А когда он выныривал, возвращался из этих недобрых мест, то всякий раз встречался взглядом с замершей в неудобной, напряженной позе на сиденье напротив угловатой, похожей на паренька из городского гетто девушкой, которая, похоже, так же, как и он, смотрела свои сны — тоже зыбкие и недобрые. Смотрела с открытыми, бездонно-черными глазами, в глубь которых невозможно было заглянуть.
На коленях у нее темной глыбкой лежала объемистая дорожная сумка, сквозь кожаные бока которой угадывались очертания плоского Ларца.
* * *
Декан Васецки встретил их на перроне новенького терминала Вестуича шестью этажами выше вмурованной в фундамент Транспортного узла крипты — и молча повел к стоянке, на которой его кар был почти единственной машиной. Похоже, он тоже плохо провел ночь. «У нас всех сегодня неважный цвет лица», — хотел заметить Том, но тут же усмехнулся невольной двусмысленности этой фразы — конечно, неважный: серо-черный у него, серо-желтый с коричневым загаром у Цинь и просто серый у господина декана. Эта гамма требовала слишком долгого осмысления. Он не стал говорить ничего.
Так они промолчали всю недолгую дорогу до дома Васецки. И только когда, поздоровавшись с занятым обихаживанием аккуратнейшего газона Васецки-старшим, все трое поднялись в кабинет декана и старенький сервисный автомат подал каждому чашку чая. Кайл наконец заговорил. И заговорил решительно:
— Давайте покончим с секретами.
Он помог Циньмэй извлечь из громоздкой сумки обернутый ритуальной тканью Ларец и, развернув его, поставил тускло мерцающий янтарный параллелепипед на пол между своим столом и креслами, в которые усадил гостей. Только потом Кайл уселся за стол, но уже с явным намерением взять на себя роль председательствующего на предстоящем военном совете. Том решил не оспаривать у него эту роль.
— На нас движется лавина. — Кайл тронул стопку распечаток на углу громадного рабочего стола. — Кто-нибудь из нас сомневается, что Эпидемия связана с пробуждением «Джейтеста»?
— Он не пробуждался. — Цинь с неприязнью посмотрела на Ларец. — Он и не засыпал. Просто ждал своего часа.
— И дождался с твоей помощью. — Кайл кривовато улыбнулся. — Может, ты и начнешь, Цинь, расскажешь, как обещала, про то, как вы... как ты сделала свой... ход. Когда. И зачем. Пойми, я не хочу устраивать вам допрос. И господин Роббинс этого не хочет. — Он взглядом обратился к Тому за поддержкой. — Я уже сказал тогда, что нам надо играть на равных. Но именно поэтому...
— Не тратьте зря время, декан. — Девушка выпрямилась в кресле.
Теперь она напоминала скорее послушную ученицу, чувствующую свою вину перед старшим. Том вспомнил, что в детстве Цинь помогала аспиранту — тогда еще аспиранту — Васецки где-то на раскопках. Должно быть, пиетет по отношению к старшему сохранился у нее с тех далеких лет. И оба еще не поняли, как им сейчас обращаться друг к другу. Кайл явно непроизвольно перешел на «ты», а Цинь не могла освободиться от церемонного «вы».
— Не тратьте зря время, — повторила китаянка. — Простите, декан, но я, может быть, лучше вас понимаю, что мы теперь — одна команда. Оказались на одной дорожке, и, пока не пройдем по ней до конца, все будет идти только хуже и хуже. И с вами я буду совсем откровенна. Но... — Она посмотрела на Тома. — Господин Роббинс, может быть... Может быть, ему самому можно верить. Но ведь те, кто послал его... Всем этим управлениям и министерствам не место в этой игре. Они угробят и нас, и весь Джей. Я уже убедилась.
Том улыбнулся. Как можно более вежливо.
— Я не могу дать никаких других гарантий, кроме своего слова. Я говорю о гарантиях того, что... Что наша служба воздержится от вмешательства в эту странную игру. Но мне кажется, что у меня есть неплохие возможности помочь вам. Я уже начал понимать, насколько опасно то дело, с которым связался. И насколько оно деликатно. И насколько тут опасно вмешательство со стороны.
— В конце концов, я первым обратился к Федеральному управлению расследований, — вздохнул Кайл. — Правда, в несколько иных условиях. — Он косо усмехнулся. — Так что и этого джинна из бутылки выпустил именно я. И считаю, что теперь должен быть честен с партнерами. Да и времени нет, я уже сказал об этом, играть в секреты.
Цинь сделала рукой движение, словно отмахнулась от назойливых насекомых или мыслей:
— В конце концов лучше, если Том будет в нашей лодке открыто. Все равно мы никуда от его конторы не денемся. Ладно. К черту. Теперь слушайте. Вы уж простите меня, господин декан, но у нас с вами разные представления о Древних Империях и обо всем таком. Я сейчас наговорю много вещей, которые вам не понравятся, но попрошу вас меня не перебивать. Потом поспорим обо всем этом.
