Вот что сказал я тогда:
«За соболью доху отплачу:
Твой разбитый народ сколочу,
Соберу, ворочу.
За соболью доху отплачу:
Разбежавшийся люд ворочу,
Полным счётом вручу.
Пусть все станет по местам:
Здесь – почетный; челядь – там.
Не так ли я сказал? А теперь и сдержу свое слово.
За соболью доху отплачу,
Всех Меркитов мечу я предам,
А Учжину твою ворочу.
За соболью доху отплачу:
Супостатов предам я огню и мечу,
А царицу твою ворочу.
[«За твою соболью доху я соберу для тебя твой рассеянный улус. За черную твою соболью доху я соединю для тебя разлученных людей твоих. Так я говорил и прибавил: пусть же почечная часть идёт к заду, а лопаточная (почётная) – к переду. Теперь же, по этим словам своим, в благодарность за соболью доху, я истреблю для тебя всех Меркитов дотла и спасу для тебя твою Борте-учжин. За черную соболью доху, предав огню всех без исключения Меркитов, доставим мы тебе твою Борте, возвратим ее тебе…»]
Пошли ты известие Чжамухе. Младший брат Чжамуха находится сейчас в Хорхонах-чжубуре. Я с двумя тьмами выступлю отсюда и буду правым крылом, а Чжамуха со своими двумя тьмами пусть будет левым крылом. Место и время встречи назначает Чжамуха!» – Так он сказал.
§ 105. От Тоорил-хана Темучжин, Хасар и Бельгутай вернулись домой, и уже из дому Темучжин послал к Чжамухе Хасара и Бельгутая, наказав им: «Вот как скажите анде моему Чжамухе:
«Ложе моё – воздух пустой,
Мы ль не единого рода с тобой?
Как же мы кровную месть совершим?
В сердце зияет глубокая рана.
Нам ли с тобою родство не охрана?
Как же свою мы обиду отметим?»
[«Ложе моё обращено в пустой воздух. Принадлежа к одной большой семье (родства), разве мы чужие с тобой? Как выместим свою месть? Лоно (грудь) мое ущерблено. Будучи кровной роднёй, чужие ли мы (друг другу)? Как же воздадим воздаяние своё?»]
Не только это наказывал он передать своему анде Чжамухе, но также а собственные слова Кереитского Тоорил-хана: «Памятуя, что я в своё время был облагодетельствован отцом Есугай-ханом, я буду блюсти дружбу. Со своими двумя тьмами я выступаю правым крылом. Пошли переговорить с младшим братом Чжамухой, не поднимется ли он со своими двумя тьмами. Место же и время встречи пусть назначит сам брат Чжамуха». Выслушав все это, Чжамуха сказал так: «Только услышал я про Темучжина,
Только услышал про друга-анду,
Что воздух пустой – его ложе,
Сердце мое заскорбело.
Только услышал про рану в груди,
Печень моя заболела.
Кровную месть мы свою совершим,
Меркит-Удуит и Увас истребим,
Милую сердцу Борте возвратим.
Правою местью своей отомстим:
Хаат-Меркитов огню предадим,
Ханшу спасём и домой возвратим.
Плещут чуть слышно попоны коней.
Гром барабанный на бой нас зовет
На Тохтоа, на зачинщика, в Бура-кеере.
Длиннотетивные луки волнуются рея.
На супостата, на Даир-усуна, – скорее.
Орхон с Селенгой где слилися, на остров Талхун.
Катится по ветру желтый бурьян.
Чуть что в тайгу, Хаатай-Дармала.
Ныне в степи Харачжи должен быть.
Двинемся ж дружно кратчайшим путём,
Бурный Хилок напрямки перейдем!
Пусть себе знатные бороды гладят…
Наши тем часом плоты свои ладят…
На Тохтоа, на зачинщика-труса,
Бурей внезапною грянем.
В прах обратим и высоких и знатных,
Жён и детей полоним.
Мы их святыни растопчем ногами,
Целым народом в полон уведём».
[«Когда я услыхал, что ложе его обратилось в пустой воздух, сердце (внутри) у меня заболело. Когда узнал я, что лоно его ущербили, печень у меня заболела. Отмщая месть свою и истребив Удуитских и Увасских Меркитов, освободим свою Учжин-Борте. Воздавая своё возмездие, предадим огню всех Хаат-Меркитов и ханшу Борте свою возвратим – спасём. Теперь, когда у нас похлопывают чепраки (попоны), когда, гремят у нас барабаны, задира и трус Тохтоа находится, должно быть, в степи Буура. Теперь, когда у нас волнуются длиннотетивные луки, вояка Даир-Усун находится, должно быть, на острове Талхун-арал, у слиянья Орхона и Селенги. Теперь, когда по ветру развевается желтый полынь (перекати-поле), поскорее поспешающий в лес Хаатай-Дармала находится, должно быть, в степи Харачжи. Теперь, когда напрямик мы пойдем поперек реки Хилхо – пусть в это время будут богаты и благополучны их бороды! – Мы, связав плоты, перейдем. У того беспечного Тохтоя, обрушившись, на него прямо через дымовое отверстие, на самое почетное у него налетим и впрах сокрушим. Женщин и детей в полон всех заберём; самое святое у него ногами потопчем, весь, народ до конца, истребим».]
§ 106. Чжамуха продолжал: «Вот что еще прошу вас передать анде Темучжину и старшему брату Тоорил-хану: «А обо мне скажите, что я
Издали видное знамя свое окропил,
В громко рокочущий свой барабан я ударил,
Кожей, обтянут он крепкой,
Кожей быка вороного.
И вороного коня-скакуна оседлал я,
Жесткий походный тулуп свой одел,
Поднял стальное копьё высоко,
Дикого персика стрелы наладил.
В битву – скажите – готов, я теперь.
В битву с Меркитом-Хаатай.
Издали видное знамя своё окропил,
В густо ревущий ударил я свой барабан,