стеклянная шторка для ванной 70 см 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Что-то вроде
Посредине-посредине-посредине посредине
если только
Враги-враги-враги-враги.
Хуан с репортером, почуяв недоброе, крепко держали женщин под руки и не давали им подойти поближе.
– Сукины дети, – сказал Андрес и, схватив Стеллу за руку, твердым шагом направился в сторону святилища.
– Ты белый, как лист! – сказала Стелла.
– Уточни, какой лист, – сказал Андрес, не глядя на нее. – Листья, как правило, зеленые.
– Филолог – до тошноты, – сказал репортер.
– Че, послушайте – музыка.
Плотная ограда из могучих спин остановила их метрах в пяти от святилища. Сине-черно-сине-красно-зелено-черная ограда
– и никакой сумятицы, никаких «позвольте, сеньора», никаких «дайте дорогу официальным лицам» –
– Сплошная мешанина, – пробормотал Хуан.
– Никакого стиля.
– Стиль умер, – сказал Андрес.
– Да здравствует стиль! – сказал репортер. – Че, слышите? – музыка.
Как же, конечно, они слышали. «Поэт и селя-ниииии-ин». «Что за черт, – подумал репортер. – Прав Хуан. Никакого стиля. Просто в голове не укладывается: задастые негритянки в почетном карауле вокруг святилища, и все это – под слащавую музыку фон Зуппе. Зачем в центре пампы – фриги-дариум? И что делаем тут мы?»
– Более поносных скрипок я в жизни не слыхал,
– сказал Хуан. – Боже мой, просто безумие. Почему они не врежут им танго?
– Потому что им нравится это, – сказал репортер. – Не видишь разве: эти несчастные люди открыли для себя музыку через кино. Ты думаешь, что мерзость под названием «Незабываемая песня» не сделала своего дела? Мощи под Чайковского, пиццу под Рахманинова.
– Давайте же подойдем, в конце концов, – попросила Клара. – Я больше не могу. Ноги вязнут в земле, умираю, хочу пить.
– Умирает от жажды у подножия Пирамиды, – сказал репортер. – Банально, но с изюминкой.
Умирать от жажды у подножия Пирамиды – Блистательный образ нашей Отчизны!
– Чистый Египет, – сказал Андрес. – Сеньора, позвольте, мы пройдем.
– Проходите, пожалуйста, – ответила сеньора. – Кто вам мешает?
– И в самом деле, никто, – сказал Андрес.
– Что вы говорите?
– Ничего, сеньора.
Миленький мотив,
Лунный перелив,
Трам-па-рам-па~рам .
– Какие остроумные, – сказала сеньора.
Затем они наткнулись на славянскую чету, которая пробиралась в том же направлении, что и они, но делала все возможное, чтобы казалось, будто они двигаются в противоположную сторону. А потом – о, эта последовательность, о, эти А, Б, В, один за другим, – потом стало ясно, что они зашли не с того края и оказались у той части святилища, которая была наглухо затянута брезентом и выходила на Ривадавию, а потому –
как в коробке с пластинками,
как в ящике с инструментом,
как в папке для бумаг,
вход был с другой стороны, с другой стороны, с другой стороны Пирамиды –
С ВЕРШИНЫ КОТОРОЙ ДВАДЦАТЬ ВЕКОВ ВЗИРАЮТ НА ВАС –
и надо было идти на другой конец, совсем недалеко,
к близкому, но все время отодвигающемуся горизонту, на улицу Иполито Иригойена.
– Мне раздолбали кочан, – сказал Хуан Стелле которая шла и лучилась счастьем. – Жалко до слез, видела бы ты, каким он был, просто душа радовалась.
– Завтра можешь купить новый, – сказала Стелла.
– Разумеется. Как Кокто Орфею: «Убей Эвридику. Сразу легче станет».
– Ну, – сказала Стелла, – просто я хотела сказать…
– Ну конечно. Просто не всегда попадаешь на рынок «Дель Плата» в тот момент, когда продается такой кочан. Должны идеально совпасть тысячи разнообразных факторов. К примеру, я расстаюсь с друзьями на этом углу двумя минутами позже и упускаю покупку. Я это точно знаю, потому что едва я взял кочан в руки, как –
– Педик сраный, – совершенно отчетливо произнес чей-то высокообразованный голос в толпе.
