Парашют открывается. Тони наблюдает за его полетом в бинокль.
– Ага, опустились прямо на берегу ручья… Теперь надуваем воздушные шары.
Шары розовые – наверное, для того, чтобы их было не так заметно на фоне красных скал…
Тони читает инструкцию на газовом баллоне…
– Посмотрим… Вот здесь отвинтить… Перед тем как повернуть вентиль, убедитесь в том, что сальник надежно закреплен…
Слышится шипение газа, и шар начинает надуваться… И вот он уже вздымается в воздух, словно огромная розовая эрекция…
– Браво! – восклицает Ким.
Ким надевает на себя парашютные ремни, и Тони крепит их к парящему над ними шару. Он чувствует силу, влекущую его вверх, и легкость в ногах. Наверное, такие ощущения бывают, когда ходишь по Луне…
– Сейчас ты весишь около семи фунтов… Привыкни к этому ощущению…
Ким отходит от кратера и осторожно подпрыгивает… Встает на цыпочки, словно балетный танцор. Взлетает на тридцать футов в воздух и медленно опускается обратно…
– Да, с этой штукой я бы такие антраша выделывал!..
Тони и Шиндлер тоже готовы…
– Отлично, парни, я пойду первым…
Тони берет в руки складной алюминиевый шест длиною в семь футов…
– На случай, если вас отнесет слишком близко к скалам… смотрите…
Он ступает на край и приседает…
– Прыгайте вверх и ВПЕРЕД!
Он отталкивается и прыгает, словно прыгун в воду, с той только разницей, что взлетает сначала на сорок футов в воздух и только потом начинает медленно опускаться в кратер.
Ким прыгает последним. Вначале он приходит в полный восторг, балансирует в воздухе, изображая канатоходца и элегантно раскланиваясь перед воображаемыми зрителями. Ему даже начинают чудиться запахи жареного арахиса и слоновьего навоза. Внизу он видит другие воздушные шары, парящие, словно на картине Гойи…
Он опускается вниз все медленнее и медленнее… Воздух сгущается, словно вода. Он вспоминает о том, что давление воды способно раздавить водолазный колокол, это одна из проблем, которая возникает при изучении океанских глубин, где живут все эти странные рыбы.
Он опускается в какую-то вязкую, густую среду, которая оставалась никем не потревоженной на протяжении многих миллионов лет. Она липнет к телу, душит его. Он делает глубокий вдох… Чего-то в этом воздухе не хватает… не кислорода, но чего-то столь же важного, какого-то необходимого для жизни элемента нет в этом застоявшемся прорезиненном воздухе… Здесь невозможна никакая жизнь, решает Ким.
Наконец его ноги касаются земли. Тони уже вбивает алюминиевый крюк в землю при помощи небольшой кувалды…
– Мне кажется, что разумно было бы поддуть прямо сейчас баллоны газом для подъема на тот случай, если нам придется сматываться в спешке…
– Здесь нет ни малейшего ветерка… даже лист с дерева упал бы здесь строго вертикально.
Опавших листьев здесь, впрочем, нет. Только какие-то бесформенные шишковатые кусты от шести до восьми футов, на которых висят покрытые пушком фиолетовые плоды.
– Во всем этом есть что-то отвратительное, – говорит Ким.
Воздушные шары поставлены на прикол и надуты дополнительным газом. Тони показывает Киму и Шиндлеру, как стравливать газ, чтобы заставить шары приземлиться, когда они выберутся из кратера. Они оставляют на себе ремни, чтобы в случае чего им нужно было только пристегнуться… Ким смотрит на три розовых воздушных шара. Очень похоже на трех коней у коновязи. Ким вспоминает своего коня в яблоках. Ни с того ни с сего скакун вдруг спятил и набросился на него, прижав уши, оскалив зубы и роя землю копытами… Ким перекатился на бок и уложил скотину, перебив ей артерию выстрелом в шею. Кровь обрызгала его с ног до головы, а животное, упав на колени, смотрело на него безумными глазами. Еще один выстрел в висок, конь повалился на бок, три раза взбрыкнул и сдох.
