Аборигены были уверены, что без их участия всяко
лучше. Потребности поднимались, а способности соответственно
снижались до того уровня, когда на рабочем месте достаточно
попивать пивко и забивать козла. Морды опухали, носы краснели,
труженики разучались даже тому немногому, что некогда умели.
В итоге, оставленные наедине с автоматикой скоты и куры
передохли от какой-то непонятной тоски, хотя для них даже
телевидение имелось, каждой породе своя программа. "Ждем у
экранов только баранов." Трубы и стоки забились, почвы и воды
отравились всякой дрянью, киберсистемы растерялись и
разладились. Понаехали потом активисты из города, сказали:
надобно самого человека менять, чтоб жить-не тужить ему в
симбиозе с кибероболочками, как горожане живут. А для начала -
отворить ему жилы и закачать в них новую кровь марки "голубой
кисель". Если ты ленишься или что-то подзабыл, кибероболочка
через "кисель" тебе поможет своими сигналами нужные
движенья совершить. Мужики это поняли как "не умеешь -
заставим", никто не явился к приехавшему для замены кровей
спецвагону - хотя и пообещали всем согласившимся большую
премию. А ночью особый вагон даже подпалили и разграбили.
Конечно, несколько грабителей-поджигателей было отправлено на
нары. Но поскольку случаев сопротивления в округе накопилось
много - бестолковые сбились в банды и палили из обрезов в
специалистов кровяного дела,- то эту петрушку стали потихоньку
сворачивать. Особенно после того, как кто-то взорвал под
Питером завод по производству "голубого киселя". Так что
отвязались активисты, сказав на прощанье: пропадайте, мужики,
себе на здоровье.
А в городах, по сообщению Финогенова, давно проросла новая
порода людей, которые сами ничего не соображают. Подключены
такие болваны к оболочкам, сидят рядком, да и производят ладком
всю промышленную продукцию. Тот же, кто полностью не подключен,
на работу не ходит, чтоб не навредить; не пьет, не курит, но
сидит в шлеме-галлюцинаторе и балдеет.
Но сейчас беспокоили Финогенова новые напасти. На озере,
поблизости, ученые завелись на плавучих островах. Раньше вместо
них на воде болтались баржи, переделанные в бардаки. Имелись там
раздевальная изба со всяческим стриптизерством, массаж интимных
мест, казино "палей в рояль" и разное веселье. Было, где самогон
сбыть и где обобрать какого-нибудь любителя сальных радостей -
если он в деревню ненароком забредет. Тогда даже водились купюры
в карманах у омменовских мужиков. Но бабы-дуры накатали телегу
прокурору, за что были потом неоднократно биты мужьями. Пришел
закон и частников не стало, хотя цветастые гондоны до сих пор на
ветках развеваются. А с тех пор как приехали научные
начальники, ничего хорошего уже не случалось. Мужикам на озеро
путь-дорожка закрылась, кругом забор, ни рыбки половить, ни
искупнуться. Никакого обмена не стало. Попробуй, предложи
"доцентам" что-нибудь купить или продать, шуганут от стены
электрическим разрядом так, что будешь лететь, как зеленый
горошек. Между прочим, непонятно Финогенову, чем они там
кормятся, из чего острова лепят плавучие - по "железке" к
ученым ничего не прибывает, лишь изредка навещает их геликоптер.
Финогенов от своего рассказа раздухарился до невозможного
покраснения и заключил торжественно:
- Я тожно свою бабу поколачивал за создание такого
нездорового морально-политического климата. Вот она и ушла к
ученым за забор. Многие туда улепетнули из деревни. Говорят, там
вообще работать не надо, жизнь сытая, только в экспериментах
участвуешь - проверяют на тебе плавучесть острова... А я
сейчас как пойду да и поссу им под забором за все такое.
И вот передовик по пьянству поднимается из-за стола и с
решительностью, достойной лучшего применения, и движется, надо
полагать, к озеру, где засели его обидчики. Надо бы к нему
пристроиться, чтобы понаблюдать за реакцией зазаборных ученых.
Кому идти следом? Искрозадый Кактус наш совсем разладился, Фикса
же не очень жалует Финогенова. Узнала, что тот бабенку свою
метелил, и даже отвернулась - видно боялась вмазать сгоряча
- но аура ее жужжала от праведного гнева.
Раз так, я, соблюдая дистанцию, эскортирую - надеюсь,
почетно - нового друга. Деревня на пригорке, за ней на склоне
густой ельник - кажется, верным словом эти заросли назвал,- и
вот растительность резко редеет. Финогенов впереди меня шагов на
десять, бежит, матерится, любо-дорого послушать, ярость жаркой
пульсацией сотрясает его ауру. А потом я этот забор
почувствовал, вернее то, как он ультразвуками прощупывает
местность - довольно плотный гул. Я, конечно, сразу
шумопоедатель включил, чтоб не выделяться из пейзажа.
Вскоре после этого меня что-то хлестнуло по глазам,
причем не ветка. Дикость какая-то! Ночь лунная, у меня
зенки светочувствительные, поэтому не мог я
пропустить такой подлый удар. Но пропустил. В глаза будто
бенгальские огни залетели, и по мозгам мутные пятна проплыли.
Когда боль унялась и в котелке прояснилось, я понял: пропал
Финогенов за те секунды, пока я кручинился. А все другое
осталось: четкие, будто нарисованные на фаянсе, ели,
забор неподалеку, земля, закиданная прелой хвоей.
Я поползал, напрягая до предела свой электрический нюх -
нигде мужичье тело не лежит. Только магниторецепторы
зафиксировали прокатившуюся ауральную волну. По тренировкам
помню: такая испускается голодными амебами. Последопытил я еще
немного и нашел участочек почвы, внешне самый заурядный, однако,
с аурой живого существа. Пока я прикидывал, поработать ли
сквизером - все-таки это будет слишком заметно - смазалась
странная аура и почти исчезла. Остался лишь небольшой фон,
который можно списать на мох и погрешности наблюдения.
Ладно, будем считать, что Финогенов пропал из-за коварных
мудрецов-озерников. Когда-нибудь их призовут к ответу, а сейчас
пора сматываться, пока они руку не приложили к к моему
безответному исчезновению.
По-быстрому вернулся я обратно в избу-ставку. Бабка по
счастью уже отправилась на печку клопа давить. Я же вознамерился
свою команду по-быстрому поднять да и тикать отсюда - чтобы нам
не приписали уничтожения мирного селянина. Хочу уже крикнуть
ультразвуковым матом в дремлющий мозг Кактуса, как вдруг дверь
отворяется и тихо входит Финогенов. Весь важный, влажный, даже
одежка выглядит будто свежестиранная. Аура у него странная,
застывшая, в основном, как у покойника. И одновременно помеченная
очень живенькой вибрацией, которая людям вообще не свойственна!
Похожую я воспринимал только, когда простейшие, то есть
Protozoa, делились в банке в процессе шизогонии.
- Финогенов, ау, где был? Ты что, в стиральную машину
угодил?
Но явно протрезвевший мужчина, храня строгое молчание, словно
мальчонка, у которого за щеками спрятаны монетки, проследовал
мимо в свою комнатку. И при этом от него пыхнуло такой
расслабленностью, что мне сразу захотелось отдохнуть.
Мужик - живой. Кактус давно выдувает электрические трели,
хотя рука его и спрятана под мышку, где хранится лазерный меч
"Мясоруб" для быстрого шинкования людей. Фикса тоже
вроде отключилась. Однако, едва я улегся на лавку в стиле
позднего репрессанса, подняла голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22