Мало будет одной — и вторую прострелю. Мне же, говорит, легче будет, надоело тебя держать на прицеле, сама поведу машину, пока ты мешком будешь валяться на полу. Ну я и вёл машину, думаю, может, какой случай подвернётся, а она знай командует — вправо, влево.. И оказалось, прямиком ехала к нашей комендатуре! Я слышал, она дежурному говорила, что бандита поймала и пану капитану велела сообщить…
Капитан Фрелькович в молчании выслушал рапорт и даже не очень сердился на сержанта, обнаружив множество смягчающих его вину обстоятельств. Он лишь махнул рукой и перевёл взгляд на женщину.
— Ну вот, сами видите, — только и промолвил он укоризненно.
Я сидела злая и искренне расстроенная. Ведь была уверена, что по крайней мере хоть одного мафиози собственноручно обезвредила! Я очень хорошо понимала, насколько в моем шатком положении требуются особые заслуги, а тут такая! И вот пожалуйста — никакая не заслуга, совсем наоборот: сняла человека с боевого поста, там никого не осталось охранять объект, преступники могут действовать свободно. Правда, не совсем понятно, что им там ещё делать, если торба с наркотиками уже конфискована, но ведь для чего-то же часовой был оставлен! Может, они не знали о конфискации товара, могли явиться за ним, их можно было задержать на месте преступления… Эх!
— А невестка ваша опять скрылась, — сообщил капитан, и в голосе его звучали раздражение и претензия. — Ну, хорошо, допустим, не она убила Торовского, мы это уже установили, но почему же в таком случае она явилась к вилле Подольских, машину поставила на задах и, увидев полицию, скрылась. Выводы напрашиваются сами собой. Что скажете?
Говорить о своей невестке я с полицией по-прежнему не собиралась, а делать выводы — их обязанность, не моя. Заговорила я о другом. Тоже с раздражением и претензией; как можно не отметить мою неоценимую помощь полиции? Ведь не кто иной, а только я вывела их на Константин, показала дом. Я уже поняла, что баба на велосипеде была их лучшим оперативником, никакая не домработница, увы, а я ещё собиралась туда вернуться, разыскать её…
Уже наступило утро, когда мы вернулись домой.
— Если бы я все о тебе не рассказал, сидеть бы тебе уже за решёткой! — упрекал меня Януш. — Куда, черт возьми, подевалась Иоанна? Послушай, ведь это не шуточки, она сейчас нужна полиции по зарезу, без её показаний дальше не двинуться! Так что, пожалуйста, не сердись на меня за то, что я сообщил им о квартире её тётки, если она не причастна к афёре, ей ничего не будет, а вот если причастна…
Я не сердилась, просто бросилась к телефону, глянув по дороге мельком на часы — двадцать минут четвёртого. Номер телефона Иоанны я набирала без особой надежды, скорее всего, её нет, скорее всего, она уже мчится в направлении к государственной границе. И когда в трубке услышала её голос, сначала не поверила своим ушам. Может, какая-то ошибка?
— Слушай, если это ты, немедленно смывайся, — сказала я решительно. — Приезжай ко мне, если сумеешь. Боюсь, что у твоего дома уже торчит шпик.
Во взгляде Януша, устремлённом на меня, выражались самые противоречивые чувства.
— Никогда бы не подумал, что, выйдя на пенсию, смогу пережить нечто подобное, — вздохнул он.
— Думаю, шпика к её дому ещё не успели направить…
У капитана Фрельковича было три пары ботинок и летние сандалии. Кроме этого, у него была жена и собака. Точнее, ещё щенок, беспородный, но от крупных родителей. Жена и щенок имели самое непосредственное отношение к ботинкам. Да, ещё у капитана был сын, но в данном случае он не учитывался, ибо к дальнейшим событиям никакого отношения не имел.
Две пары ботинок жена капитана отнесла в починку сапожнику-частнику, чья лавчонка находилась рядом с их домом. Ремонт был небольшой, надо было просто набить новые набойки, однако, когда жена Фрельковича через два дня явилась за обувью, лавчонка оказалась запертой. Записка, приколотая к дверям, извещала, что мастер заболел, просит уважаемых клиентов извинить и подождать недели три. И если кто из клиентов и удивлялся. что сапожник так точно предвидел продолжительность своей болезни, потом удивляться перестал, когда выяснилось, что человеку предстояло удалить аппендикс, так что можно было приблизительно рассчитать время на операцию и послеоперационный период. Ну да это тоже к нашей истории отношения уже не имеет.
Третью пару капитанских ботинок изгрыз щенок. Впрочем, капитан сам виноват: вернувшись с работы, он разулся, перелез в домашние тапки, а ботинки легкомысленно бросил в прихожей. Да и не целиком их изгрызли, один ботинок всего, ко второму щеночек и не прикоснулся, зато от первого остались одни ошмётки. Капитан вспомнил — были у него ещё старые ботинки, он уже давно их не носил. Увы, оказалось, до них щенок добрался в первую очередь, как только у него начали резаться зубки. Впрочем, и из них изгрыз только один.
