..
– Oui, madame…
Париж, прошу, не меняйся…
Весь Париж, влюблен и пьян, ищет Карсонса роман?
Вот человек свалился от жуткого приступа боли, маленькие розовые таблетки кодетилина рассыпались по ступенькам лестницы из порванного зеленого с белым пакета с надписью Pharmacie de Bonne Chance.
ARRKTEZ! Пулеметная очередь…
QUIEN ES?
Мсье Пари бьет приговоренных в солнечное сплетение и швыряет их под нож гильотины. Нож падает…
QUIEN ES?
Госпиталь, запах боли…
– Еще легко отделался…
QUIEN ES?
И на войне… С прискорбием сообщаем…
QUIEN ES?
QUIEN ES?
QUIEN ES?
Человек с миллионом лиц. Сама Смерть, внешне ничем неотличимая от обычного человека, и планета с головокружительной скоростью мчится к финальному sauve qui peut.
«Как только почувствуешь, что застрял, направляйся к ближайшему терминалу. Стоящее местечко в Лондоне? Загляни в кафе «Париж», или в отель «Лима», или в гриль-бар «Нью-Йорк». Разумеется, ты должен поработать воображением, чтобы они превратились в настоящие Париж, Лиму или Нью-Йорк. Как только войдешь, сразу поищи глазами что-нибудь парижское. А в голове у тебя пусть играет какая-нибудь песенка Мориса Шевалье… Париж, прошу, не меняйся…»
Ну и вот, хозяйка оказалась француженкой, в течение десяти секунд выяснилось, что Ким – ее любимый клиент, и звуки погони тут же стихли у него за спиной… Отель «Лима»… запашок печального томного города, в котором на всех общественных зданиях и монументах сидят стервятники… В центре Лондона стервятника вряд ли встретишь, но посмотрите-ка на этого старика в развевающемся пальто, из-за воротника которого выглядывает одно из этих противных птичьих английских лиц… В Нью-Йорк попасть гораздо проще, потому что в Нью-Йорке собрано все со всего света… Иногда не удается найти отель или кафе… тогда надо искать какое-нибудь вопиющее убежище (в том же смысле, в котором бывают вопиющими преступления…) Приходится импровизировать, используя подручные материалы… Помни, нет никакой необходимости реально перемещаться в пространстве. Достаточно сновать взад-вперед по времени…
Ким на парижской улице… зеленая дымка висит над городом… лотки торговцев и магазины пусты. Все смотрят на него так, словно медленно начинают понимать, кого они встретили, и это очень мерзкое ощущение… Глаза горят ненавистью, они все показывают в его сторону пальцами, а затем с воплями накидываются на него… Ким спасается паническим бегством. Он падает, обдирает колено, встает, снова бежит, мечется из стороны в сторону… Они не отстают от него ни на шаг. Вот здесь… Впереди показывается ржавая кабинка писсуара, и Ким вспоминает те самые строки, достойные Верлена или Рембо.
Спокойно он проскальзывает в кабинку… и орущая толпа проносится мимо в то самое будущее, из которого она явилась… в эпоху голода и болезней, безумия и смерти. Ким вздрагивает при воспоминании о зеленой дымке, того же цвета, что черно-зеленое небо во время торнадо, только неподвижной, удушающей, беззвучный остановившийся смерч. И это ОН его вызвал. Они его ВИДЕЛИ. Ким застегивает ширинку и выходит из кабинки на ковер опавших листьев… Здесь, под солнцем Парижа, они смотрятся особенно неуместно. Ким голосует такси тростью с потайной шпагой внутри. Ему пора на свидание с акробатом. Если ты входишь в терминал, с которого отправляются в будущее, готовься прокладывать дорогу на ощупь. Не требуется ничего делать, надо просто ждать, пока все произойдет само собой. А это не так-то просто, когда по пятам за тобой следует орущая толпа желающих снять с тебя кожу заживо, а потом повалять по осколкам бутылок от кока-колы, так чтобы окончательный результат выглядел как продукт авангардного хеппенинга. Недостаточно просто пожелать очутиться в другом месте, даже если желать этого очень сильно. Нужна какая-нибудь зацепка… острый запах травы на заброшенной автостоянке, и когда Ким поворачивается к толпе, в руках он уже держит обрез. Толпа останавливается и рассеивается при первом же выстреле.
