– Есть такая задумка, - ответил он кратко, сторожа каждое ее движение.
– Там холодно и неуютно. - Ее улыбка стала еще шире и обольстительнее. - Мы можем предложить тебе гостеприимство в наших шатрах, это наш старинный долг - заботиться о попавших в беду путниках… Здесь много чудовищ и нечисти, а мы умеем от них защищаться…
По крайней мере, девчонка пока была единственной из всех встреченных Сварогом насельников Хелльстада, кто разговаривал на человечьем языке и производил впечатление достаточно разумного существа. (Голова Сержанта не в счет - кроме разудалой песни и собственно головы в ней не было ничего от человека.) Так что вполне может статься, обнаженная красотка не лукавит и действительно является той, за кого себя выдает. В конце концов, кто сказал, что в Хелльстаде обитает только нечисть?… Несколько настораживала ослепительная, нечеловеческая красота девушки вкупе с костюмом Евы… но вдруг у них мода такая?
– Кто ты? - спросил Сварог.
– Мы живем здесь испокон веков. - Голос был нежный, как краски на крыльях бабочки. - Переселились в эти края даже раньше, чем тут завелась нечисть. Мы самые древние, путник, и наши законы, принятые на заре времен, повелевают нам помогать всем попавшим в беду…
– А кто тебе сказал, что я в беде? - спросил Сварог не без интереса. Девочка была - с ума сойти.
Серебряным колокольчиком прозвучал нежный смех:
– Я видела, как ты бежал по равнине… Тебя преследуют, верно ведь? Они скоро будут здесь, и эти древние развалины тебя от них не спасут… Ты же видел скелеты? Так кончают те, кто оказался застигнут нечистью ночной порой… Спускайся, я отведу тебя в шатер, а утром ты пустишься в дорогу… Ты ведь к реке идешь?
– Допустим.
– К реке, - улыбаясь, промурлыкала девушка. - Я тебя провожу утром, дальше начинаются наши земли… Или я тебе не нравлюсь?
– Поднимайся сюда, - сказал Сварог.
Она покачала головой:
– Мы передвигаемся только по земле, так уж заведено… Мы не любим зданий, особенно таких, как это, пропитанное черным волшебством. Совсем скоро тебе придется плохо, ты и не представляешь, куда попал. Как только закатится Йагупта, - она грациозным жестом указала на сияющий серп Юпитера, - проснутся здешние духи… Спускайся ко мне, рыцарь. Неужели ты боишься пройти рука об руку с хрупкой девушкой?
Пора было и посмотреть, что представляет собой эта хрупкая девушка… Он произнес заклинание. Ожидал, конечно, «ряд волшебных изменений милого лица» - но реальная сущность ночной гостьи оказалась такова, что Сварог испытал весьма сложные чувства. Ему пришло в голову: было бы даже лучше, окажись у подножия лестницы целиком и полностью отвратное чудовище…
В общем, красавица осталась почти такой же пленительной - личико, прическа, ожерелье и фигура особых изменений не претерпели. Вот только зрачки огромных зеленых глаз превратились в вертикальные щели вроде кошачьих или змеиных.
Змеиных, конечно… Чуть повыше колен ноги неуловимо переходили в толстое змеиное туловище с крупными чешуями, покрытыми зигзагообразным черно-желтым узором, длиной уарда в три, оно плавными изгибами протянулось по земле в сторону от ступенек (словно стрелка компаса, отклоненная магнитным полем), и острый кончик, покрытый толстыми роговыми кольцами, в точности как у гремучки, ритмично и неустанно колыхался над травой, подобно стрелке метронома…
Должно быть, он чем-то выдал себя: лицо девушки-змеи (и в новом облике оставшееся обольстительно-наивным) вдруг напряженно застыло.
– Что с тобой, рыцарь?