Капитан оказался перед выбором: летние сандалии или два ботинка от разных пар и разной степени изношенности. Слякотное начало ноября предопределило выбор в пользу ботинок, в конце концов, они были одного цвета, а что различались оттенком и степенью изношенности, так это пустяки. Умная собачка предусмотрительно изгрызла в одном случае правый, в другом — левый ботинок.
Остро встал вопрос немедленного приобретения новой пары, и по уши занятый капитан вынужден был выкроить для этой цели время между посещением криминалистической лаборатории и совещанием начальства.
Покончив с криминалистикой, он вышел из служебной машины в центре и отослал её, намереваясь по дороге в комендатуру зайти в один-друтой обувные магазины.
И почти сразу же пожалел о том, что отправил машину, потому что нужную обувь приобрёл уже во втором кряду обувном магазине. И обутый нормально, выйдя из магазина под моросящий дождь, сразу же и пожалел. Тем более что моросящий дождь через две минуты превратился в настоящий ливень, да ещё с градом.
Капитан Фрелькович был мужчина закалённый, простудиться не боялся, но уж очень неприятно, когда тебе за воротник попадают ледяные струи с кусочками льда, и он поспешил толкнуть стеклянную дверь какого-то кафе, возле которого случайно оказался. Очень хотелось сесть за столик и выпить чашечку ароматного горячего кофе, но совещание у начальства должно было вот-вот начаться, поэтому капитан решил минутку переждать самый сильный ливень в предбаннике кафе, а потом быстренько добраться до комендатуры полиции. Привлечённая шумом дождя, из зала выглянула официантка.
— Это ж надо! — сказала она кому-то невидимому в зале. — Такой град! Прямо как горошины!
Как заворожённая, смотрела она на сыпящийся за стеклом град, а капитан, как заворожённый, смотрел на поднос в её руках. На подносе стояли собранные со столика грязные чашечки с блюдцами, а среди них бросалась в глаза пепельница, полная обломанных, будто изгрызенных спичек. Сначала капитан, естественно, травмированный историей со своими ботинками, подумал о щенке, любителе грызть все, что попадётся, а потом в мозгу мелькнуло воспоминание о ком-то, кто любил грызть спички. Где же, холера ясная, он мог слышать о таком любителе?
Приблизительно на шестой секунде вспомнил — подпоручик Яжембский говорил о таком любителе, подпоручик Яжембский много бы дал, чтобы его найти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Капитан Фрелькович в молчании выслушал рапорт и даже не очень сердился на сержанта, обнаружив множество смягчающих его вину обстоятельств. Он лишь махнул рукой и перевёл взгляд на женщину.
— Ну вот, сами видите, — только и промолвил он укоризненно.
Я сидела злая и искренне расстроенная. Ведь была уверена, что по крайней мере хоть одного мафиози собственноручно обезвредила! Я очень хорошо понимала, насколько в моем шатком положении требуются особые заслуги, а тут такая! И вот пожалуйста — никакая не заслуга, совсем наоборот: сняла человека с боевого поста, там никого не осталось охранять объект, преступники могут действовать свободно. Правда, не совсем понятно, что им там ещё делать, если торба с наркотиками уже конфискована, но ведь для чего-то же часовой был оставлен! Может, они не знали о конфискации товара, могли явиться за ним, их можно было задержать на месте преступления… Эх!
— А невестка ваша опять скрылась, — сообщил капитан, и в голосе его звучали раздражение и претензия. — Ну, хорошо, допустим, не она убила Торовского, мы это уже установили, но почему же в таком случае она явилась к вилле Подольских, машину поставила на задах и, увидев полицию, скрылась. Выводы напрашиваются сами собой. Что скажете?
Говорить о своей невестке я с полицией по-прежнему не собиралась, а делать выводы — их обязанность, не моя. Заговорила я о другом. Тоже с раздражением и претензией; как можно не отметить мою неоценимую помощь полиции? Ведь не кто иной, а только я вывела их на Константин, показала дом. Я уже поняла, что баба на велосипеде была их лучшим оперативником, никакая не домработница, увы, а я ещё собиралась туда вернуться, разыскать её…
Уже наступило утро, когда мы вернулись домой.
— Если бы я все о тебе не рассказал, сидеть бы тебе уже за решёткой! — упрекал меня Януш. — Куда, черт возьми, подевалась Иоанна? Послушай, ведь это не шуточки, она сейчас нужна полиции по зарезу, без её показаний дальше не двинуться! Так что, пожалуйста, не сердись на меня за то, что я сообщил им о квартире её тётки, если она не причастна к афёре, ей ничего не будет, а вот если причастна…
Я не сердилась, просто бросилась к телефону, глянув по дороге мельком на часы — двадцать минут четвёртого. Номер телефона Иоанны я набирала без особой надежды, скорее всего, её нет, скорее всего, она уже мчится в направлении к государственной границе. И когда в трубке услышала её голос, сначала не поверила своим ушам. Может, какая-то ошибка?
