– Нет, – отвечаю, – пока, думаю, не стоит. Там на месте ментов полно, а я за рулем.
Он опять кивает, встает, скидывает пиджак и галстук.
– Заодно, – поясняет, – умоюсь как следует холодной водичкой. Явно не помешает…
Я только усмехаюсь в ответ.
А что тут говорить?
Я согласен.
Может быть, думаю, еще и не все потеряно…
…Пока он забивает себе в сортире ноздри порошком, я залпом выпиваю кофе из чьей-то стоящей на столе давно остывшей чашки и закуриваю очередную сигарету…
Али возвращается из сортира одновременно с несущим счет официантом.
Если б я еще пять минут назад не видел его бухим фактически в полное говно, – никогда бы не подумал, что человек серьезно подвисает под алкоголем.
Только глаза красные.
Даже мокрые волосы весьма себе аккуратно причесаны.
Сколько ж порошка он в себя сейчас вбил?
Глеб, не глядя в счет, кидает официанту кредитку, закуривает очередную сигарету, поправляет мокрые волосы.
– Я еще блеванул там, – говорит, – для верности. Не хотелось, конечно, но иногда надо себя заставлять. Два пальца в рот, и все дела. А потом еще пару дорог въебал, почти по полграмма каждая. Так что часа два-три верняк продержусь. Сейчас этот черт чек принесет, подпишусь —и поехали. Сам за рулем?
Я киваю.
– Это хорошо, – говорит, – а то я своего водителя до двух ночи отпустил. Думал, что никуда сегодня отсюда жопу поднимать не стану. Чего мотаться-то, как подорванному. Посижу, попью виски, глядишь, и кто-нибудь из знакомых подойдет, хоть поговорить о ерунде какой с живым человеком получится. А тут вот – видишь, какое говно…
– Тут у тебя – и вправду говно, – соглашаюсь. – Даже, наверное, покруче, чем сейчас у Инги на улице Девятьсот пятого года…
Он хмыкает.
– Осуждаешь? – спрашивает. – Ну-ну…
Я задумываюсь.
Что, и вправду осуждаю?
Наверное, все-таки – да.
А вот имею ли я право на такое осуждение – вопрос куда более интересный.
И сложный.
У меня по крайней мере на него ответа пока, увы, не имеется…
…На мое счастье подтягивается официант с чеком, Али подписывается, оставляет тысячерублевую купюру на чай, надевает пиджак, засовывает галстук в карман, мы поднимаемся и выходим на улицу.
Там холодно и промозгло, дует резкий, порывистый ветер, идет мелкий противный и колючий осенний дождь, а рядом с машиной, кутаясь в темно-синюю ветровку с капюшоном и дыша время от времени на покрасневшие ладони, сутулится, переминаясь обутыми в белые кроссачи сорок последнего размера ногами, оставленный «покурить» молодой.
Илья.
Илюха.
Ничего себе так парень, но, если б у меня как у потенциального лидера не было бы необходимости знать всех и вся, его именем, как и всей его жизнью, я бы, надо быть честным, вряд ли бы даже когда и поинтересовался.
Нормальный парень, надежный боец.
А что там у него внутри – как-то совсем фиолетово.
Я говорю – он делает.
И все дела.
Завидев меня, он резко распрямляется и тут же решительно подрывается нам навстречу.
– Дэн, эта, – выдыхает, – тут Мажор звонил. Сказал, как нарисуешься, чтобы сразу ему на мобилу набрал…
– А ты что? – хмыкаю.
– А что я? Я ничего, – теряется боец, недоуменно рассматривая свои здоровенные, как лопаты, покрасневшие от холода и дождя тыльные стороны ладоней.
Они у него в небольших, но очень некрасивых шрамах.
Однажды на выезде в Самаре, в ночном клубе, какой-то местный гопник хлопнул бутылку пива на розочку и прыгнул с этой приблудой на Мажора. Показалось ему, видите ли, что Гарри его девушку слишком внимательно разглядывает…
С тех пор наш лидер и держит парнишку при себе.
Причем, это даже не его решение было.
Всей бригады.
Гарри для нас – личность слишком ценная, чтобы им по пустякам рисковать.
