Тем не менее, в беседку ящик прибыл целым и невредимым.
Тыл быстренько порубал колбасы, хлеба, овощей и вся компания села завтракать. Генерал приподнял правую бровь, и все наполнили бокалы. Сергей с рейнджером плеснули себе немножко коньяка, а остальным налили по полстакана водки.
– Ну, что? – спросил генерал, обведя всю компанию суровым взором. – Как говорится, дай Бог, чтобы не последняя?
Все промолчали.
– Ладно, – генерал поднес стакан ко рту. – Вмазали.
Все выпили. Лелик потянулся за колбасой.
– Стоп! – неожиданно крикнул генерал, и Лелик уронил колбасу к себе в стакан.
– После первой не закусывают, – объяснил Тыл.
– Салага, – презрительно сказал генерал. – Шпак.
– Негодяй, однозначно, – пискнул со своего места Макс.
Тут генерал впервые обратил внимание на колоритную Максову физиономию и спросил:
– А ты кто такой?
– Я? – приподнял брови Макс. – Я специалист по экзистенциальным обобщениям в среде метафизических барбитуратов.
– Молодчинка, – похвалил генерал. – А чего глаз бычий? От этих… как их… битуратов?
– Авария в лаборатории, – объяснил Макс. – Неожиданно вскипела химическая реакция, которая грозила жутким взрывом. Пришлось своим лицом прикрывать мензурку, как какому-то Александру Матросову.
Генерал немного помолчал, затем потребовал наполнить стаканы и произнес:
– Второй тост – за прекрасных дам.
Все встали. Кроме Лелика с Максом. Впрочем, Лелик подумал и тоже встал. Макс подумал и вставать не стал. Выпили. Сели. Начали закусывать.
– Вот ты мне скажи, – поинтересовался генерал у Лелика. – Зачем на голове такую пакость отрастил? Смотреть же противно.
– А я – творческий человек, – задорно ответил Лелик. – Мне длинные волосы творить помогают.
– Длинные волосы только в суп попадают, – твердо заявил генерал. – А чего ты там вытворяешь? Мазюкаешь?
– Он песни пишет, – сообщил Сергей. – Довольно неплохие, кстати.
– Ну, пускай споет, – милостиво разрешил генерал. – Вот еще по стакану пропустим и пусть споет.
Лелику петь вовсе не хотелось, но понимал, что придется. Тыл сходил за гитарой (он вообще не принимал участие в застолье, а только смотрел, чтобы у всех было налито), и Лелик стал ее настраивать.
– Классная музыка, – заявил генерал. – Прям хоть сейчас на конкурс войсковой самодеятельности.
– Это я настраиваюсь, – объяснил Лелик.
– А это я шучу, – свирепо заявил генерал, хрустнув огурцом. – Давай, пой уже. Истомил всю компанию.
Лелик наконец настроил гитару и запел. Изрядно принявший на грудь генерал с интересом слушал и снабжал песню своими комментариями.
– «Оставь мне немного дневного света в твоих глазах», – пел Лелик.
– Знаю я этих тварей, – заявил генерал. – Дневного света захотел. Вот как сковородкой по лбу получишь, сразу темно в глазах станет.
– «Живой акварели дня, в твоих глазах»
– А у моей стервы один глаз зеленый, а другой – карий, – победно заявил генерал. – Я ее так и зову: зеленоблядая кареглазка.
– А вот у меня была девка, – начал было Макс, но генерал на него так цыкнул, что Макс заткнулся до конца песни. Генерал явно не терпел себе конкурентов.
– «Холст на котором я спал всю ночь, ты убрала цветами»
– Моя стерва брезент из гаража выкинула, – поведал обществу генерал. – А я на нем весь офицерский городок перетрахал. Чего мне теперь – на канистрах, что ли?
– Брезент новый достанем, – негромко пообещал Тыл.
– Тылушко ты мой, – обрадовался генерал. – Чего бы я без тебя делал? Давай, наливай еще. Больно песня душевная. Прям вся моя жизнь.
– «Ты уйдешь, забрав их с собой, пока я сплю», – пел Лелик.
