https://www.dushevoi.ru/products/installation/Tece/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Запрещать, говоря прямо, – уточнил Славин. – Но обижаться все равно буду.
Официантка поставила перед ними кофе, спросила:
– Куда летим?
– В Болгарию, – ответил Славин. – Там море прогрелось.
– Зато песка мало, – сказала официантка, – а теплый песок важнее моря, прогрев дает на всю зиму, тепло хранит... Я в прошлом году в Румынии отдыхала, хорошо, конечно, но только вот с песком плохо, камни...
Константинов посмотрел ей вслед, покачал головой, сказал задумчиво:
– Все-таки время – категория совершенно поразительная, Виталий Всеволодович... Вы ощущаете мирность ?
– Теплый песок пляжа и запах сосен, – повторил Славин. – Красиво, но при чем здесь категория времени? Не вижу связи.
– Видите. Впрочем, могу сформулировать, коли желаете.
– Извольте.
– Шестьдесят лет тому назад были невозможны две вещи... Впрочем, не шестьдесят даже... Тридцать лет назад такое тоже было невероятно: официантка, отправлявшаяся на курорт за границу, и ЧК – инструмент разрядки.
– Вы к тому, что тридцать лет назад надо было бандитов ловить и ощериваться на власовцев и бандеровцев?
– А говорили – «не вижу связи»... Именно это и имел в виду. А теперь едет Славин в Луисбург, ловить шпиона, который помогает заговору против тишины, там ведь, говорят, песок горячий, только сосен нет, пальмы... Я гордостность ощущаю постоянно, Виталий Всеволодович, начали-то с нуля, а ныне, защищая свою безопасность, помогаем маленькой Нагонии... Коли не начнут там стрелять – тишина останется первозданной, море и песок.
Голос диктора был сонным, чуть усталым.
– Пассажиров, следующих рейсом на Луисбург, просят пройти на посадку...
– Говорит блондинка двадцати семи лет, голубоглазая, с родинкой на щеке, – сказал Славин, поднимаясь.
– И в голосе ее заключена мирность, – заключил Константинов, – хотя родинка у нее на подбородке, а глаза наверняка зеленые.
СЛАВИН
Коллега Славина в Луисбурге был молод, лет тридцати пяти, звали его Игорем Васильевичем, фамилию свою он произносил округло, как-то по-кондитерски: «Ду-улов».
– Вообще-то пока еще никто не обращался ко мне за помощью, – певуче рассказывал Дулов, изредка поглядывая на острую макушку Славина; они шли по берегу океана; солнце было раскаленно-белым, жгло нещадно, слепило. – Один раз жена коменданта пришла, ей показалось, что за ней следят.
– Креститься надо, когда кажется.
– Мы проверили, тем не менее.
– Ну зто понятно. Даллес за нею, надеюсь, не следил?
Дулов переспросил, нахмурившись:
– Даллес?
– Ну да, Аллен Даллес.
Дулов понял, рассмеялся – он смеялся заливисто, чуть откидывая голову налево, словно щегол перед песней. И глаза у него были щегольи, маленькие, пронзительно-черные, чуть навыкате.
– По поводу Парамонова все вскрылось уже после его отъезда домой, – продолжал Дулов. – Пришла повестка в суд, а его уж и след простыл.
– В суде были?
– Да. Те отфутболили в местную автоинспекцию. А там молчат, «ничего не знаем, никого не помним».
– Сам Парамонов ничего об этом не сказал?
– Никому ни слова.
– Чем он занимался?
– Механик гаража. Прекрасный, надо сказать, механик. Поставил на «Волгу» Зотова карбюратор «Фиата» – теперь летает, как спутник, шепотом дает полтораста километров.
– Как? – удивился Славин. – Почему шепотом?
– Тихо, без натуги.
– А что, хорошее определение – шепотом, – согласился Славин, – очень точно передает легкий и ненатужный набор скорости. Так, это – понятно. А по поводу здешних разведчиков ЦРУ вам что-нибудь известно? Ни к кому из наших не подкрадываются?
– Есть тут один занятный персонаж. Джон Глэбб, коммерсант, так сказать. С ним довольно часто видится Зотов.
– Кто?