Тони рассматривает стены кратера в бинокль. Шиндлер в то же время изучает местную флору, которая нетренированному глазу Кима кажется удивительно однообразной… Растения скучились в основном вдоль берега ручья. Стебли покрыты тонкими фиолетовыми отростками, выделяющими кристаллическую смолу. Течение в ручье медленное. Не видно ни малейшего следа рыб, лягушек или водомерок.
Шиндлер берет пробы…
– Совершенно неизвестные виды… И что удивительнее всего – только такие – или, по крайней мере, почти только такие – здесь и растут… Обыкновенно в подобных долинах, пусть даже и очень труднодоступных, всегда довольно разнообразная растительность… семена роняют птицы или заносят вместе с экскрементами…
– Птицами?
– Ну да… птицами… – Шиндлер нервно оглядывается по сторонам… Вокруг ни единой птицы, ни единого зверя или насекомого, только медленно текущая вода и шишковатые растения…
– Словно водоросли, – говорит Ким.
– Ну, в общем-то…
Шиндлер устанавливает треногу и начинает фотографировать…
– Эй, парни! – восклицает Тони. – Там что-то движется… – Он показывает на стены кратера. – Вон там!
Шиндлер наводит на указанную точку фотоаппарат с телескопическим объективом… Он видит что-то вроде краснозадой обезьянки высотою не более восемнадцати дюймов… похожая на эмбриона, практически прозрачная, сквозь мягкую просвечивающую розовую плоть можно рассмотреть черные внутренности… он видит, что у твари чуть пониже пупка прикреплен какой-то отросток… гммм, он припоминает египетские барельефы, на которых видны эрегированные пенисы, расположенные необычно высоко – чуть-чуть пониже пупка… но то, что он видит, – больше похоже на какой-то пузырь или небольшой воздушный шар, парящий перед обезьянкой… Щелк-щелк… Они начинают осторожно приближаться к стене… Обезьянка, которая, судя по всему, собирала корм, втягивает пузырь обратно в тело и быстро взлетает вверх по скале.
– Боже мой, да их тут сотни! – Щелк-щелк…
– Боже мой, откуда эта ВОНЬ? – Тони оценивающе принюхивается.
– Гнилая кровь… Мне этот запах знаком по Бельзену… Мы ворвались в лагерь, пытаясь взять в плен военных преступников из числа высших чинов СС… они успели ускользнуть… Эсэсовцы расстреляли всех заключенных, окровавленные трупы были сложены штабелями в три ряда… многих закололи штыками или ножом… Они лежали там уже три дня… Этот запах ни с чем не спутаешь… сперва он может показаться даже приятным. Начинаешь гадать, что это за цветок так благоухает… А вздохнешь поглубже, и тебя сразу вывернет наизнанку… Запах отвратительный, липкий, прямо-таки застревает в горле… Но не резкий, не такой, как от тухлятины… Он медленно вползает в легкие… Солдаты в противогазах выносили трупы, а затем долго драили полы карболкой, но запах вывести так и не удалось… Да, этот запах запоминается на всю жизнь. Источник здесь, где-то неподалеку…
И тут они услышали его… Они услышали голос этого запаха… громкий, вкрадчивый шепот, который обволакивает тебя, словно помои… воркование древнего зла, которое булькает и копошится в гортани, беседа между странными существами и их розовыми придатками.
На стенах кратера они видят колонию, которая существует уже бесчисленные годы… Здесь обезьяны находят приют, обозревая окрестности мертвыми глазами глубоководных рыб…
Щелк-щелк-щелк-щелк… Воспоминания вспыхивают одно за другим в голове Кима. Нью-йоркский Музей естественной истории… жизненный цикл и препарированные экземпляры одной глубоководной рыбы, обитающей в глубинах, куда не проникает солнечный свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
– Ага, опустились прямо на берегу ручья… Теперь надуваем воздушные шары.
