АДАМ. Я боюсь.
ЕВА. Ешь! Ешь!
А д а м с ъ е д а е т к у с о к я б л о к а и с р а-
з у п р и к р ы в а е т с я к а р т у з о м.
АДАМ. Мне стыдно.
И з ц е р к в и в ы х о д и т F i g u r a.
FIGURA. Ты, человек, и ты, человечица, вы съели запрещенный
плод. А потому, вон из моего сада!
F i g u r a у х о д и т о б р а т н о в ц е р к о в ь.
АДАМ. Куда же нам идти?
ЕВА. Никуда не пойдем.
П о я в л я е т с я а н г е л с о г н е н н ы м м е -
ч о м в р у к а х и г о н и т и х и з р а я.
АНГЕЛ. Пошли вон! Пошли вон! Пошли вон!
МАСТЕР ЛЕОНАРДО (п о я в л я я с ь и з - з а к у с т о в).
Пошли. Пошли. Пошли. Пошли. (М а ш е т р у к а м и.) Да-
вайте занавес.
З а н а в е с
1934 год, 27 сентября.
И З М Е Р Е Н И Е В Е Щ Е Й .
ЛЕПОЛЯНОВ. За вами есть один грешок
вы под пол прячете вершок
его лелеете как цветок
в случае опаснсти дуете в свисток.
ДРУЗЬЯ. Нам вершок дороже глаза
наша мера он отсчета
он в пространстве наша база,
мы бойцы прямых фигур.
К мерам жидкости сыпучей
прилагаем эталон
сыпем слез на землю кучи,
измеряем лоб соседа,
(он же служит нам тетеркой)
рассматривая форму следа
мы трогаем всей пятеркой.
Любопытствуя больного
тела жар - температуру,
мы вершок ему приносим
из бульона варим куру.
ЛЕПОЛЯНОВ. Но физики считают вершок
устаревшей мерой.
Значительно удобней
измерять предметы саблей.
Хорошо также измерять шагами.
ПРОФЕССОР ГУРИНДУРИН.
Вы не правы Леполянов.
Я сам представитель науки
и знаю лучше тебя положение дел.
Шагами измеряют пашни,
а саблей тело человеческое,
но вещи измеряют вилкой.
ДРУЗЬЯ. Мы дети науки
но любим вершок.
ЛЯПОЛЯНОВ. Смерть отсталым измереньям!
Смерть науки старожилам!
Ветер круглым островам!
Дюжий метр пополам!
ПЛОТНИК. Ну нет,
(ВИНТЕР) простите.
Я знаю косую сажень.
И на ваши выдумки мне плевать!
Плевать, говорю, на вашу тетю науку.
Потому как сажень
есть косая инструмент,
и способна прилагаться
где угодно хорошо;
при постройке, скажем, дома
сажень веса кирпичей
штукатурка, да солома,
да тяжелый молоток.
ПРОФЕССОР ГУРИНДУРИН.
Вот мы
глядя в потолок
рассуждаем над масштабом
разных планов естества
переходящего из энергии
в основную материю,
под которой разумеем
даже газ.
ДРУЗЬЯ. Наша мера нами скрыта.
Нам вершок дороже глаз.
ЛЯПОЛЯНОВ. В самых маленьких частичках
в элементах,
в ангелочках,
в центре тел,
в летящих ядрах,
в натяженьи,
в оболочках,
в ямах душевной скуки,
в пузырях логической науки -
измеряются предметы
клином, клювом и клыком.
БАЛЕТ ТРЕХ НЕРАЗЛУЧНИКОВ
Музыка.
Выходят три.
Три на клетке 8 стоят в положении
*
* *
лицом в публику.
Подготовительные движения ног, рук и головы.
Три бегут по диагонали на клетку 3.
Движение вдоль просцениума на клетку 1.
В з а и м н о е п о л о ж е н и е в с е в р е м я
с о х р а н я е т с я -
*
* *
С клетки 1 судорожно идут на клетку 5.
Движение прямое 5 - 8 - 5 - 5 - 8.
Движение прямое 8 - 9 - 8.
Три падают косо в клетку 4.
Поднимаются в клетку 8.
Бег на месте.
Танец голов.
Три ползут на четвереньках, ногами к зрителю.
Три встают.
Три меняют взаимное положение на
* * *
Движение прямое 3 - 8 - 1.
Пятятся задом и садятся в клетке 6 на стул.
Три встают.
Движение 6 - 5 - 8 - 7.
Три стоят.
Три на четвереньках идут на клетку 1.
З а н а в е с.
----T---T---¬
¦ 9 ¦ 8 ¦ 7 ¦
+---+---+---+
¦ 4 ¦ 5 ¦ 6 ¦
+---+---+---+
¦ 3 ¦ 2 ¦ 1 ¦
L---+---+----
(1930)
ПИСАТЕЛИ. Мы те-те-те-те-те-те
те-теперь все поняли.
Почему вы так свирепы,
не от нашей вони ли?
ФАУСТ. Что-с?
Да как вы смеете меня за нюхателя считать?!
Идите вон! Умрите!
А я останусь тут мечтать
один о Маргарите.
ПИСАТЕЛИ. Мы уходим, мы ухидем,
мы ухудим, мы ухедим,
мы укыдем, мы укадем...
Но тебе, бородатый колдун, здорово нагадим!
ФАУСТ. Я в речку кидаюсь,
но речка - шнурок,
за сердце хватаюсь,
а в сердце творог,
я в лампу смотрюся,
но в лампе гордон,
я ветра боюся,
но ветер - картон.
Но ты, Маргарита,
ни-ни и не-не,
как сон, Маргарита,
приходишь ко мне.
Усы молодые
колечками вьются,
и косы златые
потоками льются.
Глаза открывают
небесные тени
и взглядом карают
и жгут, и летени.
Стою, к Маргарите
склоняя мисон,
но ты, Маргарита, -
и призрак и сон.
МАРГАРИТА. В легком воздуха теченьи
столик беленький летит,
ангел, пробуя печенье,
в нашу комнату глядит.
Милый Фридрих, Фридрих милый,
спрячь меня в высокий шкап,
чтобы черт железной вилой
не пронзил меня никак, -
встань, послушный, встань, любезный,
двери камнем заложи,
чтобы черт водой железной
не поймал мои ножи.
Для тебя, покинув горы,
я пришла в одном платке,
но часы круглы и скоры,
быстры дни на потолке.
Мы умрем. Потухнут перья,
вспыхнут звезды там и тут,
и серьезные деревья
над могилой возрастут.
ФАУСТ. Что слышу я?
Как будто бы фитиль трещит,
как будто мышь скребет,
как будто таракан глотает гвоздь,
как будто мой сосед,
жилец, судьбою одинокий,
рукой полночной шарит спичку
и ногтем, сволочь, задевает
стаканы, полные воды,
потом вздыхает и зевает
и гладит кончик бороды...
Иль это, облаками окруженная,
сова, сном сладким пораженная,
трясти крылами начала, -
иль это в комнате пчела,
иль это конь за дверью ржет:
коня в затылок овод жжет...
Иль это я, в кафтане чистом,
дышу от старости со свистом?
на коне, от пыли бура,
в платье пыльном и плохом.
Вспомним, старцы, Маргариту,
пруд волос моих, ручей...
Ах, увижу ль Маргариту?
Кто поймет меня?..
АПОСТОЛЫ. Свечей
много в этом предложеньи,
сабель много. Но зато
нет ни страха, ни движенья.
Дай тарелку!
ФАУСТ. Часто -
в. Олег трубит,
собаки
хвисты по ветру несут,
львы шевелятся во мраке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47