Сварог топал ногами, махал руками и ежился, пока не вспомнил про заклинания. Одну за другой торопливо осушил три чашки горячего кофе - хорошо все-таки быть магом, пусть и недоучкой, и в приступе не рассуждающей решимости спустился с башни. Дневной свет подействовал на него, как хлыст. Над деревьями сияла ало-золотая полоса восхода, сориентировавшись по ней, Сварог быстрыми шагами направился в ту сторону, где вчера видел реку. Под ногами стелился утренний туман - густой, белый, клубящийся, как сценический дым на выступлении какой-нибудь поп-дивы. Скрывал под собой переплетения толстых змеящихся корней, и идти приходилось сторожко - не ровен час зацепишься, нос расквасишь. После каждого шага за спиной оставались медленно затягивающиеся воронки, как в немагазинной сметане после ложки.
Да, лес, никаких сомнений, умел ходить не хуже его самого…
Недосмотрел, споткнулся, и тут же, словно это послужило сигналом, лес стал оживать. Кроны зашевелились, ветки плавно опускались к земле, словно бы ища Сварога на ощупь, но он, плюнув на графское достоинство, припустил, как заяц, уклоняясь от шарящих ветвей, насколько удавалось. Несколько раз налетал лицом на пучки листьев, выставив перед лицом согнутую в локте руку, несся зигзагами, а в кронах уже слышался ропот и шум, вроде бы даже членораздельный - нет, на эти штучки нас не поймаешь, подите вы все с поющими змеедевами, марширующими скелетами и говорящими деревьями…
Опомнился, выскочив из леса на равнину, обеими руками отряхнул волосы от запутавшихся листьев. А вот интересно, куда это змеелюди с приспешниками Сержанта подевались? Поубивали друг друга, что ли? Или растаяли, как призраки, с наступлением дня?…
Впереди, среди окаймлявших долину откосов, виднелся широкий проход, вполне подходящий для человека, но узкий для живого дерева с раскидистой кроной…
Оглянулся. Сзади шумело и шелестело, над равниной пронесся странный звук, напоминавший длинный призывный крик, крайние деревья, кажется, сдвинулись с места. Сварог рванулся было к проходу - и остался стоять, едва не упав. Рвануть не получилось. Ноги будто вросли в землю. Он опустил глаза долу. Эт-то еще что такое…
Белесый туман деловито облизывал его лодыжки и уже начал застывать - как свежий бетон. Гангстерские штучки, бляха-муха. Значит, утро злому колдовству не помеха… Мафия бессмертна, твою мать… Мало того: медленно, но верно туман полз вверх по ногам. Выстреливали матовые язычки тумана, ласково обволакивали края ботинок, прилипали к ним, вслед за первыми появлялись другие бесплотные щупальца, забирались выше…
Сварог дернулся изо всех сил. Туман нехотя ослабил хватку, отпуская жертву, и Сварог, высоко задирая ноги, как на мелководье, неуклюже припустил к ущелью. Каждый шаг давался с трудом, будто он по болоту бежал. Ноги вязли в полупрозрачной каше, вытаскивать их было сущим мучением, а сзади, все ближе и ближе, слышался шорох настигающего леса… Он нырнул в проход, почти бегом пустился среди голых граненых скал. Чуть погодя остановился. Перевел дух. Обернулся. Молочно-белые языки жадно облизывали каменистый порожек у входа в ущелье, пытаясь на него забраться, но солнечные лучи делали свое дело - прожорливый туман таял на глазах. А может, никакой он не прожорливый, просто хотел познакомиться поближе, облобызать по-дружески…
Сварог осмотрелся. Деревья сюда не пролезут. Зато могут выйти навстречу местные обитатели, а деваться-то и некуда, по скалам не вскарабкаешься… А судя по плотности населения в Хелльстаде, когда шагу не ступишь, чтобы в какую-нибудь историю не вляпаться, ущелье необитаемым быть никак не сможет… Пожалте, а я что говорил?
– Ну вот, - грустно-философски констатировал он, выхватывая меч. Опомнился, перебросил его в левую руку, достал шаур, держа палец над самым спуском. Похоже, это и называется - упомяни о черте…
В узком скальном проходе шириной уарда в два, загораживая ему дорогу, лежал лохматый черный пес.
– Вот и свиделись, - громко, прогоняя испуг, сказал Сварог, прислонился спиной к скале, чтобы сзади не зашел ни один неожиданный сюрприз, стал ждать.
При звуке его голоса пес торопливо поднял лобастую голову, завертел ею вправо-влево, словно бы прислушиваясь. Глаза у него оставались закрытыми. Потом он рухнул набок, открыв голый розовый живот, засучил лапами и жалобно захныкал. Попытался неуклюже встать, упал на землю и заскулил громче.
Сварог перепробовал все известные ему заклинания, но никаких изменений не произошло. То, что он видел перед собой, было истинным обликом неизвестного зверя, который, несмотря на размеры взрослой овчарки, всеми своими повадками и видом чрезвычайно напоминал оставленного матерью без присмотра щенка. Судя по нераскрывшимся глазам - не старше двух недель. Но какова же тогда мамаша?
