Королю доложили об этом, сказав, что они еще недалеко ушли, и их можно вернуть, но займет это четверть часа.
— Не надо, — ответил король, — это будет слишком долго… мы сразимся без фанфар, вот и все.
Потом он сел на лошадь и, выехав из бастиона, крикнул:
— Эй! Господин де Монтгомери! Вы готовы?
— Да, государь, — ответил граф, выезжая из противоположного бастиона.
— Господа, — обратился к судьям король, — мы ждем вашего сигнала.
— Съезжайтесь! — крикнули одновременно герцог Савойский и коннетабль. При полной и зловещей тишине соперники поскакали и встретились посреди
поля, преломив копья одно о другое.
Вдруг, к величайшему удивлению зрителей, король потерял оба стремени и припал к шее лошади, выронив из рук поводья; конь остановился, а Монтгомери, потрясенный ужасом, далеко отбросил обломок копья, оставшийся у него в руке.
В ту же минуту Вьейвиль и де Буасси, понявшие по поведению короля, что произошло нечто чрезвычайное, перепрыгнули через ограждение и схватили удила лошади, крича:
— Ради Господа, что случилось, государь?
— А то, что вы были правы, — еле слышно прошептал король, — когда противились этому проклятому поединку, дорогой Вьейвиль!..
— Так вы ранены, государь? — с тревогой спросил великий камергер.
— Думаю, убит! — прошептал король таким слабым голосом, что даже стоявшие рядом едва услышали его.
Действительно, обломок копья Монтгомери, скользнув вдоль шлема короля, приподнял забрало, и кусок дерева, войдя в глаз, проник в череп.
Собрав последние силы, король сказал:
— Пусть не трогают господина де Монтгомери, тут нет его вины…
Вопль ужаса поднялся в рядах зрителей, и все кинулись врассыпную, как будто в них ударила молния, крича:
— Король убит!.. Король убит!..
XIV. НА СМЕРТНОМ ОДРЕ
Тем временем Вьейвиль и де Буасси отнесли короля в его спальню и в доспехах положили на кровать.
С него даже не смогли снять шлем, поскольку обломок древка остался в ране и торчал на два-три пальца.
Сбежались хирурги, присутствовавшие на турнире. Их было пятеро, но никто из них не решился вытащить обломок копья из раны, и, хотя королева Екатерина, дофин и принцессы — только они были допущены в спальню короля — умоляли их хоть чем-нибудь помочь раненому, они только переглядывались, качали головами и говорили:
— Нужно как можно скорее послать за метром Амбруазом Паре — без него мы ничего не можем предпринять.
— Найти немедленно метра Амбруаза Паре, где бы он ни был! — приказала королева.
И в ту же минуту пажи, слуги и оруженосцы бросились во все стороны, спрашивая везде, где можно найти знаменитого хирурга.
Метр Амбруаз Паре в те годы был в зените своей славы. Он сопровождал в Италию Рене де Монтежана, полковника пехоты, а вернувшись во Францию и получив степень в коллеже Святого Эдма, стал прево корпорации хирургов и уже семь лет в качестве главного хирурга состоял при короле.
Его нашли на чердаке у бедного кровельщика, который сломал себе ногу, упав с крыши.
О его приходе возвестили крики: «Вот метр Амбруаз Паре! Вот он! Вот он!»
Потом на пороге появился человек лет сорока пяти-сорока шести; он шел с достоинством, чуть наклонив голову и как бы погрузив в себя свой взгляд.
Увидев его, все расступились, давая ему проход к постели раненого.
— Посмотрите, метр, — сказали врачи.
И все взоры обратились на того, кого считали единственным человеком во Франции, способным спасти короля, если это было еще возможно.
Мы сказали «во Франции», потому что за ее пределами существовал человек, слава которого превосходила славу Амбруаза Паре и которого сам Паре любил называть своим учителем.
Этим человеком был Андреас Везалий, хирург Филиппа II.