Шары розовые – наверное, для того, чтобы их было не так заметно на фоне красных скал…
Тони читает инструкцию на газовом баллоне…
– Посмотрим… Вот здесь отвинтить… Перед тем как повернуть вентиль, убедитесь в том, что сальник надежно закреплен…
Слышится шипение газа, и шар начинает надуваться… И вот он уже вздымается в воздух, словно огромная розовая эрекция…
– Браво! – восклицает Ким.
Ким надевает на себя парашютные ремни, и Тони крепит их к парящему над ними шару. Он чувствует силу, влекущую его вверх, и легкость в ногах. Наверное, такие ощущения бывают, когда ходишь по Луне…
– Сейчас ты весишь около семи фунтов… Привыкни к этому ощущению…
Ким отходит от кратера и осторожно подпрыгивает… Встает на цыпочки, словно балетный танцор. Взлетает на тридцать футов в воздух и медленно опускается обратно…
– Да, с этой штукой я бы такие антраша выделывал!..
Тони и Шиндлер тоже готовы…
– Отлично, парни, я пойду первым…
Тони берет в руки складной алюминиевый шест длиною в семь футов…
– На случай, если вас отнесет слишком близко к скалам… смотрите…
Он ступает на край и приседает…
– Прыгайте вверх и ВПЕРЕД!
Он отталкивается и прыгает, словно прыгун в воду, с той только разницей, что взлетает сначала на сорок футов в воздух и только потом начинает медленно опускаться в кратер.
Ким прыгает последним. Вначале он приходит в полный восторг, балансирует в воздухе, изображая канатоходца и элегантно раскланиваясь перед воображаемыми зрителями. Ему даже начинают чудиться запахи жареного арахиса и слоновьего навоза. Внизу он видит другие воздушные шары, парящие, словно на картине Гойи…
Он опускается вниз все медленнее и медленнее… Воздух сгущается, словно вода. Он вспоминает о том, что давление воды способно раздавить водолазный колокол, это одна из проблем, которая возникает при изучении океанских глубин, где живут все эти странные рыбы.
Он опускается в какую-то вязкую, густую среду, которая оставалась никем не потревоженной на протяжении многих миллионов лет. Она липнет к телу, душит его. Он делает глубокий вдох… Чего-то в этом воздухе не хватает… не кислорода, но чего-то столь же важного, какого-то необходимого для жизни элемента нет в этом застоявшемся прорезиненном воздухе… Здесь невозможна никакая жизнь, решает Ким.
Наконец его ноги касаются земли. Тони уже вбивает алюминиевый крюк в землю при помощи небольшой кувалды…
– Мне кажется, что разумно было бы поддуть прямо сейчас баллоны газом для подъема на тот случай, если нам придется сматываться в спешке…
– Здесь нет ни малейшего ветерка… даже лист с дерева упал бы здесь строго вертикально.
Опавших листьев здесь, впрочем, нет. Только какие-то бесформенные шишковатые кусты от шести до восьми футов, на которых висят покрытые пушком фиолетовые плоды.
– Во всем этом есть что-то отвратительное, – говорит Ким.
Воздушные шары поставлены на прикол и надуты дополнительным газом. Тони показывает Киму и Шиндлеру, как стравливать газ, чтобы заставить шары приземлиться, когда они выберутся из кратера. Они оставляют на себе ремни, чтобы в случае чего им нужно было только пристегнуться… Ким смотрит на три розовых воздушных шара. Очень похоже на трех коней у коновязи. Ким вспоминает своего коня в яблоках. Ни с того ни с сего скакун вдруг спятил и набросился на него, прижав уши, оскалив зубы и роя землю копытами… Ким перекатился на бок и уложил скотину, перебив ей артерию выстрелом в шею. Кровь обрызгала его с ног до головы, а животное, упав на колени, смотрело на него безумными глазами. Еще один выстрел в висок, конь повалился на бок, три раза взбрыкнул и сдох.