Сварог выжидал. Непонятного возраста зверь хныкал все жалобнее и громче, упрямо подползая все ближе. Если это и в самом деле щенок, мамаша соответствующего роста, вернувшись, закатит такой концерт посягающему на чадо…
Потом он решился. Осторожно обошел зверя, чутко прислушиваясь. За поворотом проход расширялся, выводя в ущелье. Сварог остановился, огляделся, присвистнул. Скулеж за его спиной приближался - щенок полз за ним, теперь Сварог не сомневался, что это и в самом деле щенок, а мать за ним уже не вернется.
От нее почти ничего и не осталось - клочья черной шерсти в кровавых лужах, оторванное ухо размером с газетный лист. Кровь еще не успела свернуться окончательно - драка случилась не так уж и давно.
Сварог задумчиво оглянулся на выход из ущелья. Как пить дать, псина со своим чадом расположилась на ночлег в ущелье, а тут змеелюди и скелеты на ее беду затеяли неподалеку игрища на свежем воздухе. Двигаемая материнским инстинктом, псина затащила чадо поглубже в проход, вернулась и вступила в бой. Ни на чьей стороне - на своей собственной.
Ну и махалово, должно быть, разыгралось…
Вернувшись к щенку, Сварог присел на корточки. Веки наконец-то разомкнулись, на Сварога таращились совершенно бессмысленные, мутно-фиолетовые глазищи. Мокрый нос требовательно тыкался в ладони. Щенок уже не хныкал - надрывно орал. Просил есть. То, что перед ним не мать, его ничуть не заботило. Он еще не знал, что таких, как Сварог, здесь не должно быть. И сырое мясо, извлекаемое Сварогом из воздуха, глотал, не жуя, пока не налопался. Затих, завалился на бок и стал неумело ловить ногу Сварога лапищами с полупрозрачными, налитыми розовым когтями.
– Навязался на мою голову, - сказал Сварог озадаченно.
Оставить здесь нельзя - сожрут в два счета.
– Меня самого того и гляди сожрут, - сказал Сварог. - Если не хуже. Но для тебя это слабый аргумент. И для меня это слабый аргумент. - Он говорил громко, чтобы не так тоскливо было посреди бурых скал. - Все дело в том, что наши собаки подрывались на минах, мы их туда привезли и заставили искать мины, так что благодари, сопляк, этих собак, которые еще не родились, потому что мы перед ними чертовски виноваты, может, даже больше, чем перед людьми…
Он снял с себя армейский ремень, обмотал вокруг шеи щенка. Потом сотворил из воздуха тонкую блестящую цепочку и примастрячил ее к ремню - получился поводок, прочный и надежный. Штаны без ремня не сваливались - и на том спасибо.
А вот наколдовать новый ремень у него уже сил не хватило бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Да, лес, никаких сомнений, умел ходить не хуже его самого…
Недосмотрел, споткнулся, и тут же, словно это послужило сигналом, лес стал оживать. Кроны зашевелились, ветки плавно опускались к земле, словно бы ища Сварога на ощупь, но он, плюнув на графское достоинство, припустил, как заяц, уклоняясь от шарящих ветвей, насколько удавалось. Несколько раз налетал лицом на пучки листьев, выставив перед лицом согнутую в локте руку, несся зигзагами, а в кронах уже слышался ропот и шум, вроде бы даже членораздельный - нет, на эти штучки нас не поймаешь, подите вы все с поющими змеедевами, марширующими скелетами и говорящими деревьями…
Опомнился, выскочив из леса на равнину, обеими руками отряхнул волосы от запутавшихся листьев. А вот интересно, куда это змеелюди с приспешниками Сержанта подевались? Поубивали друг друга, что ли? Или растаяли, как призраки, с наступлением дня?…
Впереди, среди окаймлявших долину откосов, виднелся широкий проход, вполне подходящий для человека, но узкий для живого дерева с раскидистой кроной…
Оглянулся. Сзади шумело и шелестело, над равниной пронесся странный звук, напоминавший длинный призывный крик, крайние деревья, кажется, сдвинулись с места. Сварог рванулся было к проходу - и остался стоять, едва не упав. Рвануть не получилось. Ноги будто вросли в землю. Он опустил глаза долу. Эт-то еще что такое…
Белесый туман деловито облизывал его лодыжки и уже начал застывать - как свежий бетон. Гангстерские штучки, бляха-муха. Значит, утро злому колдовству не помеха… Мафия бессмертна, твою мать… Мало того: медленно, но верно туман полз вверх по ногам. Выстреливали матовые язычки тумана, ласково обволакивали края ботинок, прилипали к ним, вслед за первыми появлялись другие бесплотные щупальца, забирались выше…
Сварог дернулся изо всех сил. Туман нехотя ослабил хватку, отпуская жертву, и Сварог, высоко задирая ноги, как на мелководье, неуклюже припустил к ущелью. Каждый шаг давался с трудом, будто он по болоту бежал. Ноги вязли в полупрозрачной каше, вытаскивать их было сущим мучением, а сзади, все ближе и ближе, слышался шорох настигающего леса… Он нырнул в проход, почти бегом пустился среди голых граненых скал. Чуть погодя остановился. Перевел дух. Обернулся. Молочно-белые языки жадно облизывали каменистый порожек у входа в ущелье, пытаясь на него забраться, но солнечные лучи делали свое дело - прожорливый туман таял на глазах. А может, никакой он не прожорливый, просто хотел познакомиться поближе, облобызать по-дружески…
Сварог осмотрелся. Деревья сюда не пролезут. Зато могут выйти навстречу местные обитатели, а деваться-то и некуда, по скалам не вскарабкаешься… А судя по плотности населения в Хелльстаде, когда шагу не ступишь, чтобы в какую-нибудь историю не вляпаться, ущелье необитаемым быть никак не сможет… Пожалте, а я что говорил?
