Справлюсь и с остальными
заморочками. Сегодня я изловил шпионку Верховного, тоже будет и с прочими
соглядатаями. Победа будет за нами, ура!
ЧАСТЬ 2
15.
Я заглянул в серебряную гладь зеркала. Показавшуюся там физиономию теперь
трудно было назвать славянской. Хотя и на классически индейскую она тоже не
слишком тянула. У остальных пришельцев из мира-метрополии наличность тоже
была непонятной, полуевропейской-полуиндейской. Как будто здесь нам
дополнительно проштамповывали морду и маленько перекрасили. Похоже, что
такие изменения происходили при пересечении границы между мирами, хотя
полной уверенности в этом не было. Я ведь не сразу получил возможность
полюбоваться собой. А кроме того, у меня не возникало проблем с узнаванием
моих друзей-товарищей, хоть они и переменились внешне - как будто
демон-толмач помогал понять, кто скрывается под той или иной личиной.
После отрицательных небесных явлений окончательно дозрел замысел. Пускай
штурмбанфюрер Уайна Капак считает, что все идет по его плану: птичка-де
влетает в клетку и закрывает за собой дверку на крючок. Пускай Верховному
Инке все известно о прошлом и будущем передвижении моего воинства. Но вряд
ли ему станет известно о передвижении меня самого. Я хочу понять, каким
макаром этот дядька держит в руках весь периферийный мир. Какие рычаги
дергает и на какие кнопочки давит.
Я повязал на лоб повязку с золотой пластиной маскапайча - от захваченного
вчера в плен тикуй-рикука - налобная деталь поможет очень быстро и без
лишних проблем попасть в столицу.
Затем снова снял пластинку и, собрав корзинку с едой, направился в карцер к
Часке. При моем появлении девушка приникла лбом к полу, демонстрируя полное
смирение.
- Ну-ну, вставай, мы не за это воюем, а за прямо противоположное.
Часка послушно встала, но опять-таки как манекен.
Я, приобняв ее за плечи, усадил на каменную скамью и сам расположился
рядом.
- Я знаю, что у вас, у инков, не принято прощать и миловать, но ты прости
меня как-нибудь. Не могу я смириться с возможной утечкой информации на
решающей фазе борьбы... Тебе ведь ничего плохого не будет, покуда я жив.
Странно, что мы с тобой пересекли бездонейшую пропасть и встретились в
диковиннейшем из миров, чтобы заниматься какой-то ерундой... Скажи мне, что
это за человек, Уайна Капак? Надеюсь, твоя запрограмированность не
распространяется на выдачу сведений об обожаемой персоне.
- Он - сын Солнца.
- Знаю, знаю, он - Сын Солнца, я - художественный руководитель Солнца и так
далее. Ты мне скажи, что он за человек?
- Ночью он иногда кричал на непонятном мне языке. А теперь я знаю, что это
твой родной язык. Кажется, это были слова: "товарищ генерал, я не виноват"
и "полковник Максимов по вашему приказанию прибыл".
- Я догадывался, что наш он - русскоязычный. Возможно, разведчик, из НКВД,
поэтому прибыл сюда вместе с Мартином Борманом. Где же интересно сам
фашист? Может, и в самом деле, в доме Супайпы?.. Ты питайся, питайся.
Она с охотой принялась за еду.
- Я тут должен отлучится, Часка. Когда вернусь, предложу тебе снова уехать.
Если же я не объявлюсь через пару недель, Носач отведет тебя в какое-нибудь
тихое селение.
- Если ты не против, я буду ждать тебя больше двух недель, сколько
понадобится.
- Лучше расскажи все, что ты знаешь о Кориканче и прилегающих районах.
Она рассказывала, а я сверялся с тем, что видел и читал в своем двадцатом
веке, в родном мире. В книжке одного полуинки-полуиспанца было рассказано,
как после конкисты водопровод в Куско помаленьку развалился и на его месте
образовалась канава, проходящая вдоль северной стены монастыря,
возведенного на развалинах дворцового комплекса.
