Дуглас Мейтленд долго глядел вслед удалявшейся девушке, пока та не исчезла из виду, и только потом вошел в дом и сразу направился на кухню.
— Доброе утро, — приветствовал он детей, наливая кофе в кружку толстого фаянса. — Жаль, что не успели полюбоваться восходом, сони несчастные.
Сын сидел за кухонным столом, погруженный в чтение «Уолл-стрит джорнал». Дочь вынимала булочку из тостера. Оба удивленно встрепенулись при звуках необычайно жизнерадостного голоса родителя.
— Вижу, у тебя отличное настроение, — буркнул Ной.
— Я отлично провел утро.
— Интересно, где и с кем? — пренебрежительно фыркнула Кортни. — Во-первых, ты за ворота не выходил. Во-вторых, где здесь развлечься? Палм-Бич — настоящая дыра! И ты еще воображаешь, будто я соглашусь жить здесь постоянно, вместо того чтобы остаться в Калифорнии и устроиться в закрытую школу?
— Должно быть, я в самом деле мазохист, — весело сообщил Дуглас, — поскольку находиться в одном доме с тобой хуже средневековой пытки. Однако если хочешь знать, я на редкость замечательно провел время в обществе необыкновенной молодой женщины, случайно заметившей, что мне плохо, и предложившей помощь.
— Молодая? И сколько же ей, спрашивается, лет? — с подозрением осведомилась Кортни.
— По-моему, около тридцати.
— Начинается! Мы все это проходили! Ты уже дважды знакомился с необыкновенными молодыми женщинами лет под тридцать, и обе умудрились окрутить тебя! Потрясающе! Ной, наш папочка опять ходит в женихах!
— Не язви, Кортни, тебе это не идет. К тому же одна из этих женщин — твоя мать.
— А вторая тебе в правнучки годилась, — прошипела та. Но Дуглас, благоразумно проигнорировав укол, обратился к сыну:
— Представляешь, приняла меня за садовника: вполне понятная ошибка. Разумеется, учитывая, что я рылся в земле, как крот. Никогда не угадаешь, кто она и…
— Может, мне попытаться? — вставила Кортни, — Пока ты развлекал ее, она, должно быть, восседала на травке и жевала творог, запивая сывороткой?
Но мужчины, похоже, ее не слышали.
— И кто она? — осведомился Ной.
— Если ты ужинал с Картером накануне вечером, значит, успел с ней познакомиться. Я бы сам спросил, но не слишком рвался признаться, что у меня такой взрослый сын. Моему тщеславию и без того был нанесен сокрушительный удар! Меня — меня! — приняли за садовника! Позор! Кстати, ее зовут Слоан.
— Да ты шутишь! — сухо усмехнулся Ной. — О чем, спрашивается, с ней можно говорить?
— Да обо всем! Мы обсуждали политику, экономику…
— Понятно! Пока ты разливался соловьем, она молча внимала, — саркастически заметил сын. — Да она двух слов связать не может! У нее две извилины, да и те прямые!
— Ничего подобного! Она вполне точно передала все, что слышала вчера вечером. Я сразу понял, чьими идеями она так восхищается.
— Поразительно, что она способна запомнить и повторить все мои высказывания, но, поверь, абсолютно ничего в них не понимает.
— Словом, настоящий попугай! Ну уж нет! Я редко ошибаюсь в людях и могу поручиться: она не только красива, но и далеко не глупа. И к тому же остроумна.
— Ты уверен, что мы оба имеем в виду дочь Картера Рейнолдса?
Настала очередь Дугласа осечься, — Ч-что? Его… как это?
— У Картера две дочери. Парис старше Слоан на год.
— Я знаю Картера сто лет, и он никогда не упоминал ни о какой дочери.
— Вчера он рассказал, что при разводе Слоан осталась с матерью. После болезни Картер решил воссоединить семью и пригласил Слоан погостить. До вчерашнего дня обе ветви семьи не общались.
— Почему?
Ной отодвинул газету и встал.