– Ну вот, - грустно-философски констатировал он, выхватывая меч. Опомнился, перебросил его в левую руку, достал шаур, держа палец над самым спуском. Похоже, это и называется - упомяни о черте…
В узком скальном проходе шириной уарда в два, загораживая ему дорогу, лежал лохматый черный пес.
– Вот и свиделись, - громко, прогоняя испуг, сказал Сварог, прислонился спиной к скале, чтобы сзади не зашел ни один неожиданный сюрприз, стал ждать.
При звуке его голоса пес торопливо поднял лобастую голову, завертел ею вправо-влево, словно бы прислушиваясь. Глаза у него оставались закрытыми. Потом он рухнул набок, открыв голый розовый живот, засучил лапами и жалобно захныкал. Попытался неуклюже встать, упал на землю и заскулил громче.
Сварог перепробовал все известные ему заклинания, но никаких изменений не произошло. То, что он видел перед собой, было истинным обликом неизвестного зверя, который, несмотря на размеры взрослой овчарки, всеми своими повадками и видом чрезвычайно напоминал оставленного матерью без присмотра щенка. Судя по нераскрывшимся глазам - не старше двух недель. Но какова же тогда мамаша?
Сварог выжидал. Непонятного возраста зверь хныкал все жалобнее и громче, упрямо подползая все ближе. Если это и в самом деле щенок, мамаша соответствующего роста, вернувшись, закатит такой концерт посягающему на чадо…
Потом он решился. Осторожно обошел зверя, чутко прислушиваясь. За поворотом проход расширялся, выводя в ущелье. Сварог остановился, огляделся, присвистнул. Скулеж за его спиной приближался - щенок полз за ним, теперь Сварог не сомневался, что это и в самом деле щенок, а мать за ним уже не вернется.
От нее почти ничего и не осталось - клочья черной шерсти в кровавых лужах, оторванное ухо размером с газетный лист. Кровь еще не успела свернуться окончательно - драка случилась не так уж и давно.
Сварог задумчиво оглянулся на выход из ущелья. Как пить дать, псина со своим чадом расположилась на ночлег в ущелье, а тут змеелюди и скелеты на ее беду затеяли неподалеку игрища на свежем воздухе. Двигаемая материнским инстинктом, псина затащила чадо поглубже в проход, вернулась и вступила в бой. Ни на чьей стороне - на своей собственной.
Ну и махалово, должно быть, разыгралось…
Вернувшись к щенку, Сварог присел на корточки. Веки наконец-то разомкнулись, на Сварога таращились совершенно бессмысленные, мутно-фиолетовые глазищи. Мокрый нос требовательно тыкался в ладони. Щенок уже не хныкал - надрывно орал. Просил есть. То, что перед ним не мать, его ничуть не заботило. Он еще не знал, что таких, как Сварог, здесь не должно быть. И сырое мясо, извлекаемое Сварогом из воздуха, глотал, не жуя, пока не налопался. Затих, завалился на бок и стал неумело ловить ногу Сварога лапищами с полупрозрачными, налитыми розовым когтями.
– Навязался на мою голову, - сказал Сварог озадаченно.
Оставить здесь нельзя - сожрут в два счета.
– Меня самого того и гляди сожрут, - сказал Сварог. - Если не хуже. Но для тебя это слабый аргумент. И для меня это слабый аргумент. - Он говорил громко, чтобы не так тоскливо было посреди бурых скал. - Все дело в том, что наши собаки подрывались на минах, мы их туда привезли и заставили искать мины, так что благодари, сопляк, этих собак, которые еще не родились, потому что мы перед ними чертовски виноваты, может, даже больше, чем перед людьми…
Он снял с себя армейский ремень, обмотал вокруг шеи щенка. Потом сотворил из воздуха тонкую блестящую цепочку и примастрячил ее к ремню - получился поводок, прочный и надежный. Штаны без ремня не сваливались - и на том спасибо.
А вот наколдовать новый ремень у него уже сил не хватило бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52