Я сверялся и рисовал карту. Слова Часки имели большое, может даже
судьбоносное значение. Удальцы Кузьмина и Коковцова в свое время врывались
в столицу, но до Кориканчи им было ой как далеко.
Естественно, я полагался не только на эти отрывочные, а возможно и
недостоверные сведения. Предстояло совершить еще и воздушную разведку. Я
предпочел бесшумный воздушный шар, и качество инкских тканей оказалось
вполне подходящим для его изготовления.
16.
В столице Уайна Капака было два водопровода. Один снабжал полезной
жидкостью горожан, другой Кориканчу. Чтобы добраться до царской трубы, надо
было захватить грот, в котором бил источник чистейшей воды. Грот захватить
было невозможно, потому что его неустанно сторожили воины орла, вооруженные
и своими инкскими "шмайссерами", и пистолетами. Раз так, надлежало
воспользоваться обычным водопроводом, который, по счастью снабжал обширный
резервуар в Кориканче, из которого вода поступала в фонтаны и пруды. (Из-за
такого влажного способа перемещения пришлось на время расстаться с
"сивильником".)
Городской водопровод представлял собой канал, выложенный снизу медными
листами. Здесь было скользко и холодно, но в общем-то терпимо. Чтобы
попасть в резервуар, потребовалось взорвать решетку, на что сгодилась
граната. В середине водохранилища стоял "журавль", исполненный в виде
водяного демона. Он черпал то одной, то другой своей "лапой" воду и подавал
в арыки, находящиеся на несколько метров выше. Я уселся на "ладонь" и
вскоре оказался в верхнем желобе. Хронометр показывал уже двенадцать ночи.
Инки не любили темное время, поэтому этот час лучше всего годился для
проникновения в Кориканчу.
Арык привел меня в тесное помещение, где работал хитрый механизм, состоящий
из нескольких насосов, которые выбрасывали воду наружу. Можно было
догадаться, что я нахожусь внутри какого-то истукана. Сковырнул пробочку,
напоминающую глаз, и получил возможность выглянуть наружу.
Истукан, оказывается, торчал посередь фонтана, выложенного костяными
плитками. Сам фонтан находился то ли в широченном коридоре, то ли в крытом
пассаже между двумя домами. По крайней мере, с обеих сторон виднелись
входы-выходы с фризами, украшенными идолами различной свирепости. По
пассажу еще гулял народ дамского пола и возле фонтана на яшмовом бортике
сидели девы в белом. Еще те девы.
Меня явно занесло в Дом Избранниц. Впрочем, вспыхнувший в крови жар вскоре
угас, и не только из-за мокрой одежки. За связь с этими весталками,
наполненными девственной энергией, сдирали кожу заживо, вначале с рук и ног
снимали "чулки", потом с головы стягивали скальп. Я, когда совсем остыл, то
подумал, что одна из девичьих фигурок, пожалуй, мне знакома. Неужели Нина
Леви-Чивитта? Вот так дева нашлась. Хотя я не был уверен, однако
сопровождал взглядом эту интересную фигуру, пока она не скрылась в одном из
входов.
Через полчаса повсеместное хождение резко закончилось, видимо, из-за
"отбоя" или ночного молебна (послышался какой-то хор), часть факелов была
загашена, создав приятное затемнение. Я оживился и стал искать способ
выбраться.
У истукана имелся хорошо замаскированный люк - предназначенный для доступа
снаружи к механизмам. Запор поддался штык-ножу, после чего я выплыл в
фонтан, а затем перебежками, от идола к идолу, направился вдоль стены.
Вот, кажется, у пятого истукана тот самый вход, куда запропастилась
знакомая фигура. На фризе богиня с птичьей головой. Дальше была небольшая
анфилада, которая заканчивалась светелкой, оный охраняла парочка свирепого
вида изваяний, но под балдахином из чего-то серебристого почивала Нина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
заморочками. Сегодня я изловил шпионку Верховного, тоже будет и с прочими
соглядатаями. Победа будет за нами, ура!
