– Я, конечно, глубоко уважаю вас как человека, который владеет различными восточными единоборствами, и которому не составляет труда доказать мне что угодно посредством грубой физической силы, но позвольте вам заметить, что только межчеловеческое общение, которое вы называете пошлым термином «слова», позволяет индивидумам хоть немного развивать внутренние мышцы головы…
– Понесло коня на скачки, – заметил Юра Лелику.
– А он всегда такой, – пояснил Лелик, – когда жрать хочет с похмелья. Сколько Макса помню, ему сразу надо что-то в рот засунуть, тогда он заткнется. Но если не покормить вовремя парня, тогда начнутся такие диалоги, что даже Гамлет сразу покажется глухонемой Квазимодой.
– Сейчас покормим, – успокоил Юра. – Серега двойную уху делает. А его уха – это что-то с чем-то.
– Двойная уха? – заинтересовался Макс. – Это как? Каждому по двойной порции?
– Господи! – обалдел Юра. – Хоть бы денек пожить так, как ты. Живешь на свете уже лет двадцать пять, а до сих пор не знаешь простых житейских вещей. Всяким барахлом голова забита, но что такое двойная уха – мы не знаем. Невероятно, но это факт. Лелик, – повернулся он к поэту, – расскажи своему другану – что такое двойная уха.
– Ну, Макс, – пристыдил Лелик приятеля. – Стыдно в твои годы не знать такой элементарщины. Двойная уха – это когда в чан с водой кладутся две огромные рыбы. Причем разных сортов. Например, леща и ставриду. Или хека и минтая. Хотя может быть осетрину и сазана…
– Боже мой, – грустно сказал Юра, обращаясь к генералу. – Как подумаю, что у нас вся молодежь такая…
– А это потому что они в армии не служили, – спокойно объяснил генерал. – Давай их ко мне на пару годков. Домой вернутся – не узнаешь. По поводу всего будут в курсе. И что такое двойная уха, и что такое сортир, и как солнце восходит и заходит, и что такое любовь к Родине.
– Нет уж, лучше вы к нам, – язвительно сказал Лелик, у которого при упоминании об армии портилось настроение, потому что он сразу начинал вспоминать тот год, который пришлось потратить на процесс откоса от службы в рядах доблестных вооруженных сил. Впрочем, палату в больнице имени Кащенко, где собралась компания таких же «убежденных пацифистов», он вспоминал с удовольствием, так как подобной концентрации интеллигентных и образованных людей ему не приходилось встречать ни до, ни после больницы.
– Объясняю для бестолковой молодежи, – назидательно сказал Юра. – Двойная уха называется двойной, потому что она готовится из рыбы и курятины. Обычно – из какой-то приличной жирной рыбы (в данном случае – леща, хотя вполне подойдет и осетрина) и петуха.
– А почему из петуха? – заинтересовался Макс. – Почему игнорируются курицы? Общество феминисток будет недовольно.
– Из петуха совершенно другой суп получается, – объяснил Юра. – Недаром говорят: куриный бульон и петушиный суп. Понял? Суп!
– Понял. Суп, – ответил Макс. – Только я уже не только язык, а все зубы готов проглотить. Скоро там будет эта уха? Согласен на любую. Одиночную, двойную, тройную, в парном катании и групповом выступлении. Лишь бы в супе и пожирнее. А то мне надо червячка заморить. Даже не червячка, а целую анаконду.
– Ишь, как разоряется, – неожиданно вступил в разговор Сергей, поднося к столу здоровенный котел с ухой. – Правду говорят, что халявщики больше всех выступают.
– Почему это «халявщики»? – обиделся Макс. – Мы тебе рыбу принесли. А то что она тебе не подошла для ухи, доказывает только твои недалекие кулинарные способности. Мы-то тут при чем?
– А чего они наловили? – заинтересовался Юра. – Неужели хоть чего-то поймали? Это значит, что я у тебе десять баксов выиграл?
– Выиграл ты, как же, – сказал Сергей. – Они притащили в пакете с водой двух сушеных лещей. Не знаю уж, где они их откопали. Видать, выцыганили у каких-то алкашей на берегу. Так что сам гони десять баксов.
– Нет, ну вы видали? – опять возмутился Макс. – Что ты за человек? Самое светлое очернить можешь. Мы с Леликом поймали двух здоровенных лещей, а потом сморились богатырским сном. Но так как забыли рыбку положить в ведро, она на солнце и скоптилась.
– Вот у меня один ефрейтор был, – неожиданно встрял в разговор генерал, обращаясь к Сереге, – точь в точь как твой братан.
– И чего? – заинтересовался Макс.
– Били его, – объяснил генерал. – Долго били. Года два. Но примерно к концу срока он стал почти что нормальный. Только заикался немного и не узнавал никого.
– А я и не сомневался, – сказал Макс, заметно озверев. – В вашей гребаной армии нормальный индивидум может выжить только в том случае, если окончательно поедет крышей. Иначе никак. Или взять автомат и пострелять к чертовой матери все вокруг. Лично я бы так и сделал. Так что давайте, призывайте меня. Я вам устрою такую тихую варфоломеевскую ночь, что мухи сами отделятся от котлет и журавлиным клином полетят в теплые края.