Однажды в Марракеше на закате дня, сидя с Уорингом на террасе… громкий стук в дверь. Ким приоткрывает дверь и видит свое вечное проклятие – инспектора Дюпре. Центральный компьютер выплюнул назад фальшивый паспорт. Герр Уоркман скончался десять лет назад. Инспектор швыряет паспорт на стол и улыбается.
– Корочки-то получше купить бы могли… Но, по-моему, мы скоро раскроем тайну вашей личности. Отвезите его в Институт Слобского. – Уоринг показывает пальцем. – Посмотрите-ка на этого шикарного кота там, на стене.
Белый кот на белой стене, неподвижный, вечный, взирает на Марракеш.
– А это, наверное, мсье Дюпре, который должен прийти заменить газовый баллон у водонагревателя. Будь любезен, открой ему двери.
А еще случается смена личности… незаметный сдвиг в голове – и ты смотришь на мир уже глазами другого человека… «Орущая толпа? Да это Олимпиаду по телевизору показывают…» Несколько безумных типов аплодируют.
Все это приходит вместе с планом побега. Ким намеревается протанцевать прямо с парижской сцены в один из ужасных ист-эндских мюзик-холлов. Ким содрогается от одной только мысли… грязные английские уголовники, выколупывающие друг другу глаза сломанной пивной бутылкой.
«Послушай, приятель, я не хочу с тобой драки, давай я тебе лучше выпивки куплю».
И с этими словами он ударяет ублюдка коленом в пах, выплескивает стакан бренди ему в глаза и поджигает горючую жидкость.
Ким дает свое парижское шоу в средневековых декорациях. Перед нами – Париж в ту ужасную зиму 1498 года, когда на окраине города появились оголодавшие волки. Ким в плаще ваганта, загримированный под Франсуа Вийона, мелодекламирует:
– Ой sont les neiges d'antan?
Волки подкрадываются все ближе под его завывания.
– Ой sont les neiges d'antan?
Банды уличных юнцов, готовые убивать за корку хлеба… Ким вступает в бой с пятерыми и шутя разгоняет их мечом. Он натягивает капюшон на лицо. Слайды в проекторе сменяются: зима, весна, лето, осень – все быстрее и быстрее. Ким снова откидывает капюшон. Он преображается в старика, который выкрикивает надтреснутым голосом:
– Ой sont les neiges d'antan?
Аплодисменты… которые плавно перетекают в шум улицы, и Ким обнаруживает, что стоит в Лондоне на углу Уэстбери-стрит и Райдер-стрит. На нем по-прежнему средневековый наряд, и Ким знает, что это – его старый чумной плащ. Это прекрасное одеяние из тонкой черной верблюжьей шерсти с подкладкой из шелка-сырца, пропитанного выделениями гноящихся лимфоузлов, туберкулезом и проказой, сладким запахом гангрены и гниющей крови, острой вонью мертвечины, зимним запахом тифа в холодных ночлежках, где окна заклеены бумагой и никогда не открываются… много лет этому плащу, размышляет Ким… наша очень древняя семейная реликвия, пропитается то одним запахом, то другим… сладковатая вонь поноса из холерного барака, черная рвота желтой панамской лихорадки, плотный кисловатый запах психических заболеваний, похожий на смесь запахов простокваши и мышиной мочи.
Великолепный плащ, но в Мейфер он смотрится несколько странно. Ким выпускает из-под полы несколько запахов. Прохожий кидает на него негодующий взгляд, откашливается и спешит дальше.
«Не пройдет и нескольких дней, как они уже не будут вести себя так нахально». И все же разумная осторожность велит Киму сменить костюм, прежде чем он окажется вынужден отправить па тот свет парочку-другую бобби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
– Oui, madame…
Париж, прошу, не меняйся…
Весь Париж, влюблен и пьян, ищет Карсонса роман?
