Вдоль черных, словно выгоревших опушек. Туда, где начинаются скалы.
Снова Кайл шел этими, одному ему видимыми, тропами.
И снова, в такой же, как и много лет назад, теплый день затишья, под приглушенно-гневный скрип черных гиффовых сосен, он стал разводить костерок в распадке, в тени одного из Высоких Камней, куда не проникало дуновение теплого ветерка. Только день сегодня был не из последних теплых, осенних. В Леса уверенно входила долгая и капризная весна северного полушария Джея.
Как и прежде, не торопясь, усталыми руками он сложил из просохшего опада, веток и сучьев костерок и разжег его ритуальным зеркальцем. А когда заколдованный дым потянулся ввысь почти невидимой, причудливой нитью, Кайл начал скармливать огню то, что велел Уговор. Когда на потрескивающие, обращающиеся в уголь сучья легла легкая, почти невесомая цепь, он замер в с детства привычной позе и, прикрыв глаза, ловя лицом рассеянное в воздухе тепло лучей Звезды, стал ждать, пока он не услышал за спиной шаги старого учителя.
— Здравствуй, Квинт, — сказал Кайл.
— Здравствуй, Кайл, — ответил негромкий голос за его спиной. — Ты опоздал.
— Опоздал позвать тебя? — Васецки поднял глаза на иссушенного, почти бесплотного, словно тень гиффовой сосны, старца.
— Ты опоздал задуматься. Это важнее, Кайл. Куда важнее. Теперь не ты выбираешь события. Теперь события выбрали тебя.
Они довольно долго молчали оба.
Дым от костра стянулся в узенькую струйку. Молитвенно как-то стал втягиваться в высокое небо. Но все не иссякал, все не мог истончиться в ничто.
— Меня мучает мысль. — Кайл протянул к костру руку — струйка призрачной субстанции дыма почти незримым волосом обернулась вокруг его ладони и снова недрогнувшей нитью продолжила возноситься вверх, вверх, вверх. — Я оставил друга в беде. Я виноват в его... гибели. И еще это. То, что стало происходить с людьми... Эти... коконы как-то связаны с?..
— Это уж вам судить. Самим. Знаю только, что бывало такое и раньше. Будет срок — покажу тебе пещеру, где их, коконов этих, и не сосчитать, пожалуй. Это все от Плохих времен осталось. И тревожить их не след.
— А... а что из них будет потом? Во что... Во что там превращаются, они, эти люди? Или это просто гибель? Такой конец?
— Ты сам не веришь тому, что говоришь. — Старик повторил его жест, и теперь их руки связала еле заметная, еле ощутимая цепь. — Ты опоздал задуматься. Ты испугался игры, которую начал. Но не хочешь понять, что уже не ты выбираешь.
— Но... Я даже не вправе сделать ход. — Кайл наклонил голову, чтобы уловить то выражение, которое означилось на выбеленном годами, словно из вымытого дождями веков потрескавшегося известняка, выточенном лице Квинта.
— Ты лучше меня знаешь Правила Испытания. Но не хочешь понять их. Ты боишься. — Старик будто подтверждал свои слова еле ощутимым движением ладони, на миг заставившим дрогнуть ниточку дыма, связавшую его и Кайла.
— А разве мне нечего бояться? — устало спросил Кайл. — И не только за себя самого.
— Ты боишься вовсе не этого. — Старик задумчиво посмотрел на огонь. — Ты боишься того, что мир, в котором ты живешь, оказался не тем, чем ты его себе представлял. Оказался только декорацией, за которой стоят и ждут тебя страшные вопросы и страшные ответы на них. И ты изо всех сил натягиваешь это уже лопнувшее полотно, из последних сил стараешься удержать на месте клочки тех — спасительных для тебя декораций. Но время пришло, Кайл. К каждому приходит время страшных вопросов.
