Хотя Гиммлер никогда не пил коньяка (иногда позволял себе рюмку вина), он сделал большой глоток из бутылки и, качая головой, сказал мне: «А вы оригинал. Сначала отравляете человека, а потом пытаетесь вернуть его к жизни при помощи алкоголя». И, обращаясь к Вольфу, добавил: «Этот хитрец сам-то, разумеется, ничего из этого не ел». Я быстро схватил остатки бутербродов и забросил их подальше. В отличие от Гиммлера, Вольф не преминул вечером после нашего возвращения прочитать мне длинную лекцию о том, какие последствия могла иметь моя халатность. После этого случая я на долгое время по собственному легкомыслию лишился благосклонности начальника штаба Гиммлера.
Из Сопота мы могли также наблюдать за обстрелом полуострова Хела, который вел старый немецкий линкор «Шлезиен». Затем мы вылетели по направлению к Бугу. Недалеко от Варшавы мы сделали промежуточную посадку. Гитлер захотел осмотреть польские бронепоезда, которые лежали на путях, разрушенные немецкими бомбами. Линейкой с дюймовыми делениями он измерял толщину броневых плит, изучал расположение орудий и пробоины, нанесенные бомбами. Он все облазил лично, делая по пути замечания об усовершенствованиях, необходимых для немецких бронепоездов, а генерал-полковник Кейтель карабкался за ним, потея и отдуваясь.
Под Варшавой мы наблюдали боевые действия артиллерийских частей. Ударные группы пехоты уже пробились к городским окраинам. Орудия вели огонь изо всех калибров, и над Варшавой стояло тяжелое облако серого дыма. Все новые эскадрильи бомбардировщиков, как стаи ос, кружили над полем боя. Время от времени неподалеку от нас разрывался польский снаряд, но на просьбу отойти подальше от линии огня Гитлер делал отрицательный жест рукой.
Мы уже возвратились к самолету, когда обнаружилось, что не хватает лейб-медика Гитлера д-ра Морелля. Через десять минут он появился в сопровождении трех солдат, запыхавшийся, весь в поту. Солдаты рассказали, что они наткнулись на этого человека в лесочке; как он объяснил, он хотел, чтобы попасть к самолету, обойти зону огня и пройти более безопасным путем через лес. С Мореллем во время другого вылета на фронт произошла еще одна история, сделавшая его также объектом насмешек. Во время полета погода настолько ухудшилась, самолет так трясло, что Морелль громко стонал и в конце концов его вырвало. Гитлер недовольно посмотрел на своего лейб-медика и громко сказал, так что все могли слышать: «Этот толстяк снова так набил брюхо за завтраком, что теперь ему плохо». Вечером меня вызвал Гиммлер и поручил в дальнейшем нести наблюдение за Мореллем, соблюдая, однако, крайнюю осторожность. Уже давно Гиммлер подозревал, что Морелль использует свои связи с Гитлером для того, чтобы иметь доступ к делам, связанным не только с его врачебной деятельностью. То, что Гитлер перед всеми высмеял своего личного врача, казалось, освободило Гиммлера от страха, который он до того момента испытывал перед Мореллем, занимавшим столь важный пост. Гиммлер считал также, что Морелль, пользуясь расположением Гитлера, набивает себе карман. И на самом деле, лейб-медик Гитлера купался в деньгах. Кроме того, в Богемии и Моравии у него были крупные фабрики по производству эфира и медикаментов. Впоследствии возникло еще подозрение в том, что он намеренно подрывает здоровье Гитлера. Например, он постоянно выписывал Гитлеру пилюли, якобы успокаивающе действующие на желудок и кишечник, однако в действительности они содержали так много стрихнина, что явились, как считали, причиной упадка сил, наблюдавшегося у Гитлера в последующие годы.
Доказать связи Морелля с вражескими разведками мы не могли. Однако в 1944 году он был подчинен шефу германской медицинской службы д-ру Брандту.
Незадолго до конца войны с Польшей Гиммлер поручил мне, в связи с занятием русскими войсками части польской территории, проследить, чтобы наши разведчики подумали о безопасности новых границ и высказали свое мнение о деятельности русской разведки в отношении Германии: сузились в последнее время ее масштабы или наоборот расширились? Я ответил, что здесь нет нужды ни в длительных размышлениях, ни в рефератах или меморандумах. Совершенно ясно, что русские всеми средствами активизируют деятельность своей разведки, направленную против нас, что уже обнаружено много русских агентов среди устремившихся широким потоком в рейх прибалтийских немцев и прочих беженцев.