– Да ничего особенного, - сказал Сварог. - Стою, смотрю… Что это у тебя там, сзади, болтается? На змеиный хвост похоже…
– Ах, вот ты о чем… - Она моментально справилась с собой, смотрела с прежней улыбкой, ангел честности и доброты. - Я не хотела тебя пугать… Вы, люди извне, так быстро пугаетесь всего непонятного… Что во мне тебя страшит? То, что я на тебя не похожа? Что же здесь странного? Просто я другая… Это еще не означает, что от меня нужно ждать плохого, верно ведь?
– Убирайся, - сказал Сварог. - Сгинь, рассыпься… Иначе получишь серебром в лоб.
– Ты не рыцарь, - сказала она грустно. - А серебра я не боюсь… Хочешь убедиться? - Улыбка была чарующей, на Сварога ни одна женщина в жизни так не смотрела. - Я хочу тебя, рыцарь, хоть ты и груб… Спускайся ко мне. Там, наверху, одиноко и холодно… Мои поцелуи горячат кровь… Если я тебе не нравлюсь, есть другие, еще красивее…
Осененный внезапной догадкой, Сварог отбежал к противоположной стороне парапета. Так и есть: вдоль стены медленно скользили еще четыре таких же создания. Две девушки, ничуть не уступавшие прелестью его собеседнице, мужчина с густой курчавой шевелюрой и растрепанная старуха с обвисшими грудями, но столь же роскошным ожерельем на шее. Увидев, что обнаружены, они ничуть и не смутились, похоже, девушки заулыбались, замахали руками:
– Спускайся к нам, рыцарь! Мы рады гостям и умеем любить! Не пугайся непонятного, разве оно непременно должно стать враждебным?
– Золотые слова, - проворчал Сварог под нос.
Вообще-то в этом была сермяжная правда. Возможно, змеелюди - добрейшие создания с тысячелетними традициями щедрейшего гостеприимства. Непонятное и в самом деле не обязательно враждебное…
И все же на равнине валяются скелеты. А вокруг простирается Хелльстад. Не время и не место для доверчивости…
Вернувшись к лестнице, он глянул вниз. Девушка стояла на том же месте, увидев Сварога, медленно подняла над головой тонкие руки, грациозно выворачивая кисти, прошлась в танце - даже теперь, когда он видел, что это танцует на хвосте змея, танец завораживал…
Завораживают?! Вот именно!
Отступив к изваянию птицы, он сел на прохладный камень, опустил голову, зажал ладонями уши, но все равно явственно различал неизвестно откуда льющуюся нежнейшую мелодию, прекрасную, как радуга, и девичьи голоса, проникавшие, казалось, под череп:
Во сне и наяву, едва глаза прикрою,
Пульсируют, звучат два сердца,
два птенца.
Со мной ты танцевал
над солнечной страною -
И все-таки, увы, не разглядел лица…
Он боялся чего-то страшного, ждал, что ноги сами шагнут к лестнице, - но довольно быстро понял, что гипнотического влияния песня на него не оказывает, хотя, несомненно, должна, не зря же так стараются, взлетая до немыслимых пределов нежности и печали, голоса девушек-змей…
Слепил полярный день
истомою полночной,
Сверкая, таял снег, и музыка лилась.
Во сне и наяву мы танцевали молча,
Сначала в первый раз,
потом в последний раз…
Они не могут подняться, облегченно вздохнул Сварог, привалившись спиной к постаменту. Как знать, возможно, все дело в птице - он смутно помнил, что в древней мифологии чертовски много места отводилось битве змеи и птицы, и в здешней тоже, змея и птица - постоянные противники…
И сам не заметил, как стали слипаться глаза.
…Он бежал по склону холма, поросшему тонкими осыпавшимися березками, бежал - и никак не мог остановиться; прелая лимонно-желтая, золотисто-желтая, желто-оранжевая листва скрипела под подошвами армейских ботинок, гибкие черные ветки хлестали по лицу, плечам, груди, он едва успевал заслониться локтем, чтобы не выколоть глаза. Склон был настолько крутым, что попытайся Сварог хоть на мгновенье замедлить безудержный свой бег, его неминуемо опрокинуло бы, и дальнейший путь пришлось бы проделывать унизительно - кубарем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52