— Слушай, если это ты, немедленно смывайся, — сказала я решительно. — Приезжай ко мне, если сумеешь. Боюсь, что у твоего дома уже торчит шпик.
Во взгляде Януша, устремлённом на меня, выражались самые противоречивые чувства.
— Никогда бы не подумал, что, выйдя на пенсию, смогу пережить нечто подобное, — вздохнул он.
— Думаю, шпика к её дому ещё не успели направить…
У капитана Фрельковича было три пары ботинок и летние сандалии. Кроме этого, у него была жена и собака. Точнее, ещё щенок, беспородный, но от крупных родителей. Жена и щенок имели самое непосредственное отношение к ботинкам. Да, ещё у капитана был сын, но в данном случае он не учитывался, ибо к дальнейшим событиям никакого отношения не имел.
Две пары ботинок жена капитана отнесла в починку сапожнику-частнику, чья лавчонка находилась рядом с их домом. Ремонт был небольшой, надо было просто набить новые набойки, однако, когда жена Фрельковича через два дня явилась за обувью, лавчонка оказалась запертой. Записка, приколотая к дверям, извещала, что мастер заболел, просит уважаемых клиентов извинить и подождать недели три. И если кто из клиентов и удивлялся. что сапожник так точно предвидел продолжительность своей болезни, потом удивляться перестал, когда выяснилось, что человеку предстояло удалить аппендикс, так что можно было приблизительно рассчитать время на операцию и послеоперационный период. Ну да это тоже к нашей истории отношения уже не имеет.
Третью пару капитанских ботинок изгрыз щенок. Впрочем, капитан сам виноват: вернувшись с работы, он разулся, перелез в домашние тапки, а ботинки легкомысленно бросил в прихожей. Да и не целиком их изгрызли, один ботинок всего, ко второму щеночек и не прикоснулся, зато от первого остались одни ошмётки. Капитан вспомнил — были у него ещё старые ботинки, он уже давно их не носил. Увы, оказалось, до них щенок добрался в первую очередь, как только у него начали резаться зубки. Впрочем, и из них изгрыз только один.
Капитан оказался перед выбором: летние сандалии или два ботинка от разных пар и разной степени изношенности. Слякотное начало ноября предопределило выбор в пользу ботинок, в конце концов, они были одного цвета, а что различались оттенком и степенью изношенности, так это пустяки. Умная собачка предусмотрительно изгрызла в одном случае правый, в другом — левый ботинок.
Остро встал вопрос немедленного приобретения новой пары, и по уши занятый капитан вынужден был выкроить для этой цели время между посещением криминалистической лаборатории и совещанием начальства.
Покончив с криминалистикой, он вышел из служебной машины в центре и отослал её, намереваясь по дороге в комендатуру зайти в один-друтой обувные магазины.
И почти сразу же пожалел о том, что отправил машину, потому что нужную обувь приобрёл уже во втором кряду обувном магазине. И обутый нормально, выйдя из магазина под моросящий дождь, сразу же и пожалел. Тем более что моросящий дождь через две минуты превратился в настоящий ливень, да ещё с градом.
Капитан Фрелькович был мужчина закалённый, простудиться не боялся, но уж очень неприятно, когда тебе за воротник попадают ледяные струи с кусочками льда, и он поспешил толкнуть стеклянную дверь какого-то кафе, возле которого случайно оказался. Очень хотелось сесть за столик и выпить чашечку ароматного горячего кофе, но совещание у начальства должно было вот-вот начаться, поэтому капитан решил минутку переждать самый сильный ливень в предбаннике кафе, а потом быстренько добраться до комендатуры полиции. Привлечённая шумом дождя, из зала выглянула официантка.
— Это ж надо! — сказала она кому-то невидимому в зале. — Такой град! Прямо как горошины!
Как заворожённая, смотрела она на сыпящийся за стеклом град, а капитан, как заворожённый, смотрел на поднос в её руках. На подносе стояли собранные со столика грязные чашечки с блюдцами, а среди них бросалась в глаза пепельница, полная обломанных, будто изгрызенных спичек. Сначала капитан, естественно, травмированный историей со своими ботинками, подумал о щенке, любителе грызть все, что попадётся, а потом в мозгу мелькнуло воспоминание о ком-то, кто любил грызть спички. Где же, холера ясная, он мог слышать о таком любителе?
Приблизительно на шестой секунде вспомнил — подпоручик Яжембский говорил о таком любителе, подпоручик Яжембский много бы дал, чтобы его найти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71