..
Ваху Мадаева вытащили из камеры, дали кличку Ходок и отправили обратно в Чечню.
Генерал Самойлов отправил, о котором он не знал и имени которого даже не слышал, потому что с ним работал только один, который был его куратором, оперативник. Испуганный Ваха согласился подписать бумаги, чтобы сбежать, вырваться домой, но хитрые менты подстроили ему ловушку. Они вызнали у него имена и арестовали нескольких его земляков, пригрозив, что скажут им, кто их заложил. Это было бы равносильно смертному приговору, потому что тогда он обрел бы сразу несколько врагов.
От русских ментов он мог сбежать, от чеченцев — нет!
Ему не оставалось ничего другого, как покориться, надеясь — не сейчас, не сразу, но потом — он обязательно как-нибудь выкрутиться!..
Его игра напоминала потуги мышки, пытающейся сбежать от забавляющейся с ней и нагуливающей аппетит кошки. Или запутавшейся в паутине мухи, которую старательно пеленает молчаливый и быстрый паук.
Никуда Вахе не деться! Система взаимоотношений тайного агента и его хозяев, выстроенная столетиями, не дает жертве никакого шанса и строится по пословице: коготок увяз — всей птичке пропасть! Исключения бывают, только когда рушатся системы и горят полицейские участки и архивы охранных отделений. Что интересно, самыми первыми горят!..
Влип Ваха... Не первый влип и уж точно — не последний!
Эх, жаль, что не он, а этот баран попал в Европу, он бы сидел там всю жизнь, носа не высовывая! — сожалел и вздыхал, завидуя и жалея себя, Ваха.
Ваха был чеченцем, но не был патриотом.
У Вахи не было никакой идеологии. Кроме любви к деньгам.
Не было никаких убеждений — кроме убежденности, что богатым быть лучше, чем бедным.
В его желании разбогатеть его не сдерживала никакая мораль: что приносит богатство, то и хорошо — искренне считал он.
Он готов был ради денег грабить. И готов был убивать, если жертва не согласится отдать ему деньги добровольно.
И убивал. И грабил.
После чего его не терзали сомнения — кроме сомнений, все ли он взял или там что-то осталось.
Слабость он презирал. Любое сострадание, жалость или прощение истолковывал как слабость. И поэтому никакой благодарности за них не выказывал.
Убедить его могла только сила, которую он уважал даже больше, чем деньги. Потому что более сильная, чем он, сила могла отобрать отобранные им у слабых деньги.
Вот и вся философия...
Таких типов полно в любой стране мира. Но больше там, где местное население издревле занималось грабежом соседних территорий, нападая на мирных землепашцев, скотоводов и ремесленников. Как, например, в древней Скандинавии. Или в Чечне. Или в племени мумбо-юмбо.
Вербовать таких агентов легко, потому что их реакции просчитываются на много ходов вперед, вплоть до самого конца партии. Правда, в какой-то момент они могут стать неуправляемы и попытаться сделать неверный ход — шарахнув партнера шахматной доской по башке. Поэтому с ними лучше играть под присмотром пары вставших с боков штангистов, которые периодически крутят их в бараний рог.
Вахе продемонстрировали силу, и он притих и стал покладист. И стал “стучать” на своих. Кроме страха, еще и за деньги.
Да, такой вот материал... С которым работают все спецслужбы мира примерно по одной и той же схеме: вначале соблазнить, потом на том, чем соблазнили, подловить, затем ответственностью за то, на чем подловили, — напугать, предложить избавление от ответственности за то, на чем подловили и чего он до смерти испугался, и получить добровольное согласие...
Обычно это срабатывает.
Кроме случаев, когда объект — страдающий язвенной болезнью, богатый, непьющий, лишенный честолюбия, азарта, тайных страстишек и врагов, не имеющий привязанностей к любимым людям, животным и Родине фригидный импотент, которого нечем соблазнить. Но таких еще надо умудриться найти!..
Ваха Мадаев к таким, конечно, не относится. И потому попался!
Его направили в Чечню и, разыграв небольшой, силами статистов из местной милиции и ФСБ, с объявлением в розыск, погонями и стрельбой спектакль, пристроили в отряд Абдуллы Магомаева. Как и собирались.
Вахе поверили, так как он, уже на третьи сутки пребывания в отряде, собственноручно прирезал двух взятых в плен русских солдат, хотя его об этом никто не просил.
Но Ваха выслуживался, потому что боялся — боялся Абдуллу и его людей точно так же, как боялся пославших его сюда ментов. Самыми жестокими, как правило, бывают самые отъявленные трусы.
Когда Абдулла объявил России джихад, Вахе приказали примкнуть к нему, став добровольцем. Ваха примкнул, выразив желание умереть за свободу Ичкерии. А куда ему было деваться? Если бы Абдулла узнал, кто он есть такой на самом деле, с него бы тут же, с живого, кожу содрали!
