Кликай dushevoi.ru в Москве 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Да я и не верю, что ты хочешь навязать своей матери такую невестку, как я. Ты только представь себе, каково ей будет узнать, какая я на самом деле!
— Джессика, прошу тебя! Я вовсе не собирался… — Рафаэль шагнул вперед, протягивая к ней свободную руку.
— Не прикасайся ко мне! — воскликнула Джессика с истерической ноткой в голосе и поспешно отступила назад. — Я узнала все, что мне хотелось. У меня нет никаких сомнений, что ты собирался быть, мне хорошим мужем, — по крайней мере, по твоим собственным стандартам, — ведь сделка удалась, ты выиграл, и объединение компаний состоится. Однако мне этого мало, мало! Мне нужно кое-что еще, кроме уважения и заботы, которую ты пытаешься мне навязать. Даже страсть и физическая совместимость — это еще не все, Кастеляр! А теперь отдай мне конверт, и мы простимся. И если в тебе осталась хоть капля порядочности, ты немедленно покинешь этот дом.
Рафаэль снова потянулся к ней, но сдержался и остался стоять на месте. Желтый свет настольной лампы косо падал ему на лицо, и от этого его черты казались особенно резкими. Глаза Рафаэля горели в полутьме словно у ягуара, но в самой их глубине, под расплавленным золотом ярости, Джессика разглядела темный, бурлящий водоворот невероятной муки. Впрочем, все это могло быть лишь игрой света и теней — во всяком случае, полагаться на свои наблюдения и делать из них выводы Джессика не собиралась.
Несколько мгновений пронеслись в томительном молчании. Потом где-то вдалеке залаяла собака, и Рафаэль переступил с ноги на ногу.
— Хорошо, я уйду! — сказал он с отчаянием. — Но фотографии я возьму с собой.
— Нет! — вырвалось у Джессики прежде, чем она сумела совладать с собой.
— Попробуй мне помешать, — отозвался Рафаэль, почти в точности повторив ее собственные слова. — Но не беспокойся: никто не увидит их, кроме меня. Впрочем, вряд ли ты мне поверишь, верно? — добавил он и, круто развернувшись, пошел к двери. На пороге Рафаэль, однако, оглянулся, и Джессика увидела, что лицо его стало замкнутым, а взгляд — непроницаемым.
— По крайней мере, — сказал он, — у меня будет сувенир на память.
Он повел себя как полный идиот — Рафаэль знал это совершенно точно. Прежде всего он злился на себя за то, что отказался вернуть Джессике фотографии, да и потом, уже после своего отъезда из «Мимозы», он потратил слишком много времени, разглядывая их. Эта несомненная глупость так подействовала на его мозги, что по пути в Новый Орлеан он заработал два предупреждения за превышение скорости, а вернувшись в отель, так резко разговаривал с Пепе, что сбитый с толку гигант-индеец промолчал несколько часов кряду. Кроме того, уже в аэропорту Рафаэль никак не мог сосредоточиться, проверяя предполетное состояние самолета, и ему пришлось трижды начинать все сначала, прежде чем он убедился, что все системы работают нормально.
Джессика… Она была исключительно страстной натурой и умела отвечать на его ласки с таким теплом и самоотречением, что при одной мысли об этом у него снова и снова захватывало дух. Воспоминания роились у него в голове, бурля, как раскаленная смола в котле, и вскоре Рафаэль почувствовал, что избавиться от них — выше его сил. Это было как навязчивый бред, как горячка, как наваждение.
Джессика… Ему нужна была именно такая женщина — похожая одновременно на ангела и на сирену, на котенка и на тигрицу; сдержанная как леди и горячая как самый жаркий огонь, решительная как воин и мягкая как самый тонкий шелк. И вот теперь, может статься, он навсегда потерял то, что нашел совсем недавно.
Прежде чем они расстались, Джессика сказала ему, что он выиграл, но Рафаэль в этом очень сомневался. Даже если так, то это была пиррова победа, и досталась она ему по слишком высокой цене. Он точно знал, чего лишился, и боль от потери была настолько острой и сильной, что она угрожала его здравому смыслу и даже самому рассудку. Теперь ему оставалось только сожалеть, что у него оказалось слишком много принципов и слишком мало желчи, слишком много порядочности и слишком мало мужской самоуверенности. Ему нужно было переспать с ней, пока она была у него дома, в Бразилии, и плевать на традиции, на горничных, на братьев, сестер и других родственников! Даже присутствие матери не должно было ему помешать. И сегодня ему надо было не препираться с Джессикой, а схватить ее поперек туловища и, как бы она ни брыкалась и ни кусалась, увезти ее с собой в Рио. Или затащить в ближайшую постель, чтобы любить ее до тех пор, пока она не потеряла бы способность думать. А уж потом он заставил бы свою строптивую жену выслушать свои доводы.
Да, много было вещей, которые он должен был сделать, но не сделал…
К счастью, это был еще не конец. Рафаэль очень рассчитывал на то, что Джессике все равно придется работать с ним бок о бок, чтобы координировать деятельность «Голубой Чайки» и КМК. Да, сейчас она не желает выслушивать его объяснений, но он надеялся, что со временем Джессика сумеет превозмочь свой гнев и прислушается к голосу рассудка и здравого смысла. И все же эта бессмысленная разлука с нею продолжала бесить Рафаэля.
Теперь ему придется начинать все сначала, это уж как пить дать, мрачно рассуждал он. Как — этого Рафаэль пока не знал, но он собирался все тщательно обдумать. В «Мимозе» он не справился с обстоятельствами и с самим собой, и это было достаточно удивительно, поскольку прежде ему всегда легко удавалось успокоить чужие гнев, раздражение и даже справиться с направленной против него неприязнью. Возможно, дело было в том, что нелепые и чудовищные обвинения Джессики — особенно после тех сумасшедших суток, которые они провели в одной постели, ни разу не оторвавшись друг от друга больше чем на четверть часа, — застали его врасплох и ошеломили настолько, что он утратил твердую почву под ногами. А чего стоила ее откровенная враждебность? Ее любовь и нежность значили для него так много, что, в одночасье лишившись их, Рафаэль не смог даже призвать на помощь логику, чтобы защититься от ее несправедливых упреков. Не в силах подыскать ни одного мало-мальски подходящего аргумента или довода, который не задевал бы чувств Джессики и не походил бы на попытку свалить всю вину на покойного Клода Фрейзера, он вынужден был опираться на одно лишь достоинство и гордость. И, как и следовало ожидать, это не привело ни к чему хорошему.
Стараясь отвлечься от своих мыслей, Рафаэль принялся раздумывать о временах давно прошедших, когда брак был нерушим, ибо не жених и невеста сговаривались о том, чтобы соединить свои судьбы, а две семьи договаривались об объединении капиталов и политического влияния. В таких условиях молодая пара, которой интимные отношения во многих случаях навязывались чуть ли не силой, вынуждена была терпеть свое сожительство, и, рано или поздно, в супругах все же вспыхивало взаимное чувство. Или не вспыхивало, хотя все условия для этого — и в первую очередь каждодневное тесное общение — безусловно, были. А как быть ему, если он — в Бразилии, Джессика — в Штатах, так что даже объясниться с ней иначе как по телефону ему будет вряд ли позволено?
Рафаэль подавленно вздохнул. Конечно, можно было рассуждать и иначе. Не исключено, что он получил по заслугам, согласившись на условия сделки, хладнокровно предложенной ему старым Фрейзером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
 магазин сантехника 

 керамогранитная мозаика