Знамя, фактически.
Он ведь еще в старом, золотом составе флинтов не последним человеком был, пока они с Али свою тему мутить не решили.
Но Али-то – отошел, увы.
А к Мажору мы решили этого стоса откомандировать.
Так, на всякий случай.
Гарри, в принципе, особо и не возражал.
Он – мужик умный.
И – осторожный.
Большим умом Илюха, увы, не отличался, но в наших кругах, это все знают, – не только мозги ценятся.
Хотя мозги, конечно, – все равно в первую очередь.
Без этого – никуда…
– А что? – продолжает теряться молодой. – Я что-то не так сделал, да? Нужно было тебя сразу вытаскивать, да? Чтобы ты сразу Гарри позвонил? Ну, ты извини тогда, за мной косяк, отбатрачу…
– Да ладно, – хлопаю его по широченной спине, продолжая двигаться по направлению к машине, – все ты правильно сделал, не парься. Сейчас в тачку запрыгнем, – сразу же и перезвоню, не на ветру же этом жопу морозить…
Идущий рядом со мной Али непроизвольно ежится.
То ли от ветра с дождем, то ли от предстоящего. Так сразу и не разберешь.
– Да, и еще, Дэн, – ежится молодой, – тут, понимаешь, вот какая запутка приключилась…
Я, пряча трепетный огонек зажигалки от косого дождя и ветра, прикуриваю новую сигарету, киваю.
– Говори. Один хрен, лучше раньше, чем позже…
– Да вот, – мнется, – я, как ты понимаешь, Глебову машину узнал, конечно. А рядом с ней перец какой-то терся незнакомый. Явно что-то плохое замысливал. Ну, я его и пристроил, короче…
Али хмыкает.
– Субтильный такой типчик? – спрашивает. – Так это мой водитель, наверное…
– Да ты что, Али! – возмущается молодой. – Что я, твоего Жору Усатого что ли не знаю? Его вся фирма знает, уважаемый мужик, серьезный и положительный. Хоть и не наш, – но поляну четко просекает…
– Жора, – морщится Глеб, – в отпуске сейчас, на дачу на неделю отпросился, сезон закрывать. А то жена, говорит, заела. Со мной подменный водила пока работает. Так что давай показывай, куда ты этого перца пристроил. А то любопытно, понимаешь ли…
– Да куда-куда, – смущается Илюха, – к Дэну в тачку упаковал. Так, на всякий случай. Вдруг вы побеседовать с ним захотите.
И – отключает сигналку, параллельно поднимая здоровенной, как лопата, ладонью крышку хондовского багажника.
Там и вправду кто-то валяется.
Рот залеплен скотчем, руки привязаны «на ласточку» к ногам обычным брючным ремнем.
Грамотно упаковано, чего уж там, я так думаю.
Али хмыкает.
– Точно, – говорит, – Володя это. Мой, подменный. Видно, что-то раньше времени нарисовался, а тут такая оказия. Так что ты это, парень, давай развязывай…
– И еще извиниться, наверное, надо, – догадывается Илюха, вытаскивая несчастную мычащую тушку под косые хлесткие плети дождя.
– А вот это, – морщится Али, – уже, брат, на твое усмотрение. Лично я, к примеру, с этим чудом больше никуда не поеду. Нормальная дурь, да?! А если б это не тупая непонятка была, а, скажем, угон?! Я что, враг собственному имуществу?!
Освобожденный водила с трудом стоит на ногах и шумно втягивает ртом переполненный водяной моросью студеный московский воздух.
– В общем, так, – командует ему Али, – тачку отгонишь в гараж. Премию за долготерпение получишь завтра в офисе. И – возвращаешься в распоряжение диспетчера. А мне диспетчер пусть Жору из отпуска выдергивает, тут дела такие закрутились, что мне без него никак. Все понятно?!
Более или менее отдышавшийся, но все еще бледный как смерть сабж с трудом кивает, улыбается подобострастно.
– Понятно, Глеб Георгиевич, – говорит с надеждой в голосе, – ну, так я поехал?
В последней фразе – вся грусть вечно угнетенного народа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51