Ваха стал воином ислама... А агент Ходок вышел на связь, доложив в Центр, что по приказу Абдуллы Магомаева их обучают минно-взрывному делу. Причем один из инструкторов по виду русский, бывший солдат-контракт ник, перебежавший на сторону чеченцев и принявший ислам и новое имя Аслан Салаев.
Что было тут же взято на заметку генералом Самойловым!
Потому что бывший свой среди чужих может стать неплохой зацепкой, ведь дома у него могли остаться небезразличные ему близкие родственники, друзья и любимые, через которых на него можно попытаться воздействовать. А еще ему можно пообещать амнистию и возможность искупления грехов, во второй раз обернув на свою сторону. Если, конечно, в нем осталось хоть что-то человеческое, потому что некоторые прежние свои бывают во сто раз хуже и фанатичней чужих.
Ну ничего, наколка есть, осталось узнать его прежнее имя и взять его в оборот...
Комбинация удалась.
Чеченец Ваха Мадаев был, по наводке сексота, взят с поличным, был допрошен “по-горячему”, завербован, внедрен в отряд полевого командира Абдуллы Магомаева, успешно прошел проверку и теперь гнал в Центр информацию...
Не самую ценную, потому что к ценной доступа не имел. Но его информация, дополняясь информацией, поступающей из других источников и связуясь с ней, просвечивала чеченское подполье, как рентген. Насквозь!
Какой навар с одного только Вахи?.. Почти никакого...
Но все дело в том, что с одним только агентом ни один уважающий себя профессионал не работает. Генерал Самойлов был профессионалом. А раз так, то всякому должно быть понятно, что Ваха Мадаев у генерала был не один!..
Глава 36
Ваха Мадаев был не один — был одним из многих. Одним из тех, кто, как считалось, имеет с русскими личные счеты. Это очень важно, чтобы все они имели к будущему противнику личные претензии. Как Ваха, как Гази Асламбеков, как покалеченная русскими Фатима Мерзоева, у которой они убили мужа и не родившегося еще, в утробе, сына... На этом настаивали привлеченные к делу эксперты, настоятельно рекомендуя всячески пропагандировать, культивировать и насаждать обычай кровной мести. Патриотизм хорош как фон, но личные мотивы подменить не может. Личные мотивы гораздо лучший стимулятор ненависти.
— Согласитесь, за свою семью, за детей вы будете драться лучше, чем за какие-нибудь абстрактные понятия, — внушали они.
Абдулла Магомаев соглашался.
Но соглашался с неохотой.
Эксперты были чужаками, были иностранцами. Они носили ту же самую, что и у всех, форму, но ели отдельно и пили тоже отдельно из бутылок, которые привезли с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Ваху Мадаева вытащили из камеры, дали кличку Ходок и отправили обратно в Чечню.
Генерал Самойлов отправил, о котором он не знал и имени которого даже не слышал, потому что с ним работал только один, который был его куратором, оперативник. Испуганный Ваха согласился подписать бумаги, чтобы сбежать, вырваться домой, но хитрые менты подстроили ему ловушку. Они вызнали у него имена и арестовали нескольких его земляков, пригрозив, что скажут им, кто их заложил. Это было бы равносильно смертному приговору, потому что тогда он обрел бы сразу несколько врагов.
От русских ментов он мог сбежать, от чеченцев — нет!
Ему не оставалось ничего другого, как покориться, надеясь — не сейчас, не сразу, но потом — он обязательно как-нибудь выкрутиться!..
Его игра напоминала потуги мышки, пытающейся сбежать от забавляющейся с ней и нагуливающей аппетит кошки. Или запутавшейся в паутине мухи, которую старательно пеленает молчаливый и быстрый паук.
Никуда Вахе не деться! Система взаимоотношений тайного агента и его хозяев, выстроенная столетиями, не дает жертве никакого шанса и строится по пословице: коготок увяз — всей птичке пропасть! Исключения бывают, только когда рушатся системы и горят полицейские участки и архивы охранных отделений. Что интересно, самыми первыми горят!..
Влип Ваха... Не первый влип и уж точно — не последний!
Эх, жаль, что не он, а этот баран попал в Европу, он бы сидел там всю жизнь, носа не высовывая! — сожалел и вздыхал, завидуя и жалея себя, Ваха.
Ваха был чеченцем, но не был патриотом.
У Вахи не было никакой идеологии. Кроме любви к деньгам.
Не было никаких убеждений — кроме убежденности, что богатым быть лучше, чем бедным.
В его желании разбогатеть его не сдерживала никакая мораль: что приносит богатство, то и хорошо — искренне считал он.
Он готов был ради денег грабить. И готов был убивать, если жертва не согласится отдать ему деньги добровольно.
И убивал. И грабил.
После чего его не терзали сомнения — кроме сомнений, все ли он взял или там что-то осталось.
Слабость он презирал. Любое сострадание, жалость или прощение истолковывал как слабость. И поэтому никакой благодарности за них не выказывал.
Убедить его могла только сила, которую он уважал даже больше, чем деньги. Потому что более сильная, чем он, сила могла отобрать отобранные им у слабых деньги.
Вот и вся философия...
