Я не знал...
Приятель замолчал. И посмотрел на свою дачу.
— Вот, хочу еще один этаж надстраивать. А то тесно стало. Семья большая, постоянно в комнатах сталкиваемся. Внукам по-настоящему поиграть негде.
Папа тоже посмотрел на дачу. И прикинул сметную стоимость строительства. Вместе с внутренней отделкой и мебелью.
Выходило немало. Если за просто информацию. С другой стороны, добыть ее иначе было затруднительно. Ну не идти же ему, Папе, к рядовым следователям. Это как-то даже себя не уважать. И терять наработанный за все эти годы авторитет в глазах подчиненных. Первые лица должны обращаться за помощью только к первым лицам. Мелочь — к мелочи. Такова иерархия, которую лучше не нарушать. Пусть даже соблюдение ее стоит дорого.
— Надстраивать надо, — согласился Папа. — Это дело хорошее. Особенно когда семья большая. Когда дети и внуки. Внуки — они простор любят.
— Ну, значит, буду надстраивать. Раз ты советуешь, — утвердился в своем намерении приятель.
— Тогда я пойду. А то дела... Совсем дела заели. Пообщаться некогда, — вздохнул Папа. — Семена я передал. На помидоры твои посмотрел. Значит, всего тебе хорошего.
— И тебе тоже.
Папа пошел к калитке.
— А насчет твоих знакомых я узнаю, что смогу. Так им и передай. Пусть будут спокойны.
— Когда узнаешь?
— Как на работу выйду, так и узнаю. Ты позвони мне на днях. А лучше зайди.
— Вот за это спасибо. От знакомых спасибо.
— И тебе спасибо. За семена...
Глава двадцать седьмая
— Здорово, мужики! — радостно приветствовал вспомогательный персонал районного морга неизвестный, но очень веселый посетитель.
— Ну? Допустим.
— Впрочем, какое здоровье в морге. В морге желать здоровья как-то даже неприлично.
— Чего тебе надо?
— Место забронировать.
— Для кого?
— Для тещи.
— Она что, умерла?
— Пока нет. Но если будет место...
— У нас места заранее не бронируются. У нас покойники поступают согласно живой очереди, — не понял юмора санитар.
— Раз живой, тогда она подождет, — согласился посетитель.
— Ты зачем пришел?
— Об одном деле потолковать.
— Мы о делах не толкуем. Нам после одного такого дела такого строгача влепили... Премию сняли и в разряде понизили.
— То есть теперь, я так понимаю, вы испытываете некоторые материальные затруднения?
— Ничего мы не испытываем.
— А жажду?
— Что жажду?
— Жажду тоже не испытываете? — спросил посетитель и выставил на стол две бутылки водки, споро срезав пробки. — Как говорится — имидж ничто, жажда — все!
— Мы на службе.
— Я тоже в некотором роде на службе.
— Не. Мы не будем. Мы теперь не пьем.
— Что же мне, ее выливать? — возмутился посетитель. — Бутылки вскрыты. В таком виде я их все равно довезти не смогу. Э-эх... — И пошел к умывальнику.
— Ты что это удумал?!
— Отлить маленько. Чтобы не облиться, когда нести.
— Как так отлить?!
— Четверть отлить. Ну, чтобы не плескало. И посетитель слил в раковину первые капли.
— Ты что!!! — жутко заорали санитары. — Ты что творишь, гад! Это же водка!!!
— Я и говорю, водка. А вы отказываетесь... Санитары молча схватились за мензурки.
— Лучше сюда, чем в канализацию.
— Вам же на работе нельзя.
— А выливать можно? Да?!
— Ну, тогда за знакомство.
Две бутылки водки кончились быстро. Ну, наверное, оттого, что малость выплеснулось. Но у посетителя нашлась еще одна. А потом еще.
— Хороший ты мужик, — расчувствовались санитары. — Правда, гад! Потому что вылить хотел. — Ну не вылил же.
— Ну и скажи спасибо... что не вылил! А то мы тебя... за это... быстро бы на полку укатали...
— Ну, тогда еще по одной. За счастливое избавление.
Налили еще по одной. И опорожнили.
— А я ведь к вам за советом, — напомнил посетитель.
— Говори. За совет спросу нет.
— Сестра у меня. Любимая.