– Сколько бы не уходила, все равно обратно вернется, – заявил генерал. – Куда ей от меня деваться? Потом, знаете же, что как уйдет, я тут же буду гудеть недели две. А ей это надо?
– «Есть еще ночь, наложница сна, она любит грех»
– Мило, – одобрил генерал.
– «Но ночь молодеет в душе, от нашей любви»
– Любовь-морковь, – скривился генерал. – Ненавижу.
– «Я возведу тебя на престол, сам займу место у трона»
– Ремня ей хорошего надо дать, – сообщил генерал. – Исполосовать, как жучку.
– «Мы станем смотреть свысока, на любовь других», – пел Лелик.
– Ржевский, вы пробовали на чердаке? – пошутил генерал и так захохотал, что подавился водкой.
Собственно, песня на этом и закончилась.
Дальше Лелик петь отказался, потому что не привык, чтобы его песни комментировались подобным образом. Обычно их выслушивали молча, с тихой грустью или даже со слезами, вскипающими вдруг в уголке глаз. А это беспардонные комментарии генерала Лелик, конечно, вынести не мог.
Но генералу так понравилось звуковое сопровождение к собственным «остротам», что он требовал и требовал. Начался даже небольшой конфликт, потому что генерал в пьяном состоянии довольно быстро переходил к боевым действиям, но тут Макс решил разрядить обстановку, схватил гитару и стал орать «Когда еврейское казачество восстало», зверски терзая струны. Генерал сразу успокоился, подпер рукой щеку и стал слушать с большим интересом.
Завтрак потихоньку затухал. Генерал с Максом нарезались до синих крокодилов, рассказывали друг другу истории из жизни и временами плакали. Сергей с рейнджером выпили по паре рюмок коньяку и обсуждали снасть, которую надо взять на рыбалку. Лелик уж очень много не пил (хотя квакнул довольно прилично), поэтому не принимал участия в слезливых разговорах генерала с Максом, и ему было очень скучно. Он пробовал было заговорить с Тылом, но тот занимался обслуживанием генерала и в посторонние разговоры не вступал.
Наконец, генерал поднялся, заявил:
– Все! Хватит жрать. Отправляемся на рыбалку!
С этими словами он упал через скамейку на спину и немедленно заснул.
– Так, – решительно сказал Сергей. – Утреннее мероприятие считаю закрытым. Мы с Юркой берем катер, а ты, Лелик, с Максом – отправляйтесь вон к той плакучей иве на берегу. Там стоит лодка со всем снаряжением. На обед встречаемся здесь в 15 ноль-ноль. Вопросы есть?
– Ейесть, – нетвердо сказал Макс. – В к-к-каком году р-р-родился и умер Кром-вель?
– Лех, – обратился Сергей к Лелику. – Ты уж за этим буратиной проследи. А то брякнется в воду, что я потом родителям скажу?
– Слушаюсь, господин вахмистр! – четко ответил Лелик. – Проследим в лучшем виде. Тем более, что он не тонет.
– Кто не тонет? – удивился Сергей.
– Буратино, – объяснил Лелик. – Он же деревянный.
– Я помню все твои трещинки, Буратино, – внезапно завыл Макс.
– Слушай, Серег, – невозмутимо спросил Юра, – может их не надо на рыбалку отправлять? Лелик, похоже, тоже не очень в кондиции.
– Злобная клевета и бытовой антисемитизм, – твердо заявил Лелик. – Я в полном порядке.
– По порядку номеров – рассчитайсь! – неожиданно скомандовал Макс.
– Почему подворотничок грязный? – отозвался генерал, продолжая спать.
– Так, – сказал Сергей. – Лелик. Ты сколько стаканов выпил?
– Два-три, не больше, – ответил Лелик. – И уж точно никак не восемь. Пять-шесть, а может даже три-четыре.
– Ясно, – отозвался Сергей. – Давай по-другому выяснять. А ну, произнеси слово «экзистенциализм»?
– Экзис танцы онанизм, – четко выговорил Лелик.
– Понятно. А теперь скажи слово «мост».
– Мост.