28 сентября 1939 года Гейдрих прибыл в штабквартиру фюрера; он должен был обеспечить безопасность Гитлера во время его посещения Варшавы. Мы расстались со специальным поездом и поехали в только что завоеванный город. В польской столице нам представилась ужасающая картина — повсюду море развалин, сгоревшие дома, голодные, изможденные люди. Некогда прекрасная Варшава стала мертвым городом.
Время до прибытия Гитлера я использовал для того, чтобы ознакомиться с польской разведкой. Вопреки моим ожиданиям, я нашел там обширную картотеку, в которой была зарегистрирована вся польская агентурная сеть.
1 октября 1939 года немецкие полки торжественным маршем прошли по польской столице.
***
Вернувшись в Берлин, я сразу же занялся оценкой разведывательных материалов, взятых в Варшаве. Из документов явствовало, что почти 430 немцев, проживавших в рейхе, состояли на службе у польской разведки; всех их предали суду.
Прежде чем возглавить группу IVE в главном управлении имперской безопасности, я должен был на практике ознакомиться с контрразведкой внутри страны. Для этой цели меня временно командировали в Дортмунд. Этот центр германской сталелитейной и металлургической промышленности был в то время, наряду с Дюссельдорфом и Эссеном, важнейшим арсеналом гигантской оружейной мастерской Рура.
В дортмундском отделении я, к своему удивлению, встретил вновь того самого криминаль-директора, который еще в 1935 году в полицай-президиуме Франкфурта-на-Майне впервые знакомил меня с вопросами борьбы со шпионами. Остальные сотрудники этого бюро мало привлекли мое внимание. Пять чиновников, опираясь на небольшой штат помощников и канцелярских служащих, должны были охранять более четырехсот военных заводов от любопытства иностранных агентов. Один из этих чиновников был занят исключительно тем, что вел «бумажную войну» с Берлином. Недели через две, на основе бесед с директорами оборонных предприятий, я разработал план усовершенствования системы контрразведки в Руре, чтобы обеспечить необходимую охрану военного производства. Я уже собирался отправиться в Берлин, чтобы там сделать доклад о своих планах, как мне поручили вести следствие против одного мастера, восемнадцать лет проработавшего на одном из важнейших предприятий Дортмунда. Подозреваемый, поляк по происхождению, уже много лет имел германское гражданство. Благодаря его мастерству в конструировании и изготовлении орудийных стволов, а также всеобщему доверию, он имел доступ к чертежам наших новейших противотанковых орудий; кроме того, наряду с работавшими с ним заводскими инженерами, он мог пользоваться сейфом. В этом сейфе находились также документы о других технических изобретениях, в первую очередь, материалы о так называемых противооткатных приспособлениях для легко поворачиваемых лафетов, а также чертежи современных гранатометов и минометов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Из Сопота мы могли также наблюдать за обстрелом полуострова Хела, который вел старый немецкий линкор «Шлезиен». Затем мы вылетели по направлению к Бугу. Недалеко от Варшавы мы сделали промежуточную посадку. Гитлер захотел осмотреть польские бронепоезда, которые лежали на путях, разрушенные немецкими бомбами. Линейкой с дюймовыми делениями он измерял толщину броневых плит, изучал расположение орудий и пробоины, нанесенные бомбами. Он все облазил лично, делая по пути замечания об усовершенствованиях, необходимых для немецких бронепоездов, а генерал-полковник Кейтель карабкался за ним, потея и отдуваясь.
Под Варшавой мы наблюдали боевые действия артиллерийских частей. Ударные группы пехоты уже пробились к городским окраинам. Орудия вели огонь изо всех калибров, и над Варшавой стояло тяжелое облако серого дыма. Все новые эскадрильи бомбардировщиков, как стаи ос, кружили над полем боя. Время от времени неподалеку от нас разрывался польский снаряд, но на просьбу отойти подальше от линии огня Гитлер делал отрицательный жест рукой.