– Андрей Андреевич Зотов, инженер-корабел, я же говорил вам. Я его предупреждал, что Глэбб, возможно, связан со службами, но он только посмеялся: «Ваша работа такая, в каждом видеть црушника».
– Правильно посмеялся. А как человек? Претензий у вас к нему нет?
– Нет. Рубит с плеча, бранится, но – убежден – честен.
– Бранится по поводу чего?
– По поводу того, что мы все браним – с разной только мерой громкости: и разгильдяйство наше, и перестраховку, и леность, и раздутые штаты, и бюрократство.
– Правдолюбец? – вспомнив Дмитрия Степанова, усмехнулся Славин.
– Вы вкладываете в это слово негативный смысл?
– А можно? – удивился Славин. – Кстати, кто следит за своевременностью поставок в Нагонию?
– Зотов. Здесь, в Луисбурге, наши суда, следующие в Нагонию, запасаются на весь рейс: там же ничего нет, порты, практически, демонтированы колонизаторами.
– Он давно здесь?
– Третий год. Последние семь месяцев один живет. Жена улетела в Москву. Недавно сам летал в Москву.
– Она что, здешний климат не выдержала?
– Нет, не в этом дело... Что-то у них сломалось, кажется.
– Как бы установить, с каким рейсом Зотов вернулся?
– Проще простого. Два рейса в неделю, пятница и вторник...
– А почему не вторник и пятница? – поинтересовался Славин. Он любил тесты, это помогало ему понять реакцию собеседника: иному толкуешь битый час, а он – как дерево, а на другого стоит только посмотреть, и по глазам видно – понял.
– Потому что пятница более верная точка отсчета, – ответил Дулов, – за нею идут дни отдыха.
– Теннисные корты, кстати, у вас есть?
– В «Хилтоне».
– А где же там? Я что-то и не заметил.
– В подвале. Там кондиционер, прекрасное покрытие.
– Играете?
– Болею.
– За кого?
– Сейчас за польского консула, а раньше болел за жену Зотова – она играла мастерски.
– Скажите, а Зотов давно встречается с Глэббом?
– Давно. Они познакомились месяца через три после того, как Зотов приехал. Да, видимо, года два с половиной, не меньше. Глэбб не пропускает ни одного нашего приема, его у нас многие знают.
– Зотов говорит по-английски?
– И по-испански, и по-португальски – образованный мужик.
– Он вам нравится, – полуутверждающе заметил Славин.
Дулов, понимая, что вопрос о Зотове поднят неспроста, тем не менее откинул – по-щегольи – голову, уставился на Славина глазами-бусинками и ответил:
– Да, он мне нравится.
– Хорошо, что вы не сказали: «У нас к нему нет претензий», молодчага. Зотов – пьющий?
– Нет, но он умеет пить.
– То есть пьющий? – повторил Славин.
– Нет. Он умеет пить, – упрямо повторил Дулов. – Он может много выпить, но никогда не бывает пьяным. Конечно, он не тихушник какой, я сужу только по тому, как он пьет на приемах.
– Любовницу не завел, после того как жена уехала?
– Я думаю, вас неверно о нем информировали, Виталий Всеволодович.
– А меня про него только вы информировали, Игорь. Я ничего о нем раньше не знал. Как он проводит досуг?
– Ездит по стране. Собрал интересную библиотеку.
– Наши книги здесь легко купить?
– Теперь – трудно. Все поняли, что в Москве хорошую книгу не найдешь, только тут и покупают. У него много книг по искусству, по здешней живописи.
– Музей, кстати, открыт? Книги по живописи Африки купить можно?
– Музея нет. Книги о художниках Африки издают в Париже и Лондоне. Вы не хотите с ним поговорить?
– Обязательно поговорю. Только не сразу, ладно?
– Конечно, вам видней, Виталий Всеволодович.
– Теперь вот что, Игорь... Никто из наших не встречал в «Хилтоне» русских эмигрантов? Может, к ним кто обращался – ну там водка, сувениры, пластинки...
– В «Хилтоне» всего человек шесть белых работают, Виталий Всеволодович, остальные африканцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
 зеркало в ванную с полкой 

 плитка patchwork realonda