– Все нормально, – успокоился Сергей. – Первая стадия, конечно, пройдена, но до третьей он еще не дошел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Тыл быстренько порубал колбасы, хлеба, овощей и вся компания села завтракать. Генерал приподнял правую бровь, и все наполнили бокалы. Сергей с рейнджером плеснули себе немножко коньяка, а остальным налили по полстакана водки.
– Ну, что? – спросил генерал, обведя всю компанию суровым взором. – Как говорится, дай Бог, чтобы не последняя?
Все промолчали.
– Ладно, – генерал поднес стакан ко рту. – Вмазали.
Все выпили. Лелик потянулся за колбасой.
– Стоп! – неожиданно крикнул генерал, и Лелик уронил колбасу к себе в стакан.
– После первой не закусывают, – объяснил Тыл.
– Салага, – презрительно сказал генерал. – Шпак.
– Негодяй, однозначно, – пискнул со своего места Макс.
Тут генерал впервые обратил внимание на колоритную Максову физиономию и спросил:
– А ты кто такой?
– Я? – приподнял брови Макс. – Я специалист по экзистенциальным обобщениям в среде метафизических барбитуратов.
– Молодчинка, – похвалил генерал. – А чего глаз бычий? От этих… как их… битуратов?
– Авария в лаборатории, – объяснил Макс. – Неожиданно вскипела химическая реакция, которая грозила жутким взрывом. Пришлось своим лицом прикрывать мензурку, как какому-то Александру Матросову.
Генерал немного помолчал, затем потребовал наполнить стаканы и произнес:
– Второй тост – за прекрасных дам.
Все встали. Кроме Лелика с Максом. Впрочем, Лелик подумал и тоже встал. Макс подумал и вставать не стал. Выпили. Сели. Начали закусывать.
– Вот ты мне скажи, – поинтересовался генерал у Лелика. – Зачем на голове такую пакость отрастил? Смотреть же противно.
– А я – творческий человек, – задорно ответил Лелик. – Мне длинные волосы творить помогают.
– Длинные волосы только в суп попадают, – твердо заявил генерал. – А чего ты там вытворяешь? Мазюкаешь?
– Он песни пишет, – сообщил Сергей. – Довольно неплохие, кстати.
– Ну, пускай споет, – милостиво разрешил генерал. – Вот еще по стакану пропустим и пусть споет.
Лелику петь вовсе не хотелось, но понимал, что придется. Тыл сходил за гитарой (он вообще не принимал участие в застолье, а только смотрел, чтобы у всех было налито), и Лелик стал ее настраивать.
– Классная музыка, – заявил генерал. – Прям хоть сейчас на конкурс войсковой самодеятельности.
– Это я настраиваюсь, – объяснил Лелик.
– А это я шучу, – свирепо заявил генерал, хрустнув огурцом. – Давай, пой уже. Истомил всю компанию.
Лелик наконец настроил гитару и запел. Изрядно принявший на грудь генерал с интересом слушал и снабжал песню своими комментариями.
– «Оставь мне немного дневного света в твоих глазах», – пел Лелик.
– Знаю я этих тварей, – заявил генерал. – Дневного света захотел. Вот как сковородкой по лбу получишь, сразу темно в глазах станет.
– «Живой акварели дня, в твоих глазах»
– А у моей стервы один глаз зеленый, а другой – карий, – победно заявил генерал. – Я ее так и зову: зеленоблядая кареглазка.
– А вот у меня была девка, – начал было Макс, но генерал на него так цыкнул, что Макс заткнулся до конца песни. Генерал явно не терпел себе конкурентов.
– «Холст на котором я спал всю ночь, ты убрала цветами»
– Моя стерва брезент из гаража выкинула, – поведал обществу генерал. – А я на нем весь офицерский городок перетрахал. Чего мне теперь – на канистрах, что ли?
– Брезент новый достанем, – негромко пообещал Тыл.
– Тылушко ты мой, – обрадовался генерал. – Чего бы я без тебя делал? Давай, наливай еще. Больно песня душевная. Прям вся моя жизнь.
– «Ты уйдешь, забрав их с собой, пока я сплю», – пел Лелик.