Мы уже возвратились к самолету, когда обнаружилось, что не хватает лейб-медика Гитлера д-ра Морелля. Через десять минут он появился в сопровождении трех солдат, запыхавшийся, весь в поту. Солдаты рассказали, что они наткнулись на этого человека в лесочке; как он объяснил, он хотел, чтобы попасть к самолету, обойти зону огня и пройти более безопасным путем через лес. С Мореллем во время другого вылета на фронт произошла еще одна история, сделавшая его также объектом насмешек. Во время полета погода настолько ухудшилась, самолет так трясло, что Морелль громко стонал и в конце концов его вырвало. Гитлер недовольно посмотрел на своего лейб-медика и громко сказал, так что все могли слышать: «Этот толстяк снова так набил брюхо за завтраком, что теперь ему плохо». Вечером меня вызвал Гиммлер и поручил в дальнейшем нести наблюдение за Мореллем, соблюдая, однако, крайнюю осторожность. Уже давно Гиммлер подозревал, что Морелль использует свои связи с Гитлером для того, чтобы иметь доступ к делам, связанным не только с его врачебной деятельностью. То, что Гитлер перед всеми высмеял своего личного врача, казалось, освободило Гиммлера от страха, который он до того момента испытывал перед Мореллем, занимавшим столь важный пост. Гиммлер считал также, что Морелль, пользуясь расположением Гитлера, набивает себе карман. И на самом деле, лейб-медик Гитлера купался в деньгах. Кроме того, в Богемии и Моравии у него были крупные фабрики по производству эфира и медикаментов. Впоследствии возникло еще подозрение в том, что он намеренно подрывает здоровье Гитлера. Например, он постоянно выписывал Гитлеру пилюли, якобы успокаивающе действующие на желудок и кишечник, однако в действительности они содержали так много стрихнина, что явились, как считали, причиной упадка сил, наблюдавшегося у Гитлера в последующие годы.
Доказать связи Морелля с вражескими разведками мы не могли. Однако в 1944 году он был подчинен шефу германской медицинской службы д-ру Брандту.
Незадолго до конца войны с Польшей Гиммлер поручил мне, в связи с занятием русскими войсками части польской территории, проследить, чтобы наши разведчики подумали о безопасности новых границ и высказали свое мнение о деятельности русской разведки в отношении Германии: сузились в последнее время ее масштабы или наоборот расширились? Я ответил, что здесь нет нужды ни в длительных размышлениях, ни в рефератах или меморандумах. Совершенно ясно, что русские всеми средствами активизируют деятельность своей разведки, направленную против нас, что уже обнаружено много русских агентов среди устремившихся широким потоком в рейх прибалтийских немцев и прочих беженцев.
28 сентября 1939 года Гейдрих прибыл в штабквартиру фюрера; он должен был обеспечить безопасность Гитлера во время его посещения Варшавы. Мы расстались со специальным поездом и поехали в только что завоеванный город. В польской столице нам представилась ужасающая картина — повсюду море развалин, сгоревшие дома, голодные, изможденные люди. Некогда прекрасная Варшава стала мертвым городом.
Время до прибытия Гитлера я использовал для того, чтобы ознакомиться с польской разведкой. Вопреки моим ожиданиям, я нашел там обширную картотеку, в которой была зарегистрирована вся польская агентурная сеть.
1 октября 1939 года немецкие полки торжественным маршем прошли по польской столице.
***
Вернувшись в Берлин, я сразу же занялся оценкой разведывательных материалов, взятых в Варшаве. Из документов явствовало, что почти 430 немцев, проживавших в рейхе, состояли на службе у польской разведки; всех их предали суду.
Прежде чем возглавить группу IVE в главном управлении имперской безопасности, я должен был на практике ознакомиться с контрразведкой внутри страны. Для этой цели меня временно командировали в Дортмунд. Этот центр германской сталелитейной и металлургической промышленности был в то время, наряду с Дюссельдорфом и Эссеном, важнейшим арсеналом гигантской оружейной мастерской Рура.
В дортмундском отделении я, к своему удивлению, встретил вновь того самого криминаль-директора, который еще в 1935 году в полицай-президиуме Франкфурта-на-Майне впервые знакомил меня с вопросами борьбы со шпионами. Остальные сотрудники этого бюро мало привлекли мое внимание. Пять чиновников, опираясь на небольшой штат помощников и канцелярских служащих, должны были охранять более четырехсот военных заводов от любопытства иностранных агентов. Один из этих чиновников был занят исключительно тем, что вел «бумажную войну» с Берлином. Недели через две, на основе бесед с директорами оборонных предприятий, я разработал план усовершенствования системы контрразведки в Руре, чтобы обеспечить необходимую охрану военного производства. Я уже собирался отправиться в Берлин, чтобы там сделать доклад о своих планах, как мне поручили вести следствие против одного мастера, восемнадцать лет проработавшего на одном из важнейших предприятий Дортмунда. Подозреваемый, поляк по происхождению, уже много лет имел германское гражданство. Благодаря его мастерству в конструировании и изготовлении орудийных стволов, а также всеобщему доверию, он имел доступ к чертежам наших новейших противотанковых орудий; кроме того, наряду с работавшими с ним заводскими инженерами, он мог пользоваться сейфом. В этом сейфе находились также документы о других технических изобретениях, в первую очередь, материалы о так называемых противооткатных приспособлениях для легко поворачиваемых лафетов, а также чертежи современных гранатометов и минометов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129