Она как-то зябко, точно как ее мать, повела плечами. Том про себя отметил, что это был чуть ли ни первый признак нервозности, который он заметил у Цинь за все время их знакомства.
— Это для вас, доктор Васецки, — с некоторым трудом подбирая слова, продолжила она, — для вас Ларец Испытания оказался чем-то совершенно неожиданным. Потому что ваши профессора и академики никогда не принимали всерьез ни Тайные школы, ни — как вы это называете — фольклор Лесного народа, ни людей Джея. А я с детства росла среди этого. Вообще-то мне казалось... Тогда, в храме Кошек, например, что вы и Марика — не такие, как вся эта научная братия, что с вами можно всерьез говорить об этом. Но — не получилось. Ладно. Так вот, легенды о Ларце — это такая... Ну, как это назвать... Такая часть всех этих Тайных Учений, о которой хорошо знают Посвященные. Не все, но многие. Правда, в этих... сказаниях много противоречий. Но вот если бы там все было гладко, тогда наверняка все это было бы враньем. А правда всегда очень запутана. И когда я... Когда Марика намекнула мне о чем-то таком, очень похожем... Я все сделала, чтобы она рассказала мне об этом до конца. Это и не трудно было. Она была очень подавлена и потрясена тем... Ну, всем тем, что обрушилось на нее. Считала себя в ответе и за тех детей, и за гибель господина Сухова.
— Ведь вы... Ты ведь тоже знала его, Цинь? — морща лоб и потирая висок, спросил Кайл.
Девушка невольно поморщилась. Вопрос сбил ее с мысли, изложение которой давалось ей с таким трудом.
— Только так. Издалека. Вы тогда затащили меня на ваш семинар... Ну, на котором делали доклад о тех надписях, которые мы с вами нашли. И доктор Сухов там выступал. Вы нас знакомили — мне очень неловко было. Я почти ничего не поняла тогда. — Она снова коротким жестом отогнала то постороннее, что мешало ей сосредоточиться. — Так вот, когда я поняла, что боги — злые и... всякие, — тут она сделала охранительный жест пестрой веры, — что боги послали мне возможность пройти Испытание. Я стала просить Марику. Я почти никогда и никого ни о чем не прошу! Но в тот раз — я просила. Я давила на Марику. — Глаза Цинь недобро сверкнули, — Не думайте, что все было так легко — поплакалась на моем плече госпожа Карои и принесла мне Ларец в шелковом платочке. Она... Она смертельно боялась всего, что было связано с Испытанием. Но — спасибо Эс-дар-Саю — ее грызло чувство вины. Это была очень хорошая мысль — уйти в монастырь. Марика — идеальный для пестрой веры человек. Испытание принесло ей Дар. Ее туда брали с закрытыми глазами.
— Насколько я знаю... — начал Том.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
На коленях у нее темной глыбкой лежала объемистая дорожная сумка, сквозь кожаные бока которой угадывались очертания плоского Ларца.
* * *
Декан Васецки встретил их на перроне новенького терминала Вестуича шестью этажами выше вмурованной в фундамент Транспортного узла крипты — и молча повел к стоянке, на которой его кар был почти единственной машиной. Похоже, он тоже плохо провел ночь. «У нас всех сегодня неважный цвет лица», — хотел заметить Том, но тут же усмехнулся невольной двусмысленности этой фразы — конечно, неважный: серо-черный у него, серо-желтый с коричневым загаром у Цинь и просто серый у господина декана. Эта гамма требовала слишком долгого осмысления. Он не стал говорить ничего.
Так они промолчали всю недолгую дорогу до дома Васецки. И только когда, поздоровавшись с занятым обихаживанием аккуратнейшего газона Васецки-старшим, все трое поднялись в кабинет декана и старенький сервисный автомат подал каждому чашку чая. Кайл наконец заговорил. И заговорил решительно:
— Давайте покончим с секретами.
Он помог Циньмэй извлечь из громоздкой сумки обернутый ритуальной тканью Ларец и, развернув его, поставил тускло мерцающий янтарный параллелепипед на пол между своим столом и креслами, в которые усадил гостей. Только потом Кайл уселся за стол, но уже с явным намерением взять на себя роль председательствующего на предстоящем военном совете. Том решил не оспаривать у него эту роль.
— На нас движется лавина. — Кайл тронул стопку распечаток на углу громадного рабочего стола. — Кто-нибудь из нас сомневается, что Эпидемия связана с пробуждением «Джейтеста»?
— Он не пробуждался. — Цинь с неприязнью посмотрела на Ларец. — Он и не засыпал. Просто ждал своего часа.
— И дождался с твоей помощью. — Кайл кривовато улыбнулся. — Может, ты и начнешь, Цинь, расскажешь, как обещала, про то, как вы... как ты сделала свой... ход. Когда. И зачем. Пойми, я не хочу устраивать вам допрос. И господин Роббинс этого не хочет. — Он взглядом обратился к Тому за поддержкой. — Я уже сказал тогда, что нам надо играть на равных. Но именно поэтому...
— Не тратьте зря время, декан. — Девушка выпрямилась в кресле.