Генерал побагровел, хотел что-то сказать, но в этот момент Сергей стал разливать по мискам совершенно изумительно пахнущую уху, поэтому все распри тут же были забыты. Уха выглядела и благоухала настолько феноменально, что следующие минут двадцать в лесной тиши раздавались только бряцание ложек по дну мисок и нечленораздельные звуки, которые должны были изображать полный восторг перед этой пищей богов. Даже про выпивку все забыли.
Наконец, все более-менее утолили первый голод. По стаканам разлили водку, генерал произнес какой-то нечленораздельный тост, и все выпили. Потом еще раз наполнили миски, с видимым усилием похлебали уху и еще раз выпили, на этот раз уже без тоста. Наелись все. Даже Макс, который по причине частого отсутствия денег ходил голодным почти всегда.
Некоторое время народ тупо сидел за столом, отдуваясь и поглядывая на остатки ухи. Есть не хотелось, пить – тоже не хотелось, а хотелось только спать. Долго, вальяжно и безмятежно.
– А что делать… – сказал генерал печально. – Выпить-то – надо.
– Да ну его, – лениво сказал Сергей. – Я бы сейчас соснул часа два. Можно даже на стуле.
– Не боец! – решительно заявил Макс. – Раз начальство говорит, что надо выпить, значит надо выпить.
– Во! – обрадовался генерал. – Наш человек! Давай, подставляй стакан.
– А мне наплевать, – сонно ответил Сергей, – наш я человек или не наш. Юр, пошли спать. Все равно после обеда рыба тоже дрыхнет.
Сергей с рейнджером поднялись и отправились в палатку.
– Вы посмотрите на этих боевых офицеров! – негодующе закричал им вслед генерал. – Они, понимаете ли, пошли баиньки! Тихий, мля, час у них. Первый отряд! Сопляки!
– Во-во, товарищ генерал, – поддакнул Макс. – Серега с детства такой. Один я вырос дитем улицы.
Генерал сочувственно покачал головой, наполнил стаканы и они выпили. Лелик тоже выпил, но как-то неразборчиво, потому что он после двух мисок ухи и пары стаканов водки он спать хотел, как медведь – бороться. Но Лелик не мог проявить свою слабость перед генералом, который его явно не сильно уважал, поэтому сидел на стуле и боролся со сном, периодически выпивая вместе с остальной компанией. Вкуса водки он при этом вообще не чувствовал, а разговоры уже нахрюкавшихся генерала и Макса доносились до него, как сквозь вату.
– Макс, вот ты мне скажи, – нетвердым голосом допытывался генерал. – Почему вся молодежь такая дурная пошлая?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
– Понесло коня на скачки, – заметил Юра Лелику.
– А он всегда такой, – пояснил Лелик, – когда жрать хочет с похмелья. Сколько Макса помню, ему сразу надо что-то в рот засунуть, тогда он заткнется. Но если не покормить вовремя парня, тогда начнутся такие диалоги, что даже Гамлет сразу покажется глухонемой Квазимодой.
– Сейчас покормим, – успокоил Юра. – Серега двойную уху делает. А его уха – это что-то с чем-то.
– Двойная уха? – заинтересовался Макс. – Это как? Каждому по двойной порции?
– Господи! – обалдел Юра. – Хоть бы денек пожить так, как ты. Живешь на свете уже лет двадцать пять, а до сих пор не знаешь простых житейских вещей. Всяким барахлом голова забита, но что такое двойная уха – мы не знаем. Невероятно, но это факт. Лелик, – повернулся он к поэту, – расскажи своему другану – что такое двойная уха.
– Ну, Макс, – пристыдил Лелик приятеля. – Стыдно в твои годы не знать такой элементарщины. Двойная уха – это когда в чан с водой кладутся две огромные рыбы. Причем разных сортов. Например, леща и ставриду. Или хека и минтая. Хотя может быть осетрину и сазана…
– Боже мой, – грустно сказал Юра, обращаясь к генералу. – Как подумаю, что у нас вся молодежь такая…
– А это потому что они в армии не служили, – спокойно объяснил генерал. – Давай их ко мне на пару годков. Домой вернутся – не узнаешь. По поводу всего будут в курсе. И что такое двойная уха, и что такое сортир, и как солнце восходит и заходит, и что такое любовь к Родине.
– Нет уж, лучше вы к нам, – язвительно сказал Лелик, у которого при упоминании об армии портилось настроение, потому что он сразу начинал вспоминать тот год, который пришлось потратить на процесс откоса от службы в рядах доблестных вооруженных сил. Впрочем, палату в больнице имени Кащенко, где собралась компания таких же «убежденных пацифистов», он вспоминал с удовольствием, так как подобной концентрации интеллигентных и образованных людей ему не приходилось встречать ни до, ни после больницы.
– Объясняю для бестолковой молодежи, – назидательно сказал Юра. – Двойная уха называется двойной, потому что она готовится из рыбы и курятины. Обычно – из какой-то приличной жирной рыбы (в данном случае – леща, хотя вполне подойдет и осетрина) и петуха.