ЧАСТЬ 2
15.
Я заглянул в серебряную гладь зеркала. Показавшуюся там физиономию теперь
трудно было назвать славянской. Хотя и на классически индейскую она тоже не
слишком тянула. У остальных пришельцев из мира-метрополии наличность тоже
была непонятной, полуевропейской-полуиндейской. Как будто здесь нам
дополнительно проштамповывали морду и маленько перекрасили. Похоже, что
такие изменения происходили при пересечении границы между мирами, хотя
полной уверенности в этом не было. Я ведь не сразу получил возможность
полюбоваться собой. А кроме того, у меня не возникало проблем с узнаванием
моих друзей-товарищей, хоть они и переменились внешне - как будто
демон-толмач помогал понять, кто скрывается под той или иной личиной.
После отрицательных небесных явлений окончательно дозрел замысел. Пускай
штурмбанфюрер Уайна Капак считает, что все идет по его плану: птичка-де
влетает в клетку и закрывает за собой дверку на крючок. Пускай Верховному
Инке все известно о прошлом и будущем передвижении моего воинства. Но вряд
ли ему станет известно о передвижении меня самого. Я хочу понять, каким
макаром этот дядька держит в руках весь периферийный мир. Какие рычаги
дергает и на какие кнопочки давит.
Я повязал на лоб повязку с золотой пластиной маскапайча - от захваченного
вчера в плен тикуй-рикука - налобная деталь поможет очень быстро и без
лишних проблем попасть в столицу.
Затем снова снял пластинку и, собрав корзинку с едой, направился в карцер к
Часке. При моем появлении девушка приникла лбом к полу, демонстрируя полное
смирение.
- Ну-ну, вставай, мы не за это воюем, а за прямо противоположное.
Часка послушно встала, но опять-таки как манекен.
Я, приобняв ее за плечи, усадил на каменную скамью и сам расположился
рядом.
- Я знаю, что у вас, у инков, не принято прощать и миловать, но ты прости
меня как-нибудь. Не могу я смириться с возможной утечкой информации на
решающей фазе борьбы... Тебе ведь ничего плохого не будет, покуда я жив.
Странно, что мы с тобой пересекли бездонейшую пропасть и встретились в
диковиннейшем из миров, чтобы заниматься какой-то ерундой... Скажи мне, что
это за человек, Уайна Капак? Надеюсь, твоя запрограмированность не
распространяется на выдачу сведений об обожаемой персоне.
- Он - сын Солнца.
- Знаю, знаю, он - Сын Солнца, я - художественный руководитель Солнца и так
далее. Ты мне скажи, что он за человек?
- Ночью он иногда кричал на непонятном мне языке. А теперь я знаю, что это
твой родной язык. Кажется, это были слова: "товарищ генерал, я не виноват"
и "полковник Максимов по вашему приказанию прибыл".
- Я догадывался, что наш он - русскоязычный. Возможно, разведчик, из НКВД,
поэтому прибыл сюда вместе с Мартином Борманом. Где же интересно сам
фашист? Может, и в самом деле, в доме Супайпы?.. Ты питайся, питайся.
Она с охотой принялась за еду.
- Я тут должен отлучится, Часка. Когда вернусь, предложу тебе снова уехать.
Если же я не объявлюсь через пару недель, Носач отведет тебя в какое-нибудь
тихое селение.
- Если ты не против, я буду ждать тебя больше двух недель, сколько
понадобится.
- Лучше расскажи все, что ты знаешь о Кориканче и прилегающих районах.
Она рассказывала, а я сверялся с тем, что видел и читал в своем двадцатом
веке, в родном мире. В книжке одного полуинки-полуиспанца было рассказано,
как после конкисты водопровод в Куско помаленьку развалился и на его месте
образовалась канава, проходящая вдоль северной стены монастыря,
возведенного на развалинах дворцового комплекса.
