Однако в аналогии, которую он полушутя провел, скрывался более глубокий смысл. Это было первым впечатлением от неожиданного влияния, которое скромная безвольная Ясуко когда-нибудь окажет на своего мужа. Фактически, она выражала предчувствие возможного превосходства.
«Когда я сравниваю своё тело, простертое рядом с этим мальчиком, – думал Юити, – с моим телом, лежащим сейчас рядом с Ясуко, я чувствую себя дешевкой. Это не Ясуко отдается мне, это я отдаю ей своё тело, и я делаю это бесплатно. Я – бесплатная проститутка».
Подобные мысли самобичевания не причиняли ему боли, как прежде. Юити чувствовал, что они почему-то доставляют ему удовольствие. Усталый, он медленно погрузился в дремоту, как ленивая дзёро.
Глава 5
ПЕРВЫЕ ШАГИ К СПАСЕНИЮ
Улыбающийся Юити, переполненный счастьем, появился у дверей на следующий день и привел в замешательство сначала Сунсукэ, а затем и гостью, приглашенную познакомиться с Юити. Каждый из них ожидал, что печать несчастья подойдет этому юноше лучше всего. Нужно сказать, что они ошибались. Красота Юити была универсальной. Так сказать, не было печати, которая не подходила бы ему. Быстрым оценивающим женским взглядом госпожа Кабураги увидела это тотчас же. «Этот юноша создан для счастья, – подумала она. – Юноша, который может носить счастье, как носят черный костюм, – это качество, которое можно назвать драгоценным в наши дни».
Юити отплатил даме любезностью, поблагодарив за присутствие на его хироэн – свадебном торжестве. Безыскусной веселости его манер было достаточно, чтобы заставить любую дружелюбно настроенную женщину прибегнуть к жеманным фамильярностям с молодым человеком. Она сказала, что достаточно его улыбающегося лица, чтобы надеть на лоб повязку с флажком с надписью «Новобрачный». Она опасается, что, если этот флажок не снять перед выходом из дома, он не сможет видеть, куда идет, и его собьет трамвай или автобус. Старик выслушал его ответ с откровенной улыбкой; Юити, казалось, не обратил внимания на добродушное подшучивание госпожи Кабураги. Растерянность Сунсукэ разоблачала глупый вид человека, старающегося не показывать, что его обманули. В первый раз Юити почувствовал презрение к этому напыщенному древнему старцу. И не только – он вкусил радость мошенника, обольщаясь, что надул его на пятьсот тысяч иен. За обедом приглашенные вели оживленную беседу.
У давнишнего почитателя Сунсукэ Хиноки был умелый повар. Его блюда были вершиной кулинарного искусства. Они подавались в фарфоровой посуде, которую коллекционировал еще отец Сунсукэ. Из-за органического отсутствия всякого интереса Сунсукэ не был привередлив ни к стилю фарфора, ни к стряпне повара, но, когда принимал гостей, обычно искал помощи у этого человека, который умолял воспользоваться его услугами.
Вот что приготовил для вечернего стола второй сын торговца тканями из Киото, ученик Кицу Иссаи школы кайсэки : a la кайсэки, блюдо хассун с hors d'oeuvres из грибов с сосновыми иглами, жареные корни лилии, хурма хатия, присланная другом из города Гифу, соевые бобы из храма Дай-токудзи и зажаренный в миткале краб, далее следовал красный бульон мисо в сочетании с мясом маленьких птичек, перетертым с горчицей, а затем на элегантных красных тарелках Су некой династии, разрисованных пионами, нарезанный кусками сырой плоскоголов, приготовленный таким образом, как обычно готовят иглобрюхих, на жаркое – рыба айю с икрой, жаренная в сое, поданная с грибами хацутакэ на синем блюде – «аоаэ», и устрицы в белом кунжуте и приправе из бобовой пасты. Горячее блюдо представляло собой маринованный папоротник-орляк в очищенном соевом твороге, поданный в кипящем бульоне, содержащем красную марену. После обеда им подали «мори-хати», что означает «маленькие поднимающиеся монахи» – белые и розовые куклы, каждая завернутая в бумажную салфетку. Но даже эти редкие деликатесы не помогли развязать язык юному Юити. Ему очень хотелось «тамагояки» – омлета.
– Тебе обед пришелся не по вкусу, верно, Юити? – спросил Сунсукэ, заметив отсутствие у юноши всякого аппетита. Сунсукэ поинтересовался у Юити, что бы он предпочел. Юити, не задумываясь, ответил. Это простое безыскусное слово «омлет», однако, проникло прямо в сердце госпожи Кабураги.
Юити был обманут своей радостью. Он забыл, что не способен любить женщин. Разоблачение навязчивых идей иногда излечивает их, но излечивалась только идея, а не её причина. Его обманчивое ощущение того, что он излечился, однако, впервые предоставило ему свободу пьяной радости строить предположения.
«Положим, все, что я сказал, ложь, – говорил себе Юити почти с эйфорической веселостью, – положим, я действительно полюбил Ясуко и, будучи в стесненных финансовых обстоятельствах, состряпал невероятную историю для этого старого филантропа-писателя, тогда я действительно сейчас в прекрасном положении. Мой триумф, мое тихое семейное счастье может похвастаться тем, что оно выстроено на неспокойной могиле. Мои не рожденные еще дети будут слушать рассказы о старом скелете, похороненном под полом в столовой».
Теперь Юити чувствовал смущение от избытка истины, которая возникла с этим признанием. Три часа прошедшей ночи изменили характер его искренности.
Сунсукэ наполнял сакэ тёко для дамы . Сакэ перелилось и залило её блестящий жакет.
Юити вынул носовой платок из кармана пиджака и промокнул влагу.
Ярко-белое мерцание носового платка почему-то заставило её почувствовать восхитительное напряжение.
Сунсукэ удивился, отчего его старая рука так дрожит. Он застыл в своей ревности к женщине, которая не сводит глаз с лица Юити. Даже несмотря на то, что потворство своим желаниям может всё для Сунсукэ испортить, ему было необходимо подавлять все эмоции; неожиданная веселость Юити толкнула старика на иррациональные действия. Он немного поразмышлял над этим: «Не правда, что только красота этого юноши поразила и тронула меня, дело лишь в том, что я влюбился в его несчастливый вид, я полагаю…»
Что же касается госпожи Кабураги, она была взволнована теплом внимания, проявленного к ней Юити. Доброта большинства мужчин, подозревала она, была им выгодна, только Юити проявил к ней доброту, которую она не могла не признать неподдельной.
Юити же испытывал смущение от поспешности, с которой он вытащил носовой платок. Он чувствовал, что был неискренним, будто протрезвел после некоторого опьянения, и теперь его мучила мысль, что его слова и поступки могли быть восприняты как заигрывание. Привычка размышлять в конце концов примирила его с собственным несчастным «я». Его глаза стали темными, как обычно. Сунсукэ заметил это и почувствовал облегчение. Более того, светящаяся молодость, которую Юити выставлял напоказ прежде, была как искусная подделка, предназначенная помочь Сунсукэ достичь его целей. Во взгляде старика, обращенном теперь к Юити, светилась смесь благодарности и понимания.
Изначальная ошибка произошла, когда госпожа Кабураги пришла в дом Хиноки на час раньше назначенного Сунсукэ времени. Именно этот час, который Сунсукэ отложил, чтобы узнать, как идут дела у Юити, она похитила у него в своей обычной бесцеремонной манере, поздоровавшись с Сунсукэ беспечно и сообщив: «Мне нечего было делать, поэтому я решила, что приду прямо сейчас».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114