– Сколько бы не уходила, все равно обратно вернется, – заявил генерал. – Куда ей от меня деваться? Потом, знаете же, что как уйдет, я тут же буду гудеть недели две. А ей это надо?
– «Есть еще ночь, наложница сна, она любит грех»
– Мило, – одобрил генерал.
– «Но ночь молодеет в душе, от нашей любви»
– Любовь-морковь, – скривился генерал. – Ненавижу.
– «Я возведу тебя на престол, сам займу место у трона»
– Ремня ей хорошего надо дать, – сообщил генерал. – Исполосовать, как жучку.
– «Мы станем смотреть свысока, на любовь других», – пел Лелик.
– Ржевский, вы пробовали на чердаке? – пошутил генерал и так захохотал, что подавился водкой.
Собственно, песня на этом и закончилась.
Дальше Лелик петь отказался, потому что не привык, чтобы его песни комментировались подобным образом. Обычно их выслушивали молча, с тихой грустью или даже со слезами, вскипающими вдруг в уголке глаз. А это беспардонные комментарии генерала Лелик, конечно, вынести не мог.
Но генералу так понравилось звуковое сопровождение к собственным «остротам», что он требовал и требовал. Начался даже небольшой конфликт, потому что генерал в пьяном состоянии довольно быстро переходил к боевым действиям, но тут Макс решил разрядить обстановку, схватил гитару и стал орать «Когда еврейское казачество восстало», зверски терзая струны. Генерал сразу успокоился, подпер рукой щеку и стал слушать с большим интересом.
Завтрак потихоньку затухал. Генерал с Максом нарезались до синих крокодилов, рассказывали друг другу истории из жизни и временами плакали. Сергей с рейнджером выпили по паре рюмок коньяку и обсуждали снасть, которую надо взять на рыбалку. Лелик уж очень много не пил (хотя квакнул довольно прилично), поэтому не принимал участия в слезливых разговорах генерала с Максом, и ему было очень скучно. Он пробовал было заговорить с Тылом, но тот занимался обслуживанием генерала и в посторонние разговоры не вступал.
Наконец, генерал поднялся, заявил:
– Все! Хватит жрать. Отправляемся на рыбалку!
С этими словами он упал через скамейку на спину и немедленно заснул.
– Так, – решительно сказал Сергей. – Утреннее мероприятие считаю закрытым. Мы с Юркой берем катер, а ты, Лелик, с Максом – отправляйтесь вон к той плакучей иве на берегу. Там стоит лодка со всем снаряжением. На обед встречаемся здесь в 15 ноль-ноль. Вопросы есть?
– Ейесть, – нетвердо сказал Макс. – В к-к-каком году р-р-родился и умер Кром-вель?
– Лех, – обратился Сергей к Лелику. – Ты уж за этим буратиной проследи. А то брякнется в воду, что я потом родителям скажу?
– Слушаюсь, господин вахмистр! – четко ответил Лелик. – Проследим в лучшем виде. Тем более, что он не тонет.
– Кто не тонет? – удивился Сергей.
– Буратино, – объяснил Лелик. – Он же деревянный.
– Я помню все твои трещинки, Буратино, – внезапно завыл Макс.
– Слушай, Серег, – невозмутимо спросил Юра, – может их не надо на рыбалку отправлять? Лелик, похоже, тоже не очень в кондиции.
– Злобная клевета и бытовой антисемитизм, – твердо заявил Лелик. – Я в полном порядке.
– По порядку номеров – рассчитайсь! – неожиданно скомандовал Макс.
– Почему подворотничок грязный? – отозвался генерал, продолжая спать.
– Так, – сказал Сергей. – Лелик. Ты сколько стаканов выпил?
– Два-три, не больше, – ответил Лелик. – И уж точно никак не восемь. Пять-шесть, а может даже три-четыре.
– Ясно, – отозвался Сергей. – Давай по-другому выяснять. А ну, произнеси слово «экзистенциализм»?
– Экзис танцы онанизм, – четко выговорил Лелик.
– Понятно. А теперь скажи слово «мост».
– Мост.
– Все нормально, – успокоился Сергей. – Первая стадия, конечно, пройдена, но до третьей он еще не дошел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23