Я сверялся и рисовал карту. Слова Часки имели большое, может даже
судьбоносное значение. Удальцы Кузьмина и Коковцова в свое время врывались
в столицу, но до Кориканчи им было ой как далеко.
Естественно, я полагался не только на эти отрывочные, а возможно и
недостоверные сведения. Предстояло совершить еще и воздушную разведку. Я
предпочел бесшумный воздушный шар, и качество инкских тканей оказалось
вполне подходящим для его изготовления.
16.
В столице Уайна Капака было два водопровода. Один снабжал полезной
жидкостью горожан, другой Кориканчу. Чтобы добраться до царской трубы, надо
было захватить грот, в котором бил источник чистейшей воды. Грот захватить
было невозможно, потому что его неустанно сторожили воины орла, вооруженные
и своими инкскими "шмайссерами", и пистолетами. Раз так, надлежало
воспользоваться обычным водопроводом, который, по счастью снабжал обширный
резервуар в Кориканче, из которого вода поступала в фонтаны и пруды. (Из-за
такого влажного способа перемещения пришлось на время расстаться с
"сивильником".)
Городской водопровод представлял собой канал, выложенный снизу медными
листами. Здесь было скользко и холодно, но в общем-то терпимо. Чтобы
попасть в резервуар, потребовалось взорвать решетку, на что сгодилась
граната. В середине водохранилища стоял "журавль", исполненный в виде
водяного демона. Он черпал то одной, то другой своей "лапой" воду и подавал
в арыки, находящиеся на несколько метров выше. Я уселся на "ладонь" и
вскоре оказался в верхнем желобе. Хронометр показывал уже двенадцать ночи.
Инки не любили темное время, поэтому этот час лучше всего годился для
проникновения в Кориканчу.
Арык привел меня в тесное помещение, где работал хитрый механизм, состоящий
из нескольких насосов, которые выбрасывали воду наружу. Можно было
догадаться, что я нахожусь внутри какого-то истукана. Сковырнул пробочку,
напоминающую глаз, и получил возможность выглянуть наружу.
Истукан, оказывается, торчал посередь фонтана, выложенного костяными
плитками. Сам фонтан находился то ли в широченном коридоре, то ли в крытом
пассаже между двумя домами. По крайней мере, с обеих сторон виднелись
входы-выходы с фризами, украшенными идолами различной свирепости. По
пассажу еще гулял народ дамского пола и возле фонтана на яшмовом бортике
сидели девы в белом. Еще те девы.
Меня явно занесло в Дом Избранниц. Впрочем, вспыхнувший в крови жар вскоре
угас, и не только из-за мокрой одежки. За связь с этими весталками,
наполненными девственной энергией, сдирали кожу заживо, вначале с рук и ног
снимали "чулки", потом с головы стягивали скальп. Я, когда совсем остыл, то
подумал, что одна из девичьих фигурок, пожалуй, мне знакома. Неужели Нина
Леви-Чивитта? Вот так дева нашлась. Хотя я не был уверен, однако
сопровождал взглядом эту интересную фигуру, пока она не скрылась в одном из
входов.
Через полчаса повсеместное хождение резко закончилось, видимо, из-за
"отбоя" или ночного молебна (послышался какой-то хор), часть факелов была
загашена, создав приятное затемнение. Я оживился и стал искать способ
выбраться.
У истукана имелся хорошо замаскированный люк - предназначенный для доступа
снаружи к механизмам. Запор поддался штык-ножу, после чего я выплыл в
фонтан, а затем перебежками, от идола к идолу, направился вдоль стены.
Вот, кажется, у пятого истукана тот самый вход, куда запропастилась
знакомая фигура. На фризе богиня с птичьей головой. Дальше была небольшая
анфилада, которая заканчивалась светелкой, оный охраняла парочка свирепого
вида изваяний, но под балдахином из чего-то серебристого почивала Нина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68