– Ждите, – говорит, – вас позовут…»
Арестовали Брюханова и Фомина в августе 1986 года. Дятлова – в декабре.
Брюханов был спокоен. Взял с собой в камеру учебники и тексты для изучения английского языка. Сказал что он теперь, как Фрунзе, приговоренный к смерти.
Дятлов тоже спокоен и выдержан. Фомин потерял себя. Истерики. Сделал попытку самоубийства. Разбил очки и стеклом вскрыл себе вены. Вовремя заметили, спасли.
На 24 марта 1987 года был назначен суд, который отложили из-за невменяемости Фомина.
Разыскал и встретился с заместителем начальника турбинного цеха блока № 4 Чернобыльской АЭС Разимом Ильгамовичем Давлетбаевым. Как я уже писал, он был на БЩУ-4 в момент взрыва. За время аварии получил триста рентген. Вид очень больного человека. Мучает лучевой гепатит. Сильно отечное лицо. Нездоровые, налитые кровью глаза. Но держится молодцом. Подтянут, собран. Стильно подбритые тонкие каштановые усики. Несмотря на инвалидность, работает. Мужественный человек.
Я попросил его рассказать про ту ночь 26 апреля 1986 года. Он сказал, что ему запретили говорить о технике. Только через первый отдел. Я сказал, что о технике все знаю, даже больше, чем он. Нужны подробности о людях.
Но Разим Ильгамович был очень скуп на слова. Говорил все время с оглядкой на первый отдел.
– Когда пожарные появились в машзале, там все уже сделали эксплуатационники. За время аварийных работ в машзале, с 1 часа 25 минут до 5 утра 26 апреля, я несколько раз вбегал на блочный щит управления, докладывал начальнику смены. Акимов был спокоен, четко отдавал распоряжения…
Когда все началось, встретили без паники. Ведь мы по роду своей профессии были готовы к подобному. Не в такой, конечно, степени, но все же…
Давлетбаев возбужден, и я не перебиваю.
Характеризует Александра Акимова, своего вахтенного начальника:
– Акимов очень порядочный и добросовестный человек. Симпатичный, общительный. Член Припятского горкома партии. Хороший товарищ…
Характеризовать Брюханова отказался. Сказал:
– Брюханова не знаю.
Высказал свое мнение о прессе, печатавшей репортажи из Чернобыля.
– Я внимательно следил за прессой. Она представила нас, эксплуатационников, как некомпетентных, неграмотных, почти злодеев. Поэтому под воздействием прессы на Митинском кладбище, где похоронены наши ребята, с могил сорвали все фотографии. Пожалели только фото Топтунова. Совсем еще молодой. Как бы неопытный. Нас считают злодеями. А между тем, десять лет Чернобыльская АЭС выдавала электроэнергию. Хлеб нелегкий, вы знаете. Сами работали…
– Когда вы покинули блок? – спросил я.
– В 5 утра. Началась острая рвота. Но мы все успели сделать: и погасили пожар внутри машзала, и вытеснили водород из генератора, и заместили водой масло из маслобака турбины…
Мы не были чистыми исполнителями. Мы многое переосмысливали. Но во многом «поезд уже ушел». Имею в виду технологический процесс на момент приема смены. И остановить его было уже невозможно. Но мы не были простыми исполнителями…
Да, во многом можно согласиться с Давлетбаевым. Атомные операторы – не просто исполнители. В процессе эксплуатации атомных станций им приходится принимать массу самостоятельных и ответственных решений) зачастую очень рискованных, чтобы спасти блок, с честью выйти из аварийной ситуации или тяжелого переходного режима. Всего многообразия всевозможных сочетаний режимов и неполадок никакими инструкциями и регламентами, к сожалению, не предусмотришь. И тут важны опыт и глубина профессионализма эксплуатационников. И Давлетбаев прав, говоря, что после взрыва операторы показали чудеса героизма и бесстрашия. Они достойны преклонения.
И все же… В тот самый роковой миг перед взрывом профессионализм и опыт не сработали ни у Акимова, ни у Топтунова. Оба показали себя чистыми исполнителями, хотя слабая попытка сопротивления грубому нажиму Дятлова возникла у обоих. Это был тот самый момент, когда у операторов включился профессионализм, но… страх перед окриком взял верх.
Не сработал профессионализм и у опытного, осторожного Дятлова, у начальника смены АЭС Рогожкина, у главного инженера Фомина, директора Брюханова.
Но если мужество и бесстрашие у атомных операторов после взрыва стали главной движущей силой, то у Брюханова и Фомина профессионализм и честность не сработали и после катастрофы. Их ложь в собственное спасение, попытка выдать желаемое за действительное долго еще вводили всех в заблуждение, и это стоило новых человеческих жизней…
Так в чем же, на мой взгляд, главный урок Чернобыля?
Он прежде всего в том, что эта страшная ядерная беда взывает нас к Правде. Рассказать правду, всю правду и только правду. Это прежде всего. Исходя из правды, следует второй вывод:
Реакторы типа РБМК по конструкции порочны и несут в себе возможность «положительного останова», то есть взрыва, и впредь, несмотря на все принятые меры. Ведь этот реактор по-прежнему имеет положительный температурный, паровой и концевой эффекты реактивности, суммарное значение которых слишком велико. Собрать эти эффекты в сумму непросто, но возможно. В Чернобыле они сошлись вместе и показали, что из этого выходит.
Чернобыль, как и все трагедии в прошлом, показал, насколько велики мужество и сила духа нашего народа. Но Чернобыль же взывает к разуму и аналитической мысли: не забудьте, люди, посмотреть на происшедшее ясным взором, не дайте залакировать беду.
Конечно, приняты правильные решения для АЭС с РБМК:
– модифицировать концевые выключатели стержней СУЗ, чтобы в крайнем верхнем положении поглощающие стержни были еще погружены в активную зону на глубину 1,2 метра.
Эта мера увеличит скорость эффективной защиты и устранит возможность постоянного увеличения размножающих характеристик активной зоны в ее нижней части по мере опускания стержней от верхних отметок;
– число стержней-поглотителей, постоянно присутствующих в активной зоне, будет увеличено до 80–90 штук, тем самым уменьшая коэффициент пустотности активной зоны до терпимого значения. Это временная мера, которая позже будет заменена переводом РБМК на топливо с начальным обогащением 2,4 процента с установкой неподвижных дополнительных поглотителей в активную зону, чтобы в случае ЧП положительный выброс реактивности не превышал одну бету. А ведь при взрыве в Чернобыле он достиг пяти бета и более…
– и последнее: постепенный вывод из эксплуатации АЭС с реакторами типа РБМК и замена их тепловыми электростанциями, работающими на газообразном топливе, представляется наиболее правильным выводом, исходя из уроков Чернобыльской трагедии.
Хочется верить, что это произойдет. Ибо говоря о любых научно-технических достижениях человека разумного, об атомной энергетике, в частности, не надо забывать, что все эти достижения должны служить процветанию жизни, а не ее погибели.
И потому самый главный урок Чернобыля – это еще более обостренное ощущение зыбкости человеческой жизни, ее уязвимости. Всемогущество и бессилие человека продемонстрировал Чернобыль. И предостерег: не упивайся своим могуществом, человек, не шути с ним, не ищи в нем суетных благ, утех, блеска славы. Пристальней и все ответственней вглядывайся в себя и в созданное тобой. Ибо ты причина, но ты и следствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70