— Понятия не имею. Картер со мной не поделился. А я не собирался спрашивать.
— Так и знал: она что-то скрывает! — торжествующе объявил Дуглас. — Я ввел ее в заблуждение, притворившись садовником, а она провела меня, сохранив инкогнито. Должно быть, поняла, что я сразу раскушу, кто она. Долг платежом красен. Великолепная женщина! Говорю же, ты ее недооцениваешь.
— Может быть, — обронил Ной не слишком убежденно, но с явным любопытством.
Кортни намазала булочку сливочным сыром и направилась к столу.
— Я уже вижу, чем все это обернется! — предсказала она. — Мой братец женится на Парис, папаша — на ее сестре, а мне придется выступить на ток-шоу «Салли Джесси Рафаэль»и поведать о семейках, в которых процветают наклонности к инцесту. Весьма занимательная тема!
— Я уже сказал, что не женюсь на Парис, — буркнул Ной.
— Но не можешь же ты жениться на Слоан, если наш папочка уже ее застолбил! И потом жениться не сможешь, потому что все это старая песня и уже обсуждалось на шоу Салли, а значит, меня туда не пригласят Как там называлась эта программа? «Моя невестка — моя бывшая мачеха» или что-то в этом роде.
— Да заткнись же!
Дождавшись ухода Ноя, Кортни гневно прошипела отцу, развернувшему газету:
— Почему ты позволяешь ему так со мной разговаривать?
Дуглас, не поддавшись на провокацию, углубился в передовицу.
— Он мне не отец, а брат. Почему ты не заступишься?
— Потому что я слишком стар, чтобы высечь тебя, а он это делать отказывается.
— Возможно, ему только этого и нужно! Его хлебом не корми — дай над кем-нибудь поиздеваться!
— Почему ты так считаешь? — мягко осведомился Дуглас.
— Сам знаешь почему, — взвизгнула девочка, — но лижешь ему зад, потому что потерял почти все свои деньги, а он умеет их делать, причем в таком количестве, что мы можем жить как прежде. А когда его поймают? Снова притворишься, будто ничего не ведал, и станешь навещать его в тюрьме?
Глава 17
Вскоре все четверо собрались на теннисном корте. Слоан восхищенно взирала на отца и сестру. Просто картинка из журнала мод! Высокие, стройные, белоснежные костюмы изумительно оттеняют загар! Отец и дочь обладали врожденной грацией и силой чистокровных породистых животных, и Слоан впервые подумала, как, должно быть, хорошо быть богатым. Но к концу игры несколько изменила мнение. Отец играл так, словно сражался со злейшим врагом, превращая корт в поле битвы и не выказывая ни малейшего снисхождения, хотя и без того было ясно, что Пол и Слоан в подметки ему не годятся. Мало того, он не уставал попрекать старшую дочь и критиковал ее за малейшие промахи.
Слоан готова была прыгать от радости, когда кончился последний гейм. Но вместо этого покорно стояла рядом с Полом, пытаясь сделать вид, что не слышит, как отец отчитывает Парис за неудачную подачу.
— Отираешься все утро у сетки! Пол по чистой случайности пропустил твою «свечку»! Только слабаки полагаются на удачу! Победители надеются на собственное умение!
Ну хоть это я сумел тебе вдолбить?
— Да, папа, — как всегда сдержанно ответила Парис, но Слоан живо представила себе всю меру ее унижения и немедленно задалась вопросом: неужели он так ведет себя и при посторонних, во время престижных турниров?
— Невероятно! — прошептала она Полу. — Почему она не даст ему отпор? Вместо того чтобы слушать эту чушь, объяснила бы лучше, что старается изо всех сил.
— Она не старается! Играет так, чтобы не вызывать еще больших нареканий, но не в полную мощь, дабы мы не считали себя законченными олухами.
Сердце Слоан упало. У нее сложилось такое же впечатление. Значит, все верно, и Пол того же мнения. И теперь становится все труднее сдерживать ту невольную симпатию, которая помимо желания рождалась в ее душе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83