Но если воспитаніе придушило въ ней, такимъ образомъ, природу, то не следуетъ ли опасаться что природа захочеть вознаградить себя? Такое же воспитаніе получили дочери Маріи-Терезы и темъ не менее, Марія-Антуанета показала себя въ Версали, Марія-Каролина – въ Неаполе, Марія-Амелія – въ Парме. Это, конечно, такъ, но Наполеонъ думаетъ, что здесь виноваты мужья, которые не сумели взяться за дело, и у него на этотъ предметъ имеются особые планы. Пансіонерка, которую онъ получитъ, перейдетъ просто на просто изъ Шёнбруннскаго или изъ Люксенбургскаго монастыря въ монастырь Тюильери или Сенъ-Клу. Прибавится только мужъ. Те же строгія правила, то же неотступное наблюденіе; ни свободы въ отношеніяхъ, ни чтенія безъ цензуры, ни единаго посетителя-мужчины, въ заменъ aja – придворная дама и четыре красныя женщины, стоящія непрерывно, день и ночь, две – у дверей, две – въ апартаментахъ, какъ часовые предъ лицомъ непріятеля.
Такимъ образомъ, разъ ему, мужу, приходится открыть жене то, что ея воспитаніе имело целью скрыть, онъ заменитъ это охранительное неведеніе предосторожностями матеріальными: ни единый мужчина, какъ бы низко или высоко ни стоялъ онъ на общественной лестнице, не будетъ оставаться ни единой минуты съ Императрицей.
Вокругъ нея возродится во всей своей силе старинный этикетъ временъ Людовика XIV, ослабевшій, благодаря индиферентности Людовика XV и безхарактерности Людовика ХVІ. Но тогда какъ при короляхъ недоверіе прикрывалось традиціонными почестями, для чего знатнейшимъ придворнымъ дамамъ поручалось, подъ видомъ компаньонокъ, следить за королевой, Наполеонъ внесетъ въ это дело безпощадную прямоту своихъ военныхъ приказовъ и усилитъ строгость последнихъ, поручивъ исполненіе ихъ вдовамъ и сестрамъ военныхъ.
Это – не ревность, потому что онъ еще совсемъ не знаетъ ту женщину, для которой издаетъ уже законы: это – благоразумная предосторожность. Онъ говоритъ Государственному Совету: «для адюльтера достаточно канапе», и онъ убежденъ, быть можетъ, по опыту, что каждое свиданіе наедине между мужчиной и женщиной легко приводитъ къ преступленію. При такомъ недоверіи къ женщине ему должны быть по вкусу порядки, принятые на Востоке. Если онъ не можетъ, – потому что это не принято на Западе, – запереть свою жену въ гаремъ, то онъ заменяетъ евнуховъ красными женщинами и решетки – этикетомъ. За исключеніемъ названія, это – та же тюрьма. Правда, разъ жена согласна на эту тюрьму, онъ готовъ дать ей все матеріальныя блага, какихъ только она пожелаетъ: темъ хуже, если эти блага ничемъ не отличаются отъ техъ, которыя Султанъ способенъ предложить своей любимой одалиске!
Въ Вене у Маріи-Луизы не было ни элегантныхъ платьевъ, ни дивныхъ кружевъ, ни редкихъ шалей, ии роскошнаго белья; здесь – при томъ условіи, что ни единый поставщикъ нарядовъ не приблизится къ ней и выборъ будетъ делаться ея камерфрау, – она получитъ все, что французская промышленность производитъ самаго моднаго и самаго дорогого. Онъ даетъ впередъ ей почувствовать это, посылая приданое и подарки, выбранные имъ самимъ и запакованные на его глазахъ.
Здесь имеется двенадцать дюжинъ рубашекъ изъ тонкаго батиста, украшенныхъ вышивками, кружевами и валянсьенами, стоющими 19,386 фр., двадцать четыре дюжины платковъ, за которые онъ платитъ 10,704 фр., двадцать четыре кофточки ценою въ 9060 франковъ, тридцать шесть нижнихъ юбокъ – 6,354 франка, двадцать четыре ночныхъ чепчика – 5,652 франка, головные повязки, ночныя косыночки, пеньюары, утреннія косынки, платья (одно за 5,000 франковъ, вышитое на рукахъ), подушечки для булавокъ, щеточки, туалетныя салфетки и т. п. На 94,666 франковъ всякаго белья доставляютъ m-lles Лоливъ и де Бэври.
