Говорить никто ничего не стал, просто выпили не чокаясь.
Помянули, так сказать.
И – все дела.
…Все правильно.
Патлатого тут мало кто из присутствующих по жизни знал.
Ну и фигли тогда всем остальным изображать вселенскую скорбь, если никто из них ее, по любому, не чувствует?
Не-е-ет, так, как оно есть, – гораздо честнее.
Просто жил-был себе незнакомый и, говорят, хороший человек – и нет больше незнакомого хорошего человека.
Делов-то…
Помянули, в знак уважения даже не столько к ушедшему, сколько к знавшим стоса и оттого немного печалящимся близким знакомым, проявили молчаливую солидарность их чувствам – и на том спасибо…
А ля гер, ком а ля гер, бля…
Так и живем.
Привыкли.
Не он первый, и, увы – не он последний.
Как это цинично ни прозвучит, но – жизнь продолжается.
…И разговоры вскоре пошли, как это всегда водится на подобного рода мероприятиях, обо всем, что угодно, кроме события, послужившего поводом для сбора и последовавшей за ним пьянки.
Али, правда, не пил.
Совсем.
Да и мы с парнями, глядя на него, на спиртное особо не налегали.
А то – мало ли.
Глеб, похоже, и вправду возвращается, а это значит, что нужно быть готовым к чему угодно и в любое время.
Он такой.
Возьмет сейчас, потянется, погоняет что-то в своей хитросделанной башне и скажет, что надо срочно все бросить и ехать валить коней.
И ведь встанем и поедем, сцуко, и никто и никуда при этом не денется…
Потому что – это Али.
Эту фигню даже никогда с ним не имевший дел Жека, похоже, прочувствовал.
Оттого и сидел всю дорогу так молча и в таком адском напряжении.
…А потом приехал Игорь, мой главный редактор.
Неумело ткнулся плохо выбритой щетиной в Ингину щеку, сунул ей в руки какой-то долженствующий изображать цветы веник и коротким кивком головы поманил нас с Али куда-нибудь в сторону. Глеб что-то шепнул на ухо тут же последовавшему за нами Мажору, и мы дружно потянулись в сторону его бывшего кабинета. Где Гарри немедленно приступил к нарезанию дорожек, а все остальные замерли в ожидании какого-то важного и явно экстренного сообщения.
Не просто так же он нас сюда от компании сорвал, в конце-то концов.
Хорошо еще, что все остальные ничего не заметили.
Или сделали вид, что не заметили, какая разница.
И – точно.
Игорь неодобрительно покосился на деловито разминающего порошок Мажора и медленно обвел всех остальных тяжелым, немигающим взглядом.
– Ну что, – спрашивает, – уголовное дело, насколько я понимаю, возбуждено не будет?
Али кивнул.
– Так, – говорит, – и есть. А что, у тебя есть какие-то другие варианты?
Игорь поморщился.
– Ты, Глебушка, – качает головой, – всегда был сторонником простых решений. А это – не всегда правильно…
– И в чем же, – щерится Али, – я в этот раз, по-твоему, ошибся?! Не дал Ингу в тюрягу упрятать что ли?!
Игорь вздыхает. Закуривает.
– Не излагай ерунды, – выдыхает густой ароматный дым, – которая и без тебя тут таки всем понятна. Даже Даньке. Хотя он еще совсем щенок. Причем щенок, по-моему, во многом как раз благодаря тебе и растерявшийся…
Теперь щерюсь уже я.
И, чтобы немедленно не зарядить собственному начальнику в мгновенно ставшие чужими щщи, тоже, немного нервно, закуриваю.
А этому – по фиг.
Стоит, продолжает вещание.
Прям не человек, а какая-то башня Останкинская.
– Со сбившейся системой координат, – выпускает очередную струйку дыма сначала в мою, а потом в Глебову сторону, – той самой, которую ты ему и помогал отлаживать. А я таки не педагог, извини. Ну да ладно, об этом можно и попозже, дело не срочное, разберемся…
Я за это время успеваю спалить полсигареты и немного успокаиваюсь.
