Особо высоким гимном любви к Богу, всесторонним и духовным восхвалением ее являются строки из письма старца схиархимандрита Гавриила к сестрам Марфо-Мариинской обители. «Любовь великая вещь есть, – пишет старец, начиная основную идею своего послания сестрам, – благо выше всех благ. Она одна облегчает все тягостное для нас и дает силу терпеливо перенести все превратности жизни <...> Ничего нет отраднее любви и нет ничего сильнее ее, возвышеннее и приятнее, ничего нет обширнее и лучше ее <...> Кто имеет беспристрастную святую любовь о Христе, – расширяет дальше святое свое сердце старец, – тот стремится, летит, всегда радуется, свободен, ничто не связывает его <...> Любовь осторожна, смиренна и прямодушна, – делится схиархимандрит Гавриил обретенным им в сердце сокровищем любви, – она не изнеженна, не легкомысленна, не гонится за суетой, трезвенна, целомудренна, непоколебима, стойка, спокойна, бдительна над чувствами своими». И вместе с тем: «Любовь стремительна, искренна, благоговейна, приятна, сильна, терпелива, верна, благоразумна, великодушна, мужественна, никогда не ищет самой себя». И кроме всего, по свидетельству старца Гавриила, «любовь послушна и почтительна <...> себя не вменяет ни во что, предана Богу и всегда Ему благодарна. Не перестает уповать на Него и надеется даже тогда, когда, по-видимому, бывает Им оставлена, потому что и любовь подвержена испытаниям». Эту высокую песнь хваления старец послал всем сестрам обители, соединяя их воедино.
Описывая поездку в Киев к его святыням, старец Гавриил опять не может умолчать о любви, которую он там встретил, и говорит: «Эта желанная частичка любви проходит и моим сердцем. “Вкусите и видите яко благ Господь”». Исходя из этого приятия любви как основного закона внутренней жизни монаха, да и каждого христианина, старец Гавриил развивал идею о приятии всех условий жизни, могущих вести к Богу при любых обстоятельствах. Основное, согласно глубокому убеждению старца, это «почувствовать, насколько благ Бог всяческих». Без этого «познания путей Божиих в нашей жизни и без этого чувства в себе о Боге» старец не мыслил должного перенесения жизненных скорбей и состояний.
«Помните –ближе Бога никого нет », – учит батюшка в одном письме. «А скорби – это своеобразная прививка к лозе-Христу», – убеждает он в другом. И поэтому, призывая в третьем свою духовную дочь к смирению, он заключает его словами: «И вы будете покойны и жизнерадостны и веселы уже о Дусе Святе». Именно эта-то духовная радость (жизнерадостность), духовное веселие и есть последняя заповедь, последний завет нам от благостного опыта жизни одного из последних наших старцев.
Заповедуя, что «для всякой души христианскойхлеб насущный естьмолитва », что «выше всего благодать Божия, Она – советник наш, собеседник наш», старец схиархимандрит Гавриил как бы приобщил мир верующих во Христа православных христиан благодати, любви и молитве. Не случайно поэтому в последние годы его жизни он принимал до 150-ти человек в день, внушая каждому частицу своего светлого упования, своей живой веры и любви к Богу. И не случайно поэтому жизнь церковных людей расширяется и богатеет под этим мудрым и любовным руководством, вбирает в себя, оберегает и хранит все лучшее, что находит кругом себя, в жизни всех людей, всего общества.
В чем-то неизобразимом словом любовь старца схиархимандрита Гавриила была и прозрением, так ему присущим в его собственной жизни, что-то прозирала в грядущих событиях, к чему-то готовила, от чего-то грозного оберегала, ставя выше всего и прежде всего – заповедь о любви к Богу, о Любви Божией.
О письмах схиархимандрита Игнатия (Лебедева)
За годы, ближайшие к нашему времени и уже ушедшие от нас, мы имеем свидетельства русского старческого слова в письмах, дошедших из лагерей, где пребывали заключенные праведники и где многие из них кончали свое житие. Эти слова по-прежнему живы и действенны, как приведенные выше слова русских старцев, но кроме этого, они писаны перед лицом близкой смерти и любых неожиданностей: пересылки в другой лагерь, ужесточения приговора, чрезмерно усердного начальствования лагерных властей.
В этих строках не только живая правда и живая жизнь, которые открывались в писаниях русских подвижников старчества и ранее – иногда в крайне скорбных обстоятельствах жизни, как это было у святителя Игнатия Брянчанинова, старца схиархимандрита Гавриила и других; это не только слово, это исповедь всего существа человеческого, его сокровеннейшей веры, открывающей глубочайшее прославление путей Господних и одновременно поучающей тех, кому писано это слово, как им продолжать жить в создавшихся крайних условиях.
Прибывши на место ссылки в Саровский лагерь, старец Зосимовой пустыни схиархимандрит Игнатийисповедует и одновременно утешает, поддерживает своих осиротевших духовных чад: «Наконец, после долгого странствования, я на месте, которое указалнам Господь – я в Сарове, в стенах бывшей обители! – пишет батюшка в своем первом письме, в первых его строках и продолжает: – Слава Богу за все случившееся – это одно можем сказать!». Старец не отделяет своей судьбы от судьбы своих чад, почему и подчеркивает слово «нам», а благодаря Бога за все случившееся, опять говорит от своего лица и лица своих духовных детейможем : «это одно можем сказать». И далее батюшка изрекает то слово, которое постоянно присутствовало в жизни его осиротевшей духовной семьи: «С Ним везде хорошо – и на Фаворе и на Голгофе!». Рассказывая далее о всех перипетиях своей тюремной жизни, отец cхиархимандрит заключает свое повествование словами: «И паки – слава Богу!». Это было живым назиданием для оставшихся на свободе духовных детей старца: как им жить, как благодарить Бога за все, как продолжать свое существование в этой живой благодарности, заповеданной батюшкой.
В последующих письмах, говоря о насущных потребностях своей жизни, батюшка никогда не забывал написать духовное слово подкрепления: «Хотя теперь я и лишен того, к чему стремился <...> всю жизнь, – пишет он, – “еже жити ми в дому Господни вся дни живота моего” <...> чего не лишены вы <...> но Он близ... и Сего никто и ничто не отнимет, кроме допущеннаго по воле нашей – нерадения». Подобное свидетельство, что Господь близ, снабдевало души духовых детей батюшки твердой верой и упованием посреди их ставшей скорбной и отовсюду утесненной жизни. А батюшка, между прочим, продолжал со всей высотой вдохновения: «Велий еси, Господи, и чУдна дела Твоя и ни едино слово довольно будет к пению чудес Твоих!». Да, воистину для тяжко болящего старца чудом была проповедь чУдных дел Божиих, чудес Его!
«Чадца, – пишет батюшка в другом письме, – стремитесь к горнему, касаясь дольняго поколику того требует телесная нужда». Эти слова батюшки, как и его изречение о Фаворе и Голгофе, стали для его сирот основным руководством их жизни, теперь сиротливой, не согретой духовной заботой отца, как было раньше.
В других своих письмах схиархимандрит Игнатий твердо излагает свою мысль о духовном руководстве, называя своих чад виноградом Божиим. «Призри с небесе, Боже, и виждь, – пишет он, – и посетивиноград Твой и утверди и управиИ , его же насади десницаТвоя . В сем 1-м и 2-м, – разъясняет батюшка дальше, – все мое успокоение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57