Когда я был двадцатипятилетним мальчишкой, мне казалось романтичным стать секретным агентом австрийского правительства. Мое возмужание, а заодно и накопление жизненного опыта, было прервано мировой войной. Мировая война - не самый лучший способ узнать жизнь: она просто выдерживает вас в крепком рассоле слез страха и отвращения. Пф! После войны я ещё был тощий и прыткий. В Черногории я принял на себя ответственность за средства к существованию, а также физическое здоровье и нравственное воспитание трехлетней осиротевшей девочки - я удочерил её. Я сделал ещё кое-что, что позволило мне окончательно избавиться от юношеской восторженности, но это уже с вами не связано. Когда я впервые увидел ту девочку, она была похожа на живой скелетик... Из-за других своих дел мне пришлось расстаться с Черногорией, я оставил девочку, как полагал, в хороших руках и вернулся в Америку.
Вулф откинулся в кресле и чуть прищурился.
- А дальше, пожалуйста, продолжайте вы.
- Вы оставили меня в Загребе с Перо Бровником и его женой, - сказала Нийя.
- Верно. Как вас тогда звали?
- Анна. Мне было восемь лет, когда их арестовали и расстреляли как бунтовщиков. Я не очень хорошо это помню, но знаю обо всем досконально.
- Понятно, - мрачно отозвался Вулф. - И те три года, что я продолжал посылать деньги в Загреб, их кто-то попросту прикарманивал, прикрываясь именем Бровника. У меня зародились подозрения и я решил в этом разобраться - хотя я тогда уже был далеко не тощим, - но ничего выяснить мне не удалось. Мне так и не удалось разыскать ту девочку. Я угодил в тюрьму, откуда меня вызволил американский консул, и в течение десяти часов должен был покинуть страну. - Вулф скривился. - С тех пор я больше не был в Европе, да и в тюрьме тоже. Где же вы скрывались?
- Мне тогда было одиннадцать лет.
- Да. Но все же - где вы были?
Прежде чем ответить, она некоторое время изучала его взглядом.
- Я не могу вам этого сказать.
- Либо вы мне все расскажете, либо - уходите отсюда и больше не возвращайтесь. А бумага, которую вы украли и которую ваша подруга спрятала в моей книге, останется у меня. Только не поднимайте снова кошачий визг.
- Расскажи ему, Нийя, - велела Карла.
- Но, Карла, тогда он узнает...
- Расскажи, я говорю!
- И расскажите правду, - посоветовал Вулф, - я все равно её узнаю, если отправлю телеграмму в Европу.
Нийя сказала:
- Когда Бровников арестовали, меня отправили в интернат. Год спустя меня забрала оттуда женщина по имени миссис Кэмпбелл.
- Кто это?
- Англичанка, секретарь князя Петера Доневича.
- Что ей от вас было нужно?
- Она посетила наш интернат, и я ей как будто понравилась. Тогда я уже не была скелетиком. Она хотела удочерить меня, но не могла этого сделать, из-за вас.
- Почему она не связалась со мной?
- Из-за... князя Доневича. Они были друзьями, почти как вы и Бровники. Они знали, что из-за вас у них могут быть неприятности, и потому связываться с американцем им не очень-то улыбалось.
- Разумеется. Вряд ли бы удалось вызвать американца и потом расстрелять его. Значит, она просто украла деньги, которые я посылал в течение трех лет.
- Об этом я ничего не знаю.
- А сейчас она где?
- Она умерла четыре года назад.
- Где вы были после этого?
- Я продолжала жить там же, где и раньше.
- У Доневичей?
- В их доме.
- Молодой князь Стефан тоже там жил?
- Да, и он, и его сестры.
- А жена?
- Потом - да, конечно. Когда они поженились два года назад.
- С вами обращались как с членом семьи?
- Нет.
Она поколебалась, но снова настойчиво повторила:
- Нет, не как с членом семьи.
Вулф повернулся к Карле и резко спросил:
- Вы жена Стефана - княгиня Владанка?
Девушка, хлопнув ресницами, широко раскрыла глаза:
- Я? Boga ti! Нет!