– А почему из петуха? – заинтересовался Макс. – Почему игнорируются курицы? Общество феминисток будет недовольно.
– Из петуха совершенно другой суп получается, – объяснил Юра. – Недаром говорят: куриный бульон и петушиный суп. Понял? Суп!
– Понял. Суп, – ответил Макс. – Только я уже не только язык, а все зубы готов проглотить. Скоро там будет эта уха? Согласен на любую. Одиночную, двойную, тройную, в парном катании и групповом выступлении. Лишь бы в супе и пожирнее. А то мне надо червячка заморить. Даже не червячка, а целую анаконду.
– Ишь, как разоряется, – неожиданно вступил в разговор Сергей, поднося к столу здоровенный котел с ухой. – Правду говорят, что халявщики больше всех выступают.
– Почему это «халявщики»? – обиделся Макс. – Мы тебе рыбу принесли. А то что она тебе не подошла для ухи, доказывает только твои недалекие кулинарные способности. Мы-то тут при чем?
– А чего они наловили? – заинтересовался Юра. – Неужели хоть чего-то поймали? Это значит, что я у тебе десять баксов выиграл?
– Выиграл ты, как же, – сказал Сергей. – Они притащили в пакете с водой двух сушеных лещей. Не знаю уж, где они их откопали. Видать, выцыганили у каких-то алкашей на берегу. Так что сам гони десять баксов.
– Нет, ну вы видали? – опять возмутился Макс. – Что ты за человек? Самое светлое очернить можешь. Мы с Леликом поймали двух здоровенных лещей, а потом сморились богатырским сном. Но так как забыли рыбку положить в ведро, она на солнце и скоптилась.
– Вот у меня один ефрейтор был, – неожиданно встрял в разговор генерал, обращаясь к Сереге, – точь в точь как твой братан.
– И чего? – заинтересовался Макс.
– Били его, – объяснил генерал. – Долго били. Года два. Но примерно к концу срока он стал почти что нормальный. Только заикался немного и не узнавал никого.
– А я и не сомневался, – сказал Макс, заметно озверев. – В вашей гребаной армии нормальный индивидум может выжить только в том случае, если окончательно поедет крышей. Иначе никак. Или взять автомат и пострелять к чертовой матери все вокруг. Лично я бы так и сделал. Так что давайте, призывайте меня. Я вам устрою такую тихую варфоломеевскую ночь, что мухи сами отделятся от котлет и журавлиным клином полетят в теплые края.
Генерал побагровел, хотел что-то сказать, но в этот момент Сергей стал разливать по мискам совершенно изумительно пахнущую уху, поэтому все распри тут же были забыты. Уха выглядела и благоухала настолько феноменально, что следующие минут двадцать в лесной тиши раздавались только бряцание ложек по дну мисок и нечленораздельные звуки, которые должны были изображать полный восторг перед этой пищей богов. Даже про выпивку все забыли.
Наконец, все более-менее утолили первый голод. По стаканам разлили водку, генерал произнес какой-то нечленораздельный тост, и все выпили. Потом еще раз наполнили миски, с видимым усилием похлебали уху и еще раз выпили, на этот раз уже без тоста. Наелись все. Даже Макс, который по причине частого отсутствия денег ходил голодным почти всегда.
Некоторое время народ тупо сидел за столом, отдуваясь и поглядывая на остатки ухи. Есть не хотелось, пить – тоже не хотелось, а хотелось только спать. Долго, вальяжно и безмятежно.
– А что делать… – сказал генерал печально. – Выпить-то – надо.
– Да ну его, – лениво сказал Сергей. – Я бы сейчас соснул часа два. Можно даже на стуле.
– Не боец! – решительно заявил Макс. – Раз начальство говорит, что надо выпить, значит надо выпить.
– Во! – обрадовался генерал. – Наш человек! Давай, подставляй стакан.
– А мне наплевать, – сонно ответил Сергей, – наш я человек или не наш. Юр, пошли спать. Все равно после обеда рыба тоже дрыхнет.
Сергей с рейнджером поднялись и отправились в палатку.
– Вы посмотрите на этих боевых офицеров! – негодующе закричал им вслед генерал. – Они, понимаете ли, пошли баиньки! Тихий, мля, час у них. Первый отряд! Сопляки!
– Во-во, товарищ генерал, – поддакнул Макс. – Серега с детства такой. Один я вырос дитем улицы.
Генерал сочувственно покачал головой, наполнил стаканы и они выпили. Лелик тоже выпил, но как-то неразборчиво, потому что он после двух мисок ухи и пары стаканов водки он спать хотел, как медведь – бороться. Но Лелик не мог проявить свою слабость перед генералом, который его явно не сильно уважал, поэтому сидел на стуле и боролся со сном, периодически выпивая вместе с остальной компанией. Вкуса водки он при этом вообще не чувствовал, а разговоры уже нахрюкавшихся генерала и Макса доносились до него, как сквозь вату.
– Макс, вот ты мне скажи, – нетвердым голосом допытывался генерал. – Почему вся молодежь такая дурная пошлая?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23