Тони рассматривает стены кратера в бинокль. Шиндлер в то же время изучает местную флору, которая нетренированному глазу Кима кажется удивительно однообразной… Растения скучились в основном вдоль берега ручья. Стебли покрыты тонкими фиолетовыми отростками, выделяющими кристаллическую смолу. Течение в ручье медленное. Не видно ни малейшего следа рыб, лягушек или водомерок.
Шиндлер берет пробы…
– Совершенно неизвестные виды… И что удивительнее всего – только такие – или, по крайней мере, почти только такие – здесь и растут… Обыкновенно в подобных долинах, пусть даже и очень труднодоступных, всегда довольно разнообразная растительность… семена роняют птицы или заносят вместе с экскрементами…
– Птицами?
– Ну да… птицами… – Шиндлер нервно оглядывается по сторонам… Вокруг ни единой птицы, ни единого зверя или насекомого, только медленно текущая вода и шишковатые растения…
– Словно водоросли, – говорит Ким.
– Ну, в общем-то…
Шиндлер устанавливает треногу и начинает фотографировать…
– Эй, парни! – восклицает Тони. – Там что-то движется… – Он показывает на стены кратера. – Вон там!
Шиндлер наводит на указанную точку фотоаппарат с телескопическим объективом… Он видит что-то вроде краснозадой обезьянки высотою не более восемнадцати дюймов… похожая на эмбриона, практически прозрачная, сквозь мягкую просвечивающую розовую плоть можно рассмотреть черные внутренности… он видит, что у твари чуть пониже пупка прикреплен какой-то отросток… гммм, он припоминает египетские барельефы, на которых видны эрегированные пенисы, расположенные необычно высоко – чуть-чуть пониже пупка… но то, что он видит, – больше похоже на какой-то пузырь или небольшой воздушный шар, парящий перед обезьянкой… Щелк-щелк… Они начинают осторожно приближаться к стене… Обезьянка, которая, судя по всему, собирала корм, втягивает пузырь обратно в тело и быстро взлетает вверх по скале.
– Боже мой, да их тут сотни! – Щелк-щелк…
– Боже мой, откуда эта ВОНЬ? – Тони оценивающе принюхивается.
– Гнилая кровь… Мне этот запах знаком по Бельзену… Мы ворвались в лагерь, пытаясь взять в плен военных преступников из числа высших чинов СС… они успели ускользнуть… Эсэсовцы расстреляли всех заключенных, окровавленные трупы были сложены штабелями в три ряда… многих закололи штыками или ножом… Они лежали там уже три дня… Этот запах ни с чем не спутаешь… сперва он может показаться даже приятным. Начинаешь гадать, что это за цветок так благоухает… А вздохнешь поглубже, и тебя сразу вывернет наизнанку… Запах отвратительный, липкий, прямо-таки застревает в горле… Но не резкий, не такой, как от тухлятины… Он медленно вползает в легкие… Солдаты в противогазах выносили трупы, а затем долго драили полы карболкой, но запах вывести так и не удалось… Да, этот запах запоминается на всю жизнь. Источник здесь, где-то неподалеку…
И тут они услышали его… Они услышали голос этого запаха… громкий, вкрадчивый шепот, который обволакивает тебя, словно помои… воркование древнего зла, которое булькает и копошится в гортани, беседа между странными существами и их розовыми придатками.
На стенах кратера они видят колонию, которая существует уже бесчисленные годы… Здесь обезьяны находят приют, обозревая окрестности мертвыми глазами глубоководных рыб…
Щелк-щелк-щелк-щелк… Воспоминания вспыхивают одно за другим в голове Кима. Нью-йоркский Музей естественной истории… жизненный цикл и препарированные экземпляры одной глубоководной рыбы, обитающей в глубинах, куда не проникает солнечный свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73