Лютер ничем не походил на обычного чиновника. Пожалуй, ему больше подошла бы роль предпринимателя в условиях классического капитализма с его свободной конкуренцией. Я считал его человеком, в высокой степени одаренным организаторскими способностями, в основе всех мыслей и планов которого лежал холодный расчет коммерсанта. Зная об этом и умея противопоставить его бурной агрессивности невозмутимую вежливость, с ним можно было найти общий язык. После того, как я урегулировал некоторые его разногласия с СС, возникла новая плодотворная основа для сотрудничества. Но мне постоянно приходилось быть настороже, ибо его уловки были молниеносны, а рассчитывал он с ледяным хладнокровием. Никаких «чувств» для него не существовало. Я не раз задавался вопросом, как старые, заслуженные чиновники уживаются с таким шефом. Ведь Лютер, с присущей ему грубоватостью коренного берлинца, запросто называл их «старыми развалинами». В общем же, этот человек был для меня своего рода «мещанином во дворянстве», не скованным никакими моральными нормами, который поднялся к власти только благодаря системе тоталитарного государства. Мои позиции в отношениях с ним особенно усиливало то, что он рассматривал меня как своеобразный мостик между ним и его злейшим врагом Гейдрихом. Как-то Гейдрих сказал мне: «Он боится меня, потому что я слишком много знаю о нем».
Видимо, все это способствовало тому, что уже через несколько недель между нами и министерством иностранных дел был заключен договор, который, с помощью Лютера, был подписан Риббентропом. Тем самым была закрыта брешь, слишком долго зиявшая в области разведки. В соответствии с новым соглашением наша политическая разведка наделялась следующими правами:
1. Институт полицейских атташе отныне получал окончательное признание.
2. Политическая разведка получила право устраивать своих сотрудников в аппарат министерства иностранных дел. Они направлялись в германские миссии за границей, пользуясь дипломатическим статусом. В то же время они не подчинялись министру иностранных дел.
3. Разведка получила право получать под видом официальной дипломатической почты от всех экспедиций наших зарубежных миссий корреспонденцию со специальной маркировкой (сначала ее доставляли в конвертах зеленого цвета, позднее в дипкурьерских мешках со специальными обозначениями). За нашу связь с заграницей отвечала центральная экспедиция министерства иностранных дел. Эта корреспонденция не подлежала цензуре. (Несколько раз один чиновник министерства иностранных дел — видимо, по поручению Лютера — попытался обойти это постановление. В таких случаях я был безжалостен. Виновного, несмотря на то, что он действовал «подневольно», уже через несколько недель перевели в войска СС и отправили на фронт).
4. Было принято решение, кроме того, оборудовать специальные радиостанции, по возможности не в помещениях дипломатических представительств. В срочных случаях разведке было предоставлено право использовать официальную радиосвязь министерства иностранных дел.
5. Важные политические сообщения, могущие иметь особое значение для руководителя миссии в той или иной стране, следовало передавать ему для осведомления в срочном порядке. То, что все эти вопросы были урегулированы только в самый разгар этой грандиозной войны, еще раз показало, насколько мы отставали в области разведки от иностранных разведывательных служб. Когда я представил договор на подпись Гейдриху, его немало удивило то, я добился таких успехов в делах с Лютером. Кроме того, он настолько был занят мыслями о своем предстоящем назначении в Прагу, что предоставлял мне все больше и больше свободы в работе, обстоятельство, которое было очень кстати при осуществлении моей программы десяти пунктов. Соглашение, достигнутое с министерством иностранных дел, создало основу для последовательного сотрудничества. (После того, как декретом Гитлера от 12 апреля 1944 года была создана единая тайная информационная служба (разведка. — Прим. перев.), я подготовил проект нового договора с министерством иностранных дел, которые Риббентроп подписал только после длительных, жарких споров. К тому времени Лютер уже был уволен в отставку).
Несмотря на договор, между нами все же возникали неприятные разногласия, вызванные своеобразным «комплексом неполноценности» Риббентропа, болезненно относившегося к проблеме подчиненности. Это, в конце концов, привело к тому, что Гиммлер вступил в открытую борьбу с Риббентропом и однажды дал мне задание осторожно разведать о работе информационного отдела III министерства иностранных дел. Сначала, я медлил с выполнением этого поручения, так как не мог составить себе ясного представления об участке разведывательной работы. Правда, мы знали, что III-й отдел, руководимый неким г-ном маршалом фон Биберштайном, имел в дипломатических миссиях несколько своих сотрудников, в распоряжении которых находились крупные суммы валюты и технические средства связи, но этот аппарат работал с такими перебоями, что информация, поставляемая им в высшие инстанции, стала представлять серьезную опасность, так как руководство неоднократно получало неверные сообщения.
В качестве первой меры руководителем всего информационного отдела министерства иностранных дел был назначен бригаденфюрер СС и министериаль-директор Шт. Однако уже через несколько месяцев ему пришлось уйти с этого поста, так как он передал нам материал, в котором содержались улики против Риббентропа, не подозревая, что один из его сотрудников уведомил Риббентропа об этом. Это привело к ожесточенным столкновениям между Риббентропом и Гиммлером, но все-таки мне тем временем удалось благодаря деятельности Шт. ознакомиться с методами работы информационного отдела.
Теперь III-й отдел возглавил посланник Хенке, однако это не привело к улучшению работы этого учреждения. Чтобы помешать вражеским разведкам поставлять через этот канал дезинформацию, мы вынуждены были даже прибегнуть к довольно жестким мерам. Я представил Гиммлеру и Гейдриху примерно на семьдесят процентов заведомо ложное сообщение о деятельности польского эмигрантского правительства в Лондоне, и вместе с тем распорядился, чтобы оно через подставных людей за рубежом попало в руки «службы Хенке». Через несколько дней Риббентроп передал это сообщение Гитлеру с пометкой «крайне ценно». Гитлер, которому Гиммлер обо всем рассказал заранее, вызвал к себе Риббентропа и проговорил с ним с глазу на глаз целый час. О результатах этой беседы Риббентроп предпочел благоразумно промолчать. Когда вскоре после этого он вызвал меня к себе с докладом — я должен был обсудить с ним проблему организации «пунктов связи» в других имперских министерствах — он спросил меня: «Что вы, собственно, хотите? Не собираетесь же вы организовать службу разведки в других учреждениях, не связанных с вами?» Я попытался разъяснить ему, что такие связи разведки со всеми руководящими учреждениями не в последнюю очередь были бы полезны и министерству иностранных дел, так как это значительно расширило бы базу для получения информации. Чтобы представить ему перспективы в приятном для него свете, я добавил, что тем самым министерству иностранных дел предоставляется наилучшая возможность опираться в своей дальнейшей работе на гигантский аппарат власти, находящийся в распоряжении рейхсфюрера СС.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129