— Ну?
— Помирает.
— Царство ей небесное, — потянулись санитары к мензуркам.
— Да вы что? Она живая еще.
— А-а.
— Но помрет. Если вы не подможете.
— Да чем же мы можем? Мы же не врачи.
— А здесь врачи не нужны. Здесь вы нужны.
— Мы?
— Ну не совсем вы. Но то, что у вас есть.
— У нас ничего нет. Кроме мертвяков.
— Ну!
— Что «ну»?
— Они самые и нужны.
— Покойники, что ли?
— Ну да! Правда, не сами. И не все. Но часть — точно нужна.
— Да ты что!
— Ну точно вам говорю. Вы о пересадке органов что-нибудь слыхали?
— Ну?
— Так вот ей почка нужна. Женская. Или детская.
— Она же от мертвячки!
— Ну так верно. А живую кто даст?
— Это точно. Живую никто не даст. Живые самим нужны.
— Ну вот, про что я вам и толкую.
— А как же ты ее? Она же замороженная. Замороженную, поди, нельзя?
— Раньше было нельзя. А теперь можно. Если не больше недели сроку.
— Иди ты!
— Ну гадом буду! Рыбу замороженную через полгода есть можно. И ничего. А чем человек хуже?
— Не. Мы так просто не можем, — возразил старший санитар.
— Почему не можете? Она же не живая. Ей все равно. Ее все одно в землю закапывать. Что с почками, что без.
— Это верно.
— А тут живому человеку помочь можно. Сестренке моей. Или с вас трупы по описи принимают? И за каждый орган спрашивают?
— За требуху-то? Нет, за требуху не спрашивают. Это же не рука или нога, которые видно. Требуху в бак кидают. А после на свалку увозят.
— Ну вот. К примеру, если бы вы из мусорного бака чего для себя попользоваться взяли, разве бы вас за то наказали?
— За мусор? Из бака? Нет.
— Вот и за почку тоже нет. Ее же один черт на свалку.
— Думаешь?
— Мамой клянусь. А я вам за тот «мусор» пять тысяч баксов башляю.
— Не. Мы не можем...
— Ну тогда тысячу бутылок водки.
— Сколько?!
— Тысячу!
— Тысячу?!!
— Ну да. Три тысячи стаканов первоклассной водки. Это если каждый день пить, то на десять лет хватит...
— Может, поможем? Все-таки сестра, — засомневался один из санитаров. — Все равно все на свалку уйдет.
— Ладно, мужик. Раз такое дело, пошли. Там из бака возьмешь сколь надо.
— Нет. Из бака нельзя.
— А откуда можно?
— Из бабы можно. Из той, которая самая свежая.
— Из бабы резать надо.
— А вы что, не можете?
— Мы? Отчего не можем? Можем. Мы их знаешь сколько за день пластаем.
— Ну тогда вот вам мешок полиэтиленовый. И задаток.
— А так можно?
— Конечно, можно. Я счас мешок водкой промою...
— Водкой?! А может, так сойдет? Она же мороженая...
— А может, и так сойдет.
— Ну, тогда ты посиди здесь пока. А мы по-быстрому.
— Только самую свежую!
— Ну ты что, мужик! Ты даже не сомневайся. Мы что, не понимаем, что ли. Самую-самую. Тут одну как раз привезли сегодня...
Когда санитары вернулись, неся в руках наполненный пакет, посетитель был совершенно трезв. И с фотоаппаратом.
— Ты что? — удивились санитары.
— Не что, а кто. Я сотрудник органов государственной безопасности.
— Кто-кто?
— Майор госбезопасности!
— А ты зачем... почку?
— Дело я расследую. О хищении человеческих органов.
— Ты же говорил, для сестры.
— Нет у меня сестры. У меня три брата. Тоже майоры. Но станут подполковниками. Если мы это дело размотаем. И тех, кто потрохами торгует, к стенке поставим.
— Куда поставите?
— К стенке. Согласно статье Уголовного кодекса. А после стенки к вам привезем. А вас — на рабочее место.
— Ты же говорил, это мусор!
— Человек не может быть мусором. Человек — это достояние нации. А вы это достояние за пять тысяч долларов.
— Так он же мертвый!
— Может, мертвый, а может, специально мертвый. Это предстоит выяснить следствию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Приятель замолчал. И посмотрел на свою дачу.