Баю-бай, цветочный,
баю-бай, кочан.
Да –
тотчас же увидел сеньору, которая пожирала его налитыми зеленой завистью глазами. Видишь, тысячи факторов.
– Че, как толкаются, – отдуваясь, сказал репортер, шедший сзади. – Что за ночь, братец! Сидел бы я спокойно в кафе, да надо было явиться вам, а теперь хлебай. Я готов был поклясться, что вход со стороны Ривадавии. Кажется, я так и написал в репортаже.
Они обошли святилище –
«Он под звуки танго шел по мостовой» –
и добрались до насыпи, на которой возвышалась –
– Эй, Мигелито! Куда вы с отцом запропастились?
– Мы за Пиради-и-идом!
славная, неувядающая, не оскверненная никаким «джипом» никакого победителя колонна свободных, трон мужественных –
Партизаны спешились и коней оставили
возле Пирамиды –
Альсага – к смерти
Линье – к смерти
Доррего – к смерти
Факундо – к смерти
Бедненький покойничек
Mиста Курц he dead
Бедная пастушка
преставилась в поле
Cr?vons, cr?vons, qu'un sang impur
abreuve nos fauteuils
provinciaux
– Да, сегодня, наверное, можно было выгодно купить, – сказала Стелла.
Пес, едва различимый меж мерцающей колоннады брюк и чулок, обнюхивал туфли Стеллы. Андрес с Кларой успели уйти вперед и теперь обходили ребро Пирамиды. «Специально для святилища сделали насыпь выше, – подумал Хуан. – Когда все это кончится, площадь станет безобразной». Земля под ногами была совсем мягкой, и, чтобы сохранить равновесие, ему пришлось свободной рукой опереться о стену Пирамиды. И тут в толпе, слева, чуть позади, он увидел Абеля. Он увидел его в тот момент, когда толпа вдруг качнулась, – вот так посреди разговора вдруг на мгновение неожиданно наступает тишина, –
«Тихий ангел пролетел», – говорила бабушка, словно колодец в воздушном пространстве, который углубляется и углубляется, и надо положить ему конец, произнести первое слово, крутануть руль и выйти из штопора. «Опять он», – подумал Хуан, не желая признаваться в подступавшем беспокойстве.
– Наконец-то, – сказала Стелла. – Уф, какая жарища! А внутри, наверное, вообще кошмар.
– Я думаю, туда впускают партиями, – сказал Хуан. – Должно быть, там есть кондиционер.
Ему захотелось сказать Андресу, что он видел Абеля. «А может, я ошибся, – подумал он. – Но это бледное лицо, эти напомаженные волосы. Да и костюм тот же, что был на нем в кафе, с острыми плечами. Бедный Абелито, подумать только, мне придется набить ему морду, доведет он меня». Брезент затрепетал так, словно внутри кто-то забил крыльями. Они подошли уже совсем близко и должны были войти со второй или третьей партией. Лампы на высоких стойках освещали именно этот сектор, яркий свет пробивался сквозь туман и дым, высвечивал гипсово-грязные лица, желтоватые, усталые тени.
– Посмотри на этого типа. – Репортер указал на фигуру, возникшую вдруг над толпой около входа в святилище. Должно быть, ее подняли на помост или на стол: она появилась неожиданно – белолицый паяц в ярком снопе света. Жаркая тишина окутала паяца, тишина, пронизанная далекими криками и пением тех, кто еще не увидел его.
– Настал момент понять, что есть выход, – произнес паяц с механическим напором сорочьим голосом. – Мы всю жизнь пытались объяснить себе, что есть вход, какие дороги к нему ведут, необходимые условия входа, смысл входа, то БЫЛ ДЕС-ГЛОССАРИЙ ВХОДА! Доверьтесь мне! Я возвращаюсь из этого путешествия, как возвращается мореплаватель, презирающий все компасы, ибо –
звезды истины в глубинах его души указывают ему правильный путь.
– А пошел ты в Калькутту, – сказал Хуан довольно громко.
– Бога ради, держи язык за зубами, – сказала Клара, ущипнув его так, что он подскочил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
 https://sdvk.ru/Mebel_dlya_vannih_komnat/zerkala/Akvaton/ 

 каталог плитки в ванную комнату