Затемъ – на 81,199 франковъ кружевъ (Алансонская шаль въ 3200 франковъ, платье изъ ан глійскаго кружева въ 4,500 фр., то же – въ 4,800, то же – въ 8,000!), 64 платья отъ Леруа, ценою в 126,976 франковъ, семнадцать кашемировыхъ шалей за 39,860 франковъ; двенадцать дюжинъ чулокъ, ценою за пару отъ 18 до 72 франковъ; шестьдесятъ паръ ботинокъ и туфель всехъ цветовъ, изъ всевозможныхъ матерій, сшитыхъ по мерке, присланной изъ Вены, и такихъ маленъкихъ, что, подвешивая ихъ на пальцы и играя ими, Наполеонъ называетъ ихъ «хорошимъ предвестникомъ».
Все, что есть изящнаго, все, что есть редкостнаго, все, что есть роскошнаго въ Париже, – законодателе вкусовъ и модъ для всей вселенной, – все предлагаетъ онъ ей: на 411,736 фр. 24 сантима нарядовъ. И каждый годъ она будетъ нметь почти столько же, потому что только на свой туалетъ она сможетъ расходовать 30,000 франковъ въ месяцъ или 360,000 франковъ въ годъ.
Въ Вене у нея было несколько жалкихъ украшеній, къ которымъ даже парижская буржуазка отнеслась бы съ пренебреженіемъ: браслеты изъ волосъ, одна парюра изъ мелкаго жемчуга, другая изъ зелёной бирюзы: – драгоценности какой-нибудъ раззорившейся принцессы. Въ Париже она будетъ иметь алмазы, какихъ не имела никогда ни одна государыня: тринадцать алмазовъ, украшающихъ ковъ, колье въ 900,000 фр., две подвески въ 400,000 франк., полная, еще более богатая парюра, состоящая изъ діадемы, гребня, пары сережекъ, двухъ нитокъ алмазовъ и пояса: парюра, въ составъ которой входятъ 2,257 брилліатовъ и 306 розъ. Она будетъ иметь парюру изъ изумрудовъ и брилліантовъ въ 289,865 франковъ, затемъ таковую же изъ опаловъ и брилліантовъ стоимостью въ 275,953 франка, затемъ еще одну изъ рубиновъ и брилліантовъ, одну изъ бирюзы и брилліантовъ, не считая парюры изъ алмазовъ, преподнесенной короннымъ казначействомъ, ценою въ 3,325, 724 франка.
Въ Австріи она жила въ совершенно простыхъ комнатахъ; она найдетъ во Франціи апартаменты, украшеніе которыхъ производилось по приказанію и подъ непосредственнымъ наблюденіемъ Императора; последній приказалъ обить ихъ совершенно наново, и такъ, чтобы ничто не напоминало о прежней обитательнице ихъ; она найдетъ въ любомъ изъ дворцовъ апартаменты, обставленные одной и той же мебелью, необходимой для повседневнаго употребленія, чтобы она везде могла житъ такъ, какъ привыкла, и иметь подъ рукой те же предметы. Онъ самъ выбиралъ вещи и наблюдалъ за установкой ихъ. Онъ этимъ очень гордится и каждаго своего гостя приглашаетъ все осмотреть. Въ Тюильери онъ вместе съ Баварскими Королемъ и Королевой вступаетъ на узенькую, совершенно темную лестницу, ведущую изъ его кабинета въ комнату Императрицы; Король, со своимъ большимъ животомъ, спускается по ней бокомъ съ великимъ трудомъ; когда они приходятъ, все еще въ темноте, внизъ, дверъ оказывается запертой, и трое Величествъ поворачиваютъ обратно, чтобы подняться, не безъ усилій, вверхъ, въ обратномъ порядке. Въ Колтьене онъ тоже самъ показываетъ Вестфальской королеве ванную комнату, меблированную и обтянутую индійскимъ кашемиромъ: на 400,000 франковъ кашемира!
Оберегая, въ согласіи съ общимъ характеромъ воспитанія, и ея желудокъ, гувернантки запрещали ей всякія лакомства; онъ знаетъ, что она болыпая лакомка, какъ и вообще Венки, которыя въ любое время готовы истреблять пирожное и кофе съ молокомъ, онъ изменяетъ, въ угоду ей, свой обычный столъ, отводитъ более видное место пирожнымъ, конфектамъ, печенію, вообще, кондитерскимъ изделіямъ.
Она щедра, но до сихъ поръ не могла дарить ничего, кроме техъ мелкихъ работъ, которыя сама же исполняла. Она сможетъ теперь осыпать подарками своего отца, своихъ братьевъ и сестеръ, мачиху и всехъ своихъ, сможетъ посылать имъ ежегодно болыпе, чемъ на двести тысячъ франковъ, парижскихъ изделій – туалетныя принадлежности, фарфоръ, книги, несессеры, мебель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64