Взгляды, устремленные на Паре, красноречивее слов вопрошали, чего следует опасаться и на что надеяться.
Но по лицу знаменитого врача ничего нельзя было прочесть, однако все заметили, что, увидев рану, он немного побледнел.
— О метр Амбруаз Паре, — воскликнула Екатерина Медичи, — не забудьте, что я вручаю вам жизнь короля Франции!
Метр Амбруаз Паре, уже протянувший к королю руку, тут же опустил ее.
— Ваше величество, — сказал он, — ваш августейший супруг находится в таком состоянии, что настоящим королем Франции является сейчас не он, а его наследник; я прошу у вас разрешения обращаться с ним так же, как я обращался бы с последним солдатом, — это единственный шанс на спасение.
— Значит, этот шанс есть? — спросила королева.
— Я не сказал этого, сударыня, — ответил хирург.
— Тогда делайте как считаете нужным, метр, — сказала Екатерина, — всем известно, что вы лучший врач королевства.
Амбруаз Паре, ничего не ответив на похвалу, уперся левой рукой в верхнюю часть шлема, схватил правой торчавший из раны обломок и уверенно, как если бы он, по его собственным словам, имел дело с последним солдатом, вырвал этот обломок из раны.
Генрих вздрогнул всем телом и из груди его вырвался стон.
— Теперь, — сказал Амбруаз Паре, — снимите с короля шлем и латы, и как можно осторожнее.
Вьейвиль протянул руку к шлему, но она так дрожала, что Амбруаз Паре остановил его.
— Позвольте мне, — сказал он, — я единственный, у кого рука не имеет право дрожать.
И, положив голову короля на свою левую руку, он медленно, но уверенно, без малейшего толчка, отстегнул шлем.
Когда шлем был снят, с остальными доспехами справились без всякого труда.
Пока короля раздевали, он даже не пошевелился: он был — по крайней мере, в эту минуту — полностью парализован.
Короля уложили, и Амбруаз Паре приступил к перевязке.
Сначала он обследовал обломок, который до того с величайшими предосторожностями положил на стол около королевской кровати, и понял, что это чужеродное тело вошло в череп на три пальца и, судя по остаткам тканей на дереве, проникло до мозговых оболочек.
Амбруаз Паре надрезал края раны, осторожно раздвинул их и серебряным стилетом прозондировал ее.
Как он и понял по вытащенному обломку, рана была ужасна!
Он присыпал рану толченым углем, которым в те времена пользовались вместо корпии, и положил на глаз холодную примочку, приказав менять ее каждые четверть часа.
Когда положили примочку, лицо раненого судорожно дернулось — чувствительность у него не была целиком потеряна.
Кажется, хирург остался этим доволен; он повернулся к заплаканной семье короля и, обращаясь к королеве, сказал:
— Сударыня, я не могу сейчас судить, наступит ли улучшение или ухудшение, но зато я могу ручаться вашему величеству, что непосредственной угрозы смерти сейчас нет. Следовательно, я советую вам удалиться, отдохнуть и дать на время утихнуть вашему горю. Я же с этой минуты не отойду от изголовья постели, пока король не умрет или не поправится.
Екатерина подошла к раненому и наклонилась, чтобы поцеловать ему руку; но, целуя руку, она сняла у него с пальца то знаменитое кольцо, которое уже один раз попыталась забрать г-жа де Немур; в этом кольце, как говорили, и крылась тайна столь долгой любви Генриха к Диане.
Как бы ощутив, что из его сердца грубо вырвали какое-то чувство, король вздрогнул, как тогда, когда у него из раны вырвали обломок копья.
Амбруаз Паре мгновенно подошел к постели.
— Простите, сударыня, — спросил он, — что вы сделали королю?
— Ничего, сударь, — ответила королева, зажав кольцо в руке, — просто, может быть, король узнал меня сквозь беспамятство?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243