Таких типов полно в любой стране мира. Но больше там, где местное население издревле занималось грабежом соседних территорий, нападая на мирных землепашцев, скотоводов и ремесленников. Как, например, в древней Скандинавии. Или в Чечне. Или в племени мумбо-юмбо.
Вербовать таких агентов легко, потому что их реакции просчитываются на много ходов вперед, вплоть до самого конца партии. Правда, в какой-то момент они могут стать неуправляемы и попытаться сделать неверный ход — шарахнув партнера шахматной доской по башке. Поэтому с ними лучше играть под присмотром пары вставших с боков штангистов, которые периодически крутят их в бараний рог.
Вахе продемонстрировали силу, и он притих и стал покладист. И стал “стучать” на своих. Кроме страха, еще и за деньги.
Да, такой вот материал... С которым работают все спецслужбы мира примерно по одной и той же схеме: вначале соблазнить, потом на том, чем соблазнили, подловить, затем ответственностью за то, на чем подловили, — напугать, предложить избавление от ответственности за то, на чем подловили и чего он до смерти испугался, и получить добровольное согласие...
Обычно это срабатывает.
Кроме случаев, когда объект — страдающий язвенной болезнью, богатый, непьющий, лишенный честолюбия, азарта, тайных страстишек и врагов, не имеющий привязанностей к любимым людям, животным и Родине фригидный импотент, которого нечем соблазнить. Но таких еще надо умудриться найти!..
Ваха Мадаев к таким, конечно, не относится. И потому попался!
Его направили в Чечню и, разыграв небольшой, силами статистов из местной милиции и ФСБ, с объявлением в розыск, погонями и стрельбой спектакль, пристроили в отряд Абдуллы Магомаева. Как и собирались.
Вахе поверили, так как он, уже на третьи сутки пребывания в отряде, собственноручно прирезал двух взятых в плен русских солдат, хотя его об этом никто не просил.
Но Ваха выслуживался, потому что боялся — боялся Абдуллу и его людей точно так же, как боялся пославших его сюда ментов. Самыми жестокими, как правило, бывают самые отъявленные трусы.
Когда Абдулла объявил России джихад, Вахе приказали примкнуть к нему, став добровольцем. Ваха примкнул, выразив желание умереть за свободу Ичкерии. А куда ему было деваться? Если бы Абдулла узнал, кто он есть такой на самом деле, с него бы тут же, с живого, кожу содрали!
Ваха стал воином ислама... А агент Ходок вышел на связь, доложив в Центр, что по приказу Абдуллы Магомаева их обучают минно-взрывному делу. Причем один из инструкторов по виду русский, бывший солдат-контракт ник, перебежавший на сторону чеченцев и принявший ислам и новое имя Аслан Салаев.
Что было тут же взято на заметку генералом Самойловым!
Потому что бывший свой среди чужих может стать неплохой зацепкой, ведь дома у него могли остаться небезразличные ему близкие родственники, друзья и любимые, через которых на него можно попытаться воздействовать. А еще ему можно пообещать амнистию и возможность искупления грехов, во второй раз обернув на свою сторону. Если, конечно, в нем осталось хоть что-то человеческое, потому что некоторые прежние свои бывают во сто раз хуже и фанатичней чужих.
Ну ничего, наколка есть, осталось узнать его прежнее имя и взять его в оборот...
Комбинация удалась.
Чеченец Ваха Мадаев был, по наводке сексота, взят с поличным, был допрошен “по-горячему”, завербован, внедрен в отряд полевого командира Абдуллы Магомаева, успешно прошел проверку и теперь гнал в Центр информацию...
Не самую ценную, потому что к ценной доступа не имел. Но его информация, дополняясь информацией, поступающей из других источников и связуясь с ней, просвечивала чеченское подполье, как рентген. Насквозь!
Какой навар с одного только Вахи?.. Почти никакого...
Но все дело в том, что с одним только агентом ни один уважающий себя профессионал не работает. Генерал Самойлов был профессионалом. А раз так, то всякому должно быть понятно, что Ваха Мадаев у генерала был не один!..
Глава 36
Ваха Мадаев был не один — был одним из многих. Одним из тех, кто, как считалось, имеет с русскими личные счеты. Это очень важно, чтобы все они имели к будущему противнику личные претензии. Как Ваха, как Гази Асламбеков, как покалеченная русскими Фатима Мерзоева, у которой они убили мужа и не родившегося еще, в утробе, сына... На этом настаивали привлеченные к делу эксперты, настоятельно рекомендуя всячески пропагандировать, культивировать и насаждать обычай кровной мести. Патриотизм хорош как фон, но личные мотивы подменить не может. Личные мотивы гораздо лучший стимулятор ненависти.
— Согласитесь, за свою семью, за детей вы будете драться лучше, чем за какие-нибудь абстрактные понятия, — внушали они.
Абдулла Магомаев соглашался.
Но соглашался с неохотой.
Эксперты были чужаками, были иностранцами. Они носили ту же самую, что и у всех, форму, но ели отдельно и пили тоже отдельно из бутылок, которые привезли с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77