических картин и пересказов виденного не одна быль переросла в легенду, в которой теперь уж, как это понимал Филька, не отличишь, где явь, где вымысел. Но он безраздельно верил в то, что род Мироновых идет именно от того донского казака...
Исстари, всем это известно, на Дону было неспокойно. Разные причины были тому. Характеры людей, не мирящихся с притеснением и несправедливостью и признающих только свою собственную силу, ловкость и отвагу. Дикое степное раздолье. Гордость за вольное житье-бытье. .. Но вот однажды неведомо откуда со своей дружиной в этих краях объявился казачий атаман. Был он, как и следовало ожидать, необыкновенной силы, храбрости – и доброты. И на какое-то время на Дону не то чтобы совсем прекратились воинственные споры-ссоры, а как бы приутихли страсти. Народ говорил, что все это сделал знаменитый атаман. Его все боялись и уважали, потому что он был добр и мир установил в беспокойном крае. «Мир – он дал людям...» Потом начали звать ею – «Мир-он». Потом – «Мирон», «Миронов...» Вот и потянулась ниточка Мироновых от того донского казака-атамана вплоть до Фильки Миронова и на время задержалась на нем. Лично он самозабвенно верил в эту незримую связь и гордился своим родством. Только страшная жалость таилась в Филькином сердце из-за дальнейшей судьбы своего предка, в конце концов оказавшейся нестерпимо печальной. Ведь он пострадал за свою излишнюю доверчивость и... любовь. Чего, откровенно говоря, Филька ну никак не мог ни понять, ни объяснить.
Коварной оказалась донская казачка, которую полюбил бесстрашный атаман. Да и всегда эти девчонки устраивали с казаками всякие каверзы. Он, Филька, никогда не поддастся им! Вот те крест! Филька в этом месте своих воспоминаний всегда для пущей убедительности истово крестился... А дело было так...
На одной руке атаман носил перчатку и никогда ее не снимал. Почему? Это было его тайной. Чуть ли не все пытались ее разгадать. Это же страшно, нестерпимо до коликов в животе, знать, что рядом с тобою человек с загадкой, и не отгадать ее – просто катастрофа. И люди тратят на это всю энергию изворотливого ума. Но атаман на на какие уловки любопытных не поддавался. Как-то на игрищах, накануне большого престольного праздника Преображения эта самая казачка, его возлюбленная, поспорила с подружками, что, мол, завтра при всем честном народе, перед началом конных состязаний, заставит атамана снять перчатку с руки... В день праздника она открыто, на людях, подошла к атаману, сидевшему на коне, и, дотронувшись до его перчатки, сказала тихо, чтобы никто, кроме него, не слышал: «Люблю тебя единственного... Ради меня сними перчатку... Что бы там ни было – твоя навек...» Поверил атаман, ведь люди высокой души доверчивы, как дети, и с радостью сорвал перчатку с руки. На ней оказалось... шесть пальцев. Красивая, капризная казачка зло рассмеялась в лицо атаману и громко начала кричать на всю соборную площадь: «Глядите, люди добрые, да он – шестипалый! А туда же свататься вздумал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126