Они снова молча смотрели на странный свой костерок, потом Квинт поднялся и глухо, как-то в сторону, сказал:
— Подумай над тем, что написали тебе знаки Ларца. Тебе и твоему другу. Подумай об этом без страха.
И Кайл остался один возле погасшего костра в тени вековых сосен.
— Ты должен сам найти путь возвращения к Четырем, — сказал он в пустоту. Поднялся и повторил — теперь уже самому себе: — К Четырем. К Четырем, черт его возьми!!!
* * *
Центральный филиал фармацевтической фирмы «Линчжи» располагался несколько на отшибе от деловых кварталов Лагодо, ближе к Озерным паркам, собственно в одном из них — в Небесном Квартале, построенном в районе фешенебельных особняков, окультуренном диком лесу. Филиал размещался в жилом особняке, что было естественно: фирма являлась семейным предприятием и, пользуясь солидной репутацией среди специалистов, в излишнем внимании посторонних не нуждалась.
Эту и ряд других особенностей столь интересного фигуранта по делу, как миссис Луюнь, вдова и наследница не столь давно почившего владельца предприятия. Том выяснил в дороге, в кабине поставленного на автопилот «опель-карата», взятого им на прокат в Желтых предгорьях, через информационную сеть здешнего филиала Управления. Однако Управление знало о «Линчжи» далеко не все. В этом Том убедился, когда, припарковав свой служебный флаер у ворот прячущегося в глубине небольшого сада особняка-офиса, увидел светло-коричневый «линкольн» с приоткрытой дверцей. В проеме ее вырисовывался силуэт человека, уже давно кого-то ожидающего. Устроившись на краешке водительского сиденья, он кормил каких-то мелких птах, резвящихся в придорожной пыли, крошками чего-то съестного — остатками сандвича, наверное.
Навстречу Тому он поднялся.
— Полковник Стырный, — представился он. — Госбезопасность Республики Джей. — Офицер продемонстрировал свой идентификатор. Характерным жестом — незаметным со стороны.
Роббинс тоже не преминул назвать себя (что, по всей видимости, было совершенно излишне) и точно так же показал полковнику свою карточку с двумя гербами: Управления и Федерации.
— Быстро вы вышли на мадам Луюнь, — устало похвалил следователя Стырный. — Лучше бы, правда, вы для начала наведались в нашу контору. Это бы вас избавило от лишних хлопот. Впрочем, это только совет, не более.
— Я весьма вам благодарен, полковник. — Том оставил фразу висеть в воздухе полуоконченной и интонацией дал понять, что ждет, когда собеседник перейдет собственно к делу.
Если уж того принесло прямо сюда, то причина для этого была явно неотложной.
— Тогда выслушайте и второй мой совет, — все так же устало продолжил разговор господин Стырный. — Ни в коем случае не спрашивайте госпожу Луюнь о судьбе коллекции ее покойного супруга. Лучше всего будет, если вы создадите у миссис впечатление, что вам ничего об этом деле не известно.
«Это будет несложно, — мысленно ободрил полковника Том, — я ни про какую коллекцию покойного господина Цзун Вана сроду не слышал».
По всей вероятности, полковник Стырный не лишен дара телепатии или был неплохим физиономистом: он наклонил голову к собеседнику и, не глядя в глаза, уточнил:
— Вы, конечно, знаете, что коллекция реликвий Древних Империй такого масштаба не могла «уйти» бесследно. Весь фокус состоит в том, что ни один предмет этой коллекции официально не числится собственностью ни Цзун Вана лично, ни «Линчжи». Все было оформлено на фиктивных владельцев. Теперь по негласной договоренности большая часть... м-м... экспонатов выставлена в Национальном музее. Но того предмета, который интересует нас с вами, там, естественно, нет. Впрочем, вы, конечно... Не стоит затрагивать эту тему в предстоящем вам разговоре. Спугнете дичь, поверьте моему слову, ей-же-ей, спугнете.