— Вот, хочу еще один этаж надстраивать. А то тесно стало. Семья большая, постоянно в комнатах сталкиваемся. Внукам по-настоящему поиграть негде.
Папа тоже посмотрел на дачу. И прикинул сметную стоимость строительства. Вместе с внутренней отделкой и мебелью.
Выходило немало. Если за просто информацию. С другой стороны, добыть ее иначе было затруднительно. Ну не идти же ему, Папе, к рядовым следователям. Это как-то даже себя не уважать. И терять наработанный за все эти годы авторитет в глазах подчиненных. Первые лица должны обращаться за помощью только к первым лицам. Мелочь — к мелочи. Такова иерархия, которую лучше не нарушать. Пусть даже соблюдение ее стоит дорого.
— Надстраивать надо, — согласился Папа. — Это дело хорошее. Особенно когда семья большая. Когда дети и внуки. Внуки — они простор любят.
— Ну, значит, буду надстраивать. Раз ты советуешь, — утвердился в своем намерении приятель.
— Тогда я пойду. А то дела... Совсем дела заели. Пообщаться некогда, — вздохнул Папа. — Семена я передал. На помидоры твои посмотрел. Значит, всего тебе хорошего.
— И тебе тоже.
Папа пошел к калитке.
— А насчет твоих знакомых я узнаю, что смогу. Так им и передай. Пусть будут спокойны.
— Когда узнаешь?
— Как на работу выйду, так и узнаю. Ты позвони мне на днях. А лучше зайди.
— Вот за это спасибо. От знакомых спасибо.
— И тебе спасибо. За семена...
Глава двадцать седьмая
— Здорово, мужики! — радостно приветствовал вспомогательный персонал районного морга неизвестный, но очень веселый посетитель.
— Ну? Допустим.
— Впрочем, какое здоровье в морге. В морге желать здоровья как-то даже неприлично.
— Чего тебе надо?
— Место забронировать.
— Для кого?
— Для тещи.
— Она что, умерла?
— Пока нет. Но если будет место...
— У нас места заранее не бронируются. У нас покойники поступают согласно живой очереди, — не понял юмора санитар.
— Раз живой, тогда она подождет, — согласился посетитель.
— Ты зачем пришел?
— Об одном деле потолковать.
— Мы о делах не толкуем. Нам после одного такого дела такого строгача влепили... Премию сняли и в разряде понизили.
— То есть теперь, я так понимаю, вы испытываете некоторые материальные затруднения?
— Ничего мы не испытываем.
— А жажду?
— Что жажду?
— Жажду тоже не испытываете? — спросил посетитель и выставил на стол две бутылки водки, споро срезав пробки. — Как говорится — имидж ничто, жажда — все!
— Мы на службе.
— Я тоже в некотором роде на службе.
— Не. Мы не будем. Мы теперь не пьем.
— Что же мне, ее выливать? — возмутился посетитель. — Бутылки вскрыты. В таком виде я их все равно довезти не смогу. Э-эх... — И пошел к умывальнику.
— Ты что это удумал?!
— Отлить маленько. Чтобы не облиться, когда нести.
— Как так отлить?!
— Четверть отлить. Ну, чтобы не плескало. И посетитель слил в раковину первые капли.
— Ты что!!! — жутко заорали санитары. — Ты что творишь, гад! Это же водка!!!
— Я и говорю, водка. А вы отказываетесь... Санитары молча схватились за мензурки.
— Лучше сюда, чем в канализацию.
— Вам же на работе нельзя.
— А выливать можно? Да?!
— Ну, тогда за знакомство.
Две бутылки водки кончились быстро. Ну, наверное, оттого, что малость выплеснулось. Но у посетителя нашлась еще одна. А потом еще.
— Хороший ты мужик, — расчувствовались санитары. — Правда, гад! Потому что вылить хотел. — Ну не вылил же.
— Ну и скажи спасибо... что не вылил! А то мы тебя... за это... быстро бы на полку укатали...
— Ну, тогда еще по одной. За счастливое избавление.
Налили еще по одной. И опорожнили.
— А я ведь к вам за советом, — напомнил посетитель.
— Говори. За совет спросу нет.
— Сестра у меня. Любимая.
— Ну?