- Но ведь та бумага, что вы сунули в мою книгу, была у вас.
- Я же говорю, я украла ту бумагу, - прервала Нийя. - Я не всегда лгу.
- Где вы её украли - в Загребе или в Нью-Йорке?
Она покачала головой:
- Об этой бумаге я ничего не могу вам рассказывать. Ни за что, чем бы вы мне не грозили.
Вулф хрюкнул.
- Секретная политическая миссия. Знаю, как же. Скорее умру, но не скажу. Я сам играл в эти глупые грязные игры. Но, коль скоро вы жили в одном доме с княгиней Владанкой, вы должны очень хорошо её знать. Вы с ней подруги?
- Подруги? - На лбу Нийи собрались складки. - Нет.
- Какая она из себя?
- Умная, красивая, эгоистичная и вероломная.
- Вот как. Но я спрашиваю про внешность.
- Ну... она высокая. Руки у неё гибкие, словно две змеи. Лицо вот такое. - Нийя изобразила овал. - Глаза такие черные, как у меня - даже, пожалуй, чернее.
- Она сейчас в Загребе?
- Когда я уезжала, она была там. Говорили, что она должна поехать в Париж повидаться со старым князем Петером, а потом в Америку.
- Вы лжете.
Она посмотрела прямо на него.
- Иногда лгать необходимо. Есть такое, о чем я не могу вам рассказать. Не имею права.
- Ха! Только через мой труп, верно? Ваши губы запечатаны накрепко каким-то тайным обетом, но вам-то что с того? Когда вы думаете завершить свою политическую миссию?
Нийя Тормик посмотрела на него, затем на Карлу, снова на него и ничего не ответила.
- Да будет вам, решайтесь, - нетерпеливо поторопил Вулф. - Я спросил о сущем пустяке - когда? В обозримом будущем?
- Да, наверное, - наконец призналась она. - Возможно, даже... завтра.
- Сейчас уже далеко за полночь. Вы имеете в виду - сегодня?
- Да. Но необходимо, чтобы та бумага была у меня. Вы не имеете никакого права держать её у себя. Когда этот слабоумный Дрисколл поднял шум из-за своих идиотских бриллиантов, которые якобы украли, я подумала, что полиция приедет и запросто может всех обыскать, и комнату, где я живу, тоже. Я и подумала о вас, о том американце, который удочерил меня, когда я была ребенком. Когда я уезжала из Загреба, свидетельство об удочерении я взяла с собой; его мне отдала перед смертью миссис Кэмпбелл. Вот мы с Карлой и решили, что у вас бумага будет в большей безопасности, чем в любом другом месте, и мы обсудили, как оставить её у вас, чтобы потом можно было её легко забрать снова. Потом вы отказались помочь мне, и ей пришлось вернуться к вам и сообщить, кто я на самом деле.
Она замолчала и улыбнулась ему, но была так встревожена, что улыбка получилась озабоченной.
- Я должна получить назад ту бумагу! Должна!
- Посмотрим. Вы сами признались, что украли её. Итак, вы рассчитываете сегодня завершить свою миссию.
- Да.
- Вы, конечно, понимаете, что, пока дело об убийстве не будет раскрыто, полиция не выпустит вас из Нью-Йорка.
- Но я... Вы же сами сказали, что мое алиби...
- Ваше алиби дела не решает. Не делайте глупостей. Если поручение ваше завершится, не вздумайте ускользнуть на каком-нибудь корабле, переодевшись русалкой. Кто такая мадам Зорка?
Обе девушки изумленно уставились на него.
- Ну? - резко потребовал Вулф. - Вы ведь её знаете, верно?
Карла рассмеялась - на первый взгляд, совершенно естественно, словно её просто что-то позабавило.
Нийя проговорила:
- Да почему... она вообще никто. Просто модельерша.
- Я так и понял. А почему она стала называться себя таким именем именем дочери короля Черногории Никиты?
- Но королева Зорка умерла...
- Я знаю. Откуда у простой модельерши такое имя?
Карла снова засмеялась:
- Может, вычитала в какой-нибудь книге.
- Но кто она?
Нийя пожала плечами и повернула ладони вниз:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54