В конце концов – это Игорь.
А он один из немногих людей в этом мире, кто имеет право разговаривать со мной и обо мне так, как ему взбредет в голову.
Не мне его судить.
Имеет право – и точка.
Проехали…
– А то, что Инге в зону никак нельзя, – продолжает, – здесь и без тебя, опущенец, все прекрасно понимают. Погибнет она там. И – не потому, что слабая, а потому, что чересчур сильная женщина. Вот только методы ты, дорогой мой товарищ, выбрал для этого совершенно негодные. Нужно было дело все-таки сначала дать завести и только потом начинать разваливать. Ты же ведь не настолько наивный мальчик, чтобы думать, что все так просто закончится, да?! Его в любом случае теперь возбудят через некоторое время и таки через более высокую инстанцию. Тебе любителей подзаработать нахалявку, хоть в той же городской прокуратуре, перечислять поименно или у самого таки списочек на всякий случай на руках имеется?! Плюс родственники потерпевших, плюс то, плюс се, плюс прочая разная шушера. Твои деньги таки слишком лакомый кусок для многих, мистер спивающийся победитель, не догадываешься?!
Али хмыкает.
– Во-первых, – тянет, – я больше не пью. Бросил. Не знаю уж, надолго или навсегда, но эта тема для меня абсолютно закрыта. Абсолютно, – это значит полностью, дырки для отступления замазаны. Поминки, дни рождения, Новый год, да хоть наше чемпионство, не важно! Закрыто – и все. Во-вторых, – ты прав. Ты это хотел услышать?! О сроке давности, который исчисляется не с момента совершения преступления, а с момента возбуждения уголовного дела я не подумал. Действительно не подумал. Решал текущие задачи и так далеко не заглядывал. Ты же это имел в виду, так? Ну тогда – да. Ошибся. Тактически, не более того. И что теперь?!
– Теперь? – поправляет массивные очки с толстыми диоптриями Игорь. – Теперь таки понюхаем, для начала. Даже я с вами, обормотами, по старой памяти пройдусь, хоть уже лет семь этим не грешил. За твое избавление от алкогольного бреда и саморазрушения, так сказать. И – за твой единственный шанс. А потом и поговорим. Насчет того самого «теперь», как ты правильно, Глеб, догадываешься…
Гарри хмыкает и немедленно начинает разбивать тщательно растертый кокаин не на три, как планировалось, а сразу на четыре порции.
В диалог этих двух волчар даже он старается по возможности не вмешиваться.
Другая лига.
Тут ведь не только то важно, что они говорят, но и то – как они это делают…
Даже таким непростым и тревожным персонажам, как Мажор, лучше в сторонке постоять, пока эти паны отношения между собой выясняют.
На фиг – на фиг…
Что уж тут обо мне говорить-то.
Я на их уровне – вообще простой смертный.
Хоть сам себя таковым и не считаю в любой другой жизненной, да и не только жизненной, ситуации.
Они же сами и приучили.
Но на этих вершинах для меня – пока слишком холодно…
…Пронюхались…
Игорь знаками показал Мажору – мол давай еще по одной нарезай, чтобы лишний раз не бегать, и снова повернулся к Али.
– Теперь, – говорит, – можно и поговорить о «теперь», ты уж извини меня, брат, за тавтологию…
– Я тебя тоже люблю, – хмыкает в ответ Глеб. – И у меня тоже филологическое образование. Так что давай начинай, не тяни кота за яйца…
Кстати, насчет котов, думаю.
Что-то не видно их ни фига.
Пристроила что ли их Инга куда на время приема гостей? К соседям там или еще куда-нибудь?
Ну, типа, чтобы под ногами не путались.
Жаль, если так.
Я, признаться, рад бы был с ними еще разок-другой пообщаться. Особенно с тем – мелким, кремовым. Слишком он какой-то…
Блин.
Ну, не знаю…
…Игорь поправляет очки, тоже хмыкает.
В ответ, так сказать.
– Просчитал я твой ответ, – лыбится, как вышеупомянутый кот на сметану, – угадал, дружище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51