Вот человек свалился от жуткого приступа боли, маленькие розовые таблетки кодетилина рассыпались по ступенькам лестницы из порванного зеленого с белым пакета с надписью Pharmacie de Bonne Chance.
ARRKTEZ! Пулеметная очередь…
QUIEN ES?
Мсье Пари бьет приговоренных в солнечное сплетение и швыряет их под нож гильотины. Нож падает…
QUIEN ES?
Госпиталь, запах боли…
– Еще легко отделался…
QUIEN ES?
И на войне… С прискорбием сообщаем…
QUIEN ES?
QUIEN ES?
QUIEN ES?
Человек с миллионом лиц. Сама Смерть, внешне ничем неотличимая от обычного человека, и планета с головокружительной скоростью мчится к финальному sauve qui peut.
«Как только почувствуешь, что застрял, направляйся к ближайшему терминалу. Стоящее местечко в Лондоне? Загляни в кафе «Париж», или в отель «Лима», или в гриль-бар «Нью-Йорк». Разумеется, ты должен поработать воображением, чтобы они превратились в настоящие Париж, Лиму или Нью-Йорк. Как только войдешь, сразу поищи глазами что-нибудь парижское. А в голове у тебя пусть играет какая-нибудь песенка Мориса Шевалье… Париж, прошу, не меняйся…»
Ну и вот, хозяйка оказалась француженкой, в течение десяти секунд выяснилось, что Ким – ее любимый клиент, и звуки погони тут же стихли у него за спиной… Отель «Лима»… запашок печального томного города, в котором на всех общественных зданиях и монументах сидят стервятники… В центре Лондона стервятника вряд ли встретишь, но посмотрите-ка на этого старика в развевающемся пальто, из-за воротника которого выглядывает одно из этих противных птичьих английских лиц… В Нью-Йорк попасть гораздо проще, потому что в Нью-Йорке собрано все со всего света… Иногда не удается найти отель или кафе… тогда надо искать какое-нибудь вопиющее убежище (в том же смысле, в котором бывают вопиющими преступления…) Приходится импровизировать, используя подручные материалы… Помни, нет никакой необходимости реально перемещаться в пространстве. Достаточно сновать взад-вперед по времени…
Ким на парижской улице… зеленая дымка висит над городом… лотки торговцев и магазины пусты. Все смотрят на него так, словно медленно начинают понимать, кого они встретили, и это очень мерзкое ощущение… Глаза горят ненавистью, они все показывают в его сторону пальцами, а затем с воплями накидываются на него… Ким спасается паническим бегством. Он падает, обдирает колено, встает, снова бежит, мечется из стороны в сторону… Они не отстают от него ни на шаг. Вот здесь… Впереди показывается ржавая кабинка писсуара, и Ким вспоминает те самые строки, достойные Верлена или Рембо.
Спокойно он проскальзывает в кабинку… и орущая толпа проносится мимо в то самое будущее, из которого она явилась… в эпоху голода и болезней, безумия и смерти. Ким вздрагивает при воспоминании о зеленой дымке, того же цвета, что черно-зеленое небо во время торнадо, только неподвижной, удушающей, беззвучный остановившийся смерч. И это ОН его вызвал. Они его ВИДЕЛИ. Ким застегивает ширинку и выходит из кабинки на ковер опавших листьев… Здесь, под солнцем Парижа, они смотрятся особенно неуместно. Ким голосует такси тростью с потайной шпагой внутри. Ему пора на свидание с акробатом. Если ты входишь в терминал, с которого отправляются в будущее, готовься прокладывать дорогу на ощупь. Не требуется ничего делать, надо просто ждать, пока все произойдет само собой. А это не так-то просто, когда по пятам за тобой следует орущая толпа желающих снять с тебя кожу заживо, а потом повалять по осколкам бутылок от кока-колы, так чтобы окончательный результат выглядел как продукт авангардного хеппенинга. Недостаточно просто пожелать очутиться в другом месте, даже если желать этого очень сильно. Нужна какая-нибудь зацепка… острый запах травы на заброшенной автостоянке, и когда Ким поворачивается к толпе, в руках он уже держит обрез. Толпа останавливается и рассеивается при первом же выстреле.