— Помирает.
— Царство ей небесное, — потянулись санитары к мензуркам.
— Да вы что? Она живая еще.
— А-а.
— Но помрет. Если вы не подможете.
— Да чем же мы можем? Мы же не врачи.
— А здесь врачи не нужны. Здесь вы нужны.
— Мы?
— Ну не совсем вы. Но то, что у вас есть.
— У нас ничего нет. Кроме мертвяков.
— Ну!
— Что «ну»?
— Они самые и нужны.
— Покойники, что ли?
— Ну да! Правда, не сами. И не все. Но часть — точно нужна.
— Да ты что!
— Ну точно вам говорю. Вы о пересадке органов что-нибудь слыхали?
— Ну?
— Так вот ей почка нужна. Женская. Или детская.
— Она же от мертвячки!
— Ну так верно. А живую кто даст?
— Это точно. Живую никто не даст. Живые самим нужны.
— Ну вот, про что я вам и толкую.
— А как же ты ее? Она же замороженная. Замороженную, поди, нельзя?
— Раньше было нельзя. А теперь можно. Если не больше недели сроку.
— Иди ты!
— Ну гадом буду! Рыбу замороженную через полгода есть можно. И ничего. А чем человек хуже?
— Не. Мы так просто не можем, — возразил старший санитар.
— Почему не можете? Она же не живая. Ей все равно. Ее все одно в землю закапывать. Что с почками, что без.
— Это верно.
— А тут живому человеку помочь можно. Сестренке моей. Или с вас трупы по описи принимают? И за каждый орган спрашивают?
— За требуху-то? Нет, за требуху не спрашивают. Это же не рука или нога, которые видно. Требуху в бак кидают. А после на свалку увозят.
— Ну вот. К примеру, если бы вы из мусорного бака чего для себя попользоваться взяли, разве бы вас за то наказали?
— За мусор? Из бака? Нет.
— Вот и за почку тоже нет. Ее же один черт на свалку.
— Думаешь?
— Мамой клянусь. А я вам за тот «мусор» пять тысяч баксов башляю.
— Не. Мы не можем...
— Ну тогда тысячу бутылок водки.
— Сколько?!
— Тысячу!
— Тысячу?!!
— Ну да. Три тысячи стаканов первоклассной водки. Это если каждый день пить, то на десять лет хватит...
— Может, поможем? Все-таки сестра, — засомневался один из санитаров. — Все равно все на свалку уйдет.
— Ладно, мужик. Раз такое дело, пошли. Там из бака возьмешь сколь надо.
— Нет. Из бака нельзя.
— А откуда можно?
— Из бабы можно. Из той, которая самая свежая.
— Из бабы резать надо.
— А вы что, не можете?
— Мы? Отчего не можем? Можем. Мы их знаешь сколько за день пластаем.
— Ну тогда вот вам мешок полиэтиленовый. И задаток.
— А так можно?
— Конечно, можно. Я счас мешок водкой промою...
— Водкой?! А может, так сойдет? Она же мороженая...
— А может, и так сойдет.
— Ну, тогда ты посиди здесь пока. А мы по-быстрому.
— Только самую свежую!
— Ну ты что, мужик! Ты даже не сомневайся. Мы что, не понимаем, что ли. Самую-самую. Тут одну как раз привезли сегодня...
Когда санитары вернулись, неся в руках наполненный пакет, посетитель был совершенно трезв. И с фотоаппаратом.
— Ты что? — удивились санитары.
— Не что, а кто. Я сотрудник органов государственной безопасности.
— Кто-кто?
— Майор госбезопасности!
— А ты зачем... почку?
— Дело я расследую. О хищении человеческих органов.
— Ты же говорил, для сестры.
— Нет у меня сестры. У меня три брата. Тоже майоры. Но станут подполковниками. Если мы это дело размотаем. И тех, кто потрохами торгует, к стенке поставим.
— Куда поставите?
— К стенке. Согласно статье Уголовного кодекса. А после стенки к вам привезем. А вас — на рабочее место.
— Ты же говорил, это мусор!
— Человек не может быть мусором. Человек — это достояние нации. А вы это достояние за пять тысяч долларов.
— Так он же мертвый!
— Может, мертвый, а может, специально мертвый. Это предстоит выяснить следствию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83