Но чем больше он сдерживался, тем сильнее ему хотелось до нее дотронуться. Прикосновения и ласки значили для него очень много — он буквально жил ими, но умел не только получать, но и дарить наслаждение, что для него было не менее важно. Холоднокровные, как рыбы, североамериканцы, старательно избегавшие каждого лишнего прикосновения, презрительно называли таких, как он, «горячими латино», и сейчас Рафаэль подумал, что в этом есть большая доля истины. Он действительно легко воспламенялся, и бывали минуты, когда он знал, что огонь, блуждающий по его жилам, может разгореться пожаром, и тогда он просто не сможет остановиться.
Особенно, если прикоснется к ней…
Ничего, пообещал себе Рафаэль. Скоро ему не нужно будет постоянно сдерживать себя и контролировать свои эмоции. Правда, он не собирался навязываться ей, но раз уж Джессика сказала «да», то она должна уважать его желания.
«Какой же усталой она выглядит!» — невольно подумал Рафаэль и выпрямился. Удивляться здесь, впрочем, было нечему. И все же его тревожили темные круги под ее глазами и озабоченная складка между бровями, которая не исчезла даже во сне. После вынужденного купания Джессика вымыла голову, но делать прическу не стала — на это у нее просто не осталось времени. Она просто зачесала волосы назад, и теперь мягкие, чистые пряди свободно падали на ее плечи. Бедняжка Джессика, сколько всего на нее свалилось!
А как храбро она держалась, оказавшись в воде. Рафаэль уже успел узнать, что истерики ей не свойственны, и все-таки поражался, что мужество ни на минуту не изменило Джессике в этой ситуации. Она не пролила ни слезинки, и недостаток воображения был тут ни при чем. Он готов был поклясться, что видел в ее глазах и ужас огненной смерти, и боязнь быть погребенной на холодном дне озера. И все же Джессика сумела превозмочь себя. Вот только в своих неприятностях она винила сама себя, пожалуй, гораздо чаще, чем следовало.
А ведь кое в чем виноват был и он, и Рафаэль был готов исправить свою ошибку, чего бы это ни стоило. А цена, как он теперь понимал, могла оказаться очень и очень высока.
Улыбка тронула губы Рафаэля, когда его взгляд скользнул по ее полным грудям, натягивающим яркий шелк блузки, по тонкой талии и крутым, как лира, бедрам. Это и был его вожделенный приз, ради которого Рафаэль затеял всю эту сложную игру. Скоро, очень скоро этот приз достанется ему, и он собирался сделать так, чтобы наслаждение от обладания друг другом было обоюдным. Джессика тоже научится ценить минуты близости и получать от них радость — во сто крат большую, чем она могла надеяться и мечтать.
Джессика проснулась от резкого толчка и мелькания огней за окном, когда самолет коснулся колесами земли и покатился по взлетной полосе аэропорта Ресифе. Чувствовала она себя не столько отдохнувшей, сколько отупевшей, словно какая-то часть ее сознания все еще была в плену сна. Ощущение было довольно странным, но оно Джессику обрадовало. Почему-то ей казалось, что так, в полусне-полуяви, когда все вокруг выглядит размытым и нереальным, когда она словно видит себя со стороны, ей будет легче пройти через все, что ждало ее впереди.
Джессике казалось, что она спит и видит сон. Она все еще не могла осознать до конца, что пройдет совсем немного времени и она станет женой Рафаэля Кастеляра, и эта страна станет ее вторым домом. И что бы она ни говорила себе, никакие доводы не могли заставить ее поверить в эту странную сказку с непредсказуемым финалом.
Если и существовали какие-то формальности, связанные с ее прибытием в страну, то о них позаботились без ее участия. Джессику, во всяком случае, это никак не коснулось. Буквально через минуту после того как самолет вырулил на стоянку, она спускалась по трапу в сопровождении Рафаэля и Пепе. Карлос задержался в самолете. Какой-то коренастый человек в белой рубашке с короткими рукавами уже ждал их внизу. У него было лицо испанского гранда, темная, как у африканского вождя, кожа и широкая щель между передними зубами, которая бросалась в глаза каждый раз, когда он улыбался. Он приветствовал Рафаэля по-португальски, потом повторил приветствие на неуверенном английском.
Звали его Жуан, и был он, судя по всему, шофером, поскольку из его жестикуляции Джессика поняла, что он говорит что-то об автомобиле. Пока они шли к зданию аэропорта, Жуан, помогавший Пепе нести вещи, беспрестанно тараторил. Сначала он говорил по-португальски, потом, когда Рафаэль что-то строго ему сказал, он извинился и перешел на английский, и речь его потекла гораздо медленнее. По словам Жуана, сеньора Кастеляр, мать Рафаэля, пришла в настоящий восторг, когда узнала, что ее сын намерен жениться в ближайшее время. Скорый приезд будущей невестки, с которой ей не терпелось познакомиться, весьма обрадовал ее, и она принялась деятельно к нему готовиться. Всем родственникам были разосланы приглашения, а на завтрашний вечер был назначен торжественный ужин, на котором Рафаэлю предстояло представить свою невесту гостям.
Приготовления к ужину были совершенно грандиозными. Усадьба в срочном порядке приводилась в порядок. Слуги чистили ковры, мыли полы и натирали их воском, а обсуждение меню — в том числе блюд, привычных для американского желудка, — продолжалось с самого утра. Самым трудным оказался вопрос, где разместить гостью, однако в конце концов решено было следовать традициям.
— Это точно? — спросил подошедший к ним Карлос, бросив быстрый взгляд на Рафаэля.
— Абсолютно, — торжественно ответил Жуан.
Джессика не совсем поняла, что значит этот короткий обмен мнениями, но ее будущий супруг, судя по всему, отлично во всем разобрался, и на его лицо легла легкая тень неудовольствия.
Автомобиль, о котором шла речь в самом начале, оказался классическим «Кадиллаком» старой модели с задними крыльями-плавниками. Его глянцево-черный кузов — несомненно оригинальной, заводской покраски — был отполирован чуть не до зеркального блеска, салон был отделан красным деревом и черным бархатом, а в хрустальных вазочках на дверцах кивали головками крупные орхидеи.
Изогнув бровь, Рафаэль поглядел на Жуана, и шофер взмахнул руками, словно защищаясь, но Джессика видела, что в глазах его блестят искорки смеха.
— Сеньора настояла, — сказал он. — Она сказала, что так сеньорите Джессике будет удобнее. — Шофер пожал плечами. — Вы же знаете ее, сеньор Рафаэль. Никто не может спорить с вашей матушкой.
— Жуан мог бы попытаться, — едко сказал Рафаэль. Губы водителя чуть дрогнули, но веселые огоньки в глазах не погасли.
— Мог бы, но не стал. Она же всегда оказывается права, поэтому спорить с ней — напрасная трата времени.
Рафаэль сострил покорную мину. Негромко вздохнув, он сказал:
— Что ж, пусть будет так.
Карлос направился к своей машине. Поскольку, как поняла Джессика, он регулярно летал в Штаты и обратно, она стояла на стоянке в аэропорту. Карлос собирался забрать их багаж и отправиться вперед вместе с Пепе, чтобы, как он пояснил с легким поклоном, к их приезду все вещи были уже на месте.
Рафаэль помог Джессике устроиться в машине и сел сам. Жуан занял место за рулем. Стеклянная перегородка, отделявшая водительское место от пассажирского салона, беззвучно поднялась, и лимузин величественно тронулся с места, направляясь к выезду из аэропорта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127