Однажды в Марракеше на закате дня, сидя с Уорингом на террасе… громкий стук в дверь. Ким приоткрывает дверь и видит свое вечное проклятие – инспектора Дюпре. Центральный компьютер выплюнул назад фальшивый паспорт. Герр Уоркман скончался десять лет назад. Инспектор швыряет паспорт на стол и улыбается.
– Корочки-то получше купить бы могли… Но, по-моему, мы скоро раскроем тайну вашей личности. Отвезите его в Институт Слобского. – Уоринг показывает пальцем. – Посмотрите-ка на этого шикарного кота там, на стене.
Белый кот на белой стене, неподвижный, вечный, взирает на Марракеш.
– А это, наверное, мсье Дюпре, который должен прийти заменить газовый баллон у водонагревателя. Будь любезен, открой ему двери.
А еще случается смена личности… незаметный сдвиг в голове – и ты смотришь на мир уже глазами другого человека… «Орущая толпа? Да это Олимпиаду по телевизору показывают…» Несколько безумных типов аплодируют.
Все это приходит вместе с планом побега. Ким намеревается протанцевать прямо с парижской сцены в один из ужасных ист-эндских мюзик-холлов. Ким содрогается от одной только мысли… грязные английские уголовники, выколупывающие друг другу глаза сломанной пивной бутылкой.
«Послушай, приятель, я не хочу с тобой драки, давай я тебе лучше выпивки куплю».
И с этими словами он ударяет ублюдка коленом в пах, выплескивает стакан бренди ему в глаза и поджигает горючую жидкость.
Ким дает свое парижское шоу в средневековых декорациях. Перед нами – Париж в ту ужасную зиму 1498 года, когда на окраине города появились оголодавшие волки. Ким в плаще ваганта, загримированный под Франсуа Вийона, мелодекламирует:
– Ой sont les neiges d'antan?
Волки подкрадываются все ближе под его завывания.
– Ой sont les neiges d'antan?
Банды уличных юнцов, готовые убивать за корку хлеба… Ким вступает в бой с пятерыми и шутя разгоняет их мечом. Он натягивает капюшон на лицо. Слайды в проекторе сменяются: зима, весна, лето, осень – все быстрее и быстрее. Ким снова откидывает капюшон. Он преображается в старика, который выкрикивает надтреснутым голосом:
– Ой sont les neiges d'antan?
Аплодисменты… которые плавно перетекают в шум улицы, и Ким обнаруживает, что стоит в Лондоне на углу Уэстбери-стрит и Райдер-стрит. На нем по-прежнему средневековый наряд, и Ким знает, что это – его старый чумной плащ. Это прекрасное одеяние из тонкой черной верблюжьей шерсти с подкладкой из шелка-сырца, пропитанного выделениями гноящихся лимфоузлов, туберкулезом и проказой, сладким запахом гангрены и гниющей крови, острой вонью мертвечины, зимним запахом тифа в холодных ночлежках, где окна заклеены бумагой и никогда не открываются… много лет этому плащу, размышляет Ким… наша очень древняя семейная реликвия, пропитается то одним запахом, то другим… сладковатая вонь поноса из холерного барака, черная рвота желтой панамской лихорадки, плотный кисловатый запах психических заболеваний, похожий на смесь запахов простокваши и мышиной мочи.
Великолепный плащ, но в Мейфер он смотрится несколько странно. Ким выпускает из-под полы несколько запахов. Прохожий кидает на него негодующий взгляд, откашливается и спешит дальше.
«Не пройдет и нескольких дней, как они уже не будут вести себя так нахально». И все же разумная осторожность велит Киму сменить костюм, прежде чем он окажется вынужден отправить па тот свет парочку-другую бобби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73