— Не поделитесь ли вы cо мной еще и такой вот информацией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
Снова Кайл шел этими, одному ему видимыми, тропами.
И снова, в такой же, как и много лет назад, теплый день затишья, под приглушенно-гневный скрип черных гиффовых сосен, он стал разводить костерок в распадке, в тени одного из Высоких Камней, куда не проникало дуновение теплого ветерка. Только день сегодня был не из последних теплых, осенних. В Леса уверенно входила долгая и капризная весна северного полушария Джея.
Как и прежде, не торопясь, усталыми руками он сложил из просохшего опада, веток и сучьев костерок и разжег его ритуальным зеркальцем. А когда заколдованный дым потянулся ввысь почти невидимой, причудливой нитью, Кайл начал скармливать огню то, что велел Уговор. Когда на потрескивающие, обращающиеся в уголь сучья легла легкая, почти невесомая цепь, он замер в с детства привычной позе и, прикрыв глаза, ловя лицом рассеянное в воздухе тепло лучей Звезды, стал ждать, пока он не услышал за спиной шаги старого учителя.
— Здравствуй, Квинт, — сказал Кайл.
— Здравствуй, Кайл, — ответил негромкий голос за его спиной. — Ты опоздал.
— Опоздал позвать тебя? — Васецки поднял глаза на иссушенного, почти бесплотного, словно тень гиффовой сосны, старца.
— Ты опоздал задуматься. Это важнее, Кайл. Куда важнее. Теперь не ты выбираешь события. Теперь события выбрали тебя.
Они довольно долго молчали оба.
Дым от костра стянулся в узенькую струйку. Молитвенно как-то стал втягиваться в высокое небо. Но все не иссякал, все не мог истончиться в ничто.
— Меня мучает мысль. — Кайл протянул к костру руку — струйка призрачной субстанции дыма почти незримым волосом обернулась вокруг его ладони и снова недрогнувшей нитью продолжила возноситься вверх, вверх, вверх. — Я оставил друга в беде. Я виноват в его... гибели. И еще это. То, что стало происходить с людьми... Эти... коконы как-то связаны с?..
— Это уж вам судить. Самим. Знаю только, что бывало такое и раньше. Будет срок — покажу тебе пещеру, где их, коконов этих, и не сосчитать, пожалуй. Это все от Плохих времен осталось. И тревожить их не след.
— А... а что из них будет потом? Во что... Во что там превращаются, они, эти люди? Или это просто гибель? Такой конец?
— Ты сам не веришь тому, что говоришь. — Старик повторил его жест, и теперь их руки связала еле заметная, еле ощутимая цепь. — Ты опоздал задуматься. Ты испугался игры, которую начал. Но не хочешь понять, что уже не ты выбираешь.
— Но... Я даже не вправе сделать ход. — Кайл наклонил голову, чтобы уловить то выражение, которое означилось на выбеленном годами, словно из вымытого дождями веков потрескавшегося известняка, выточенном лице Квинта.
— Ты лучше меня знаешь Правила Испытания. Но не хочешь понять их. Ты боишься. — Старик будто подтверждал свои слова еле ощутимым движением ладони, на миг заставившим дрогнуть ниточку дыма, связавшую его и Кайла.
— А разве мне нечего бояться? — устало спросил Кайл. — И не только за себя самого.
— Ты боишься вовсе не этого. — Старик задумчиво посмотрел на огонь. — Ты боишься того, что мир, в котором ты живешь, оказался не тем, чем ты его себе представлял. Оказался только декорацией, за которой стоят и ждут тебя страшные вопросы и страшные ответы на них. И ты изо всех сил натягиваешь это уже лопнувшее полотно, из последних сил стараешься удержать на месте клочки тех — спасительных для тебя декораций. Но время пришло, Кайл. К каждому приходит время страшных вопросов.