Теперь она напоминала скорее послушную ученицу, чувствующую свою вину перед старшим. Том вспомнил, что в детстве Цинь помогала аспиранту — тогда еще аспиранту — Васецки где-то на раскопках. Должно быть, пиетет по отношению к старшему сохранился у нее с тех далеких лет. И оба еще не поняли, как им сейчас обращаться друг к другу. Кайл явно непроизвольно перешел на «ты», а Цинь не могла освободиться от церемонного «вы».
— Не тратьте зря время, — повторила китаянка. — Простите, декан, но я, может быть, лучше вас понимаю, что мы теперь — одна команда. Оказались на одной дорожке, и, пока не пройдем по ней до конца, все будет идти только хуже и хуже. И с вами я буду совсем откровенна. Но... — Она посмотрела на Тома. — Господин Роббинс, может быть... Может быть, ему самому можно верить. Но ведь те, кто послал его... Всем этим управлениям и министерствам не место в этой игре. Они угробят и нас, и весь Джей. Я уже убедилась.
Том улыбнулся. Как можно более вежливо.
— Я не могу дать никаких других гарантий, кроме своего слова. Я говорю о гарантиях того, что... Что наша служба воздержится от вмешательства в эту странную игру. Но мне кажется, что у меня есть неплохие возможности помочь вам. Я уже начал понимать, насколько опасно то дело, с которым связался. И насколько оно деликатно. И насколько тут опасно вмешательство со стороны.
— В конце концов, я первым обратился к Федеральному управлению расследований, — вздохнул Кайл. — Правда, в несколько иных условиях. — Он косо усмехнулся. — Так что и этого джинна из бутылки выпустил именно я. И считаю, что теперь должен быть честен с партнерами. Да и времени нет, я уже сказал об этом, играть в секреты.
Цинь сделала рукой движение, словно отмахнулась от назойливых насекомых или мыслей:
— В конце концов лучше, если Том будет в нашей лодке открыто. Все равно мы никуда от его конторы не денемся. Ладно. К черту. Теперь слушайте. Вы уж простите меня, господин декан, но у нас с вами разные представления о Древних Империях и обо всем таком. Я сейчас наговорю много вещей, которые вам не понравятся, но попрошу вас меня не перебивать. Потом поспорим обо всем этом.
Она как-то зябко, точно как ее мать, повела плечами. Том про себя отметил, что это был чуть ли ни первый признак нервозности, который он заметил у Цинь за все время их знакомства.
— Это для вас, доктор Васецки, — с некоторым трудом подбирая слова, продолжила она, — для вас Ларец Испытания оказался чем-то совершенно неожиданным. Потому что ваши профессора и академики никогда не принимали всерьез ни Тайные школы, ни — как вы это называете — фольклор Лесного народа, ни людей Джея. А я с детства росла среди этого. Вообще-то мне казалось... Тогда, в храме Кошек, например, что вы и Марика — не такие, как вся эта научная братия, что с вами можно всерьез говорить об этом. Но — не получилось. Ладно. Так вот, легенды о Ларце — это такая... Ну, как это назвать... Такая часть всех этих Тайных Учений, о которой хорошо знают Посвященные. Не все, но многие. Правда, в этих... сказаниях много противоречий. Но вот если бы там все было гладко, тогда наверняка все это было бы враньем. А правда всегда очень запутана. И когда я... Когда Марика намекнула мне о чем-то таком, очень похожем... Я все сделала, чтобы она рассказала мне об этом до конца. Это и не трудно было. Она была очень подавлена и потрясена тем... Ну, всем тем, что обрушилось на нее. Считала себя в ответе и за тех детей, и за гибель господина Сухова.
— Ведь вы... Ты ведь тоже знала его, Цинь? — морща лоб и потирая висок, спросил Кайл.
Девушка невольно поморщилась. Вопрос сбил ее с мысли, изложение которой давалось ей с таким трудом.
— Только так. Издалека. Вы тогда затащили меня на ваш семинар... Ну, на котором делали доклад о тех надписях, которые мы с вами нашли. И доктор Сухов там выступал. Вы нас знакомили — мне очень неловко было. Я почти ничего не поняла тогда. — Она снова коротким жестом отогнала то постороннее, что мешало ей сосредоточиться. — Так вот, когда я поняла, что боги — злые и... всякие, — тут она сделала охранительный жест пестрой веры, — что боги послали мне возможность пройти Испытание. Я стала просить Марику. Я почти никогда и никого ни о чем не прошу! Но в тот раз — я просила. Я давила на Марику. — Глаза Цинь недобро сверкнули, — Не думайте, что все было так легко — поплакалась на моем плече госпожа Карои и принесла мне Ларец в шелковом платочке. Она... Она смертельно боялась всего, что было связано с Испытанием. Но — спасибо Эс-дар-Саю — ее грызло чувство вины. Это была очень хорошая мысль — уйти в монастырь. Марика — идеальный для пестрой веры человек. Испытание принесло ей Дар. Ее туда брали с закрытыми глазами.
— Насколько я знаю... — начал Том.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133