Они снова молча смотрели на странный свой костерок, потом Квинт поднялся и глухо, как-то в сторону, сказал:
— Подумай над тем, что написали тебе знаки Ларца. Тебе и твоему другу. Подумай об этом без страха.
И Кайл остался один возле погасшего костра в тени вековых сосен.
— Ты должен сам найти путь возвращения к Четырем, — сказал он в пустоту. Поднялся и повторил — теперь уже самому себе: — К Четырем. К Четырем, черт его возьми!!!
* * *
Центральный филиал фармацевтической фирмы «Линчжи» располагался несколько на отшибе от деловых кварталов Лагодо, ближе к Озерным паркам, собственно в одном из них — в Небесном Квартале, построенном в районе фешенебельных особняков, окультуренном диком лесу. Филиал размещался в жилом особняке, что было естественно: фирма являлась семейным предприятием и, пользуясь солидной репутацией среди специалистов, в излишнем внимании посторонних не нуждалась.
Эту и ряд других особенностей столь интересного фигуранта по делу, как миссис Луюнь, вдова и наследница не столь давно почившего владельца предприятия. Том выяснил в дороге, в кабине поставленного на автопилот «опель-карата», взятого им на прокат в Желтых предгорьях, через информационную сеть здешнего филиала Управления. Однако Управление знало о «Линчжи» далеко не все. В этом Том убедился, когда, припарковав свой служебный флаер у ворот прячущегося в глубине небольшого сада особняка-офиса, увидел светло-коричневый «линкольн» с приоткрытой дверцей. В проеме ее вырисовывался силуэт человека, уже давно кого-то ожидающего. Устроившись на краешке водительского сиденья, он кормил каких-то мелких птах, резвящихся в придорожной пыли, крошками чего-то съестного — остатками сандвича, наверное.
Навстречу Тому он поднялся.
— Полковник Стырный, — представился он. — Госбезопасность Республики Джей. — Офицер продемонстрировал свой идентификатор. Характерным жестом — незаметным со стороны.
Роббинс тоже не преминул назвать себя (что, по всей видимости, было совершенно излишне) и точно так же показал полковнику свою карточку с двумя гербами: Управления и Федерации.
— Быстро вы вышли на мадам Луюнь, — устало похвалил следователя Стырный. — Лучше бы, правда, вы для начала наведались в нашу контору. Это бы вас избавило от лишних хлопот. Впрочем, это только совет, не более.
— Я весьма вам благодарен, полковник. — Том оставил фразу висеть в воздухе полуоконченной и интонацией дал понять, что ждет, когда собеседник перейдет собственно к делу.
Если уж того принесло прямо сюда, то причина для этого была явно неотложной.
— Тогда выслушайте и второй мой совет, — все так же устало продолжил разговор господин Стырный. — Ни в коем случае не спрашивайте госпожу Луюнь о судьбе коллекции ее покойного супруга. Лучше всего будет, если вы создадите у миссис впечатление, что вам ничего об этом деле не известно.
«Это будет несложно, — мысленно ободрил полковника Том, — я ни про какую коллекцию покойного господина Цзун Вана сроду не слышал».
По всей вероятности, полковник Стырный не лишен дара телепатии или был неплохим физиономистом: он наклонил голову к собеседнику и, не глядя в глаза, уточнил:
— Вы, конечно, знаете, что коллекция реликвий Древних Империй такого масштаба не могла «уйти» бесследно. Весь фокус состоит в том, что ни один предмет этой коллекции официально не числится собственностью ни Цзун Вана лично, ни «Линчжи». Все было оформлено на фиктивных владельцев. Теперь по негласной договоренности большая часть... м-м... экспонатов выставлена в Национальном музее. Но того предмета, который интересует нас с вами, там, естественно, нет. Впрочем, вы, конечно... Не стоит затрагивать эту тему в предстоящем вам разговоре. Спугнете дичь, поверьте моему слову, ей-же-ей, спугнете.
— Не поделитесь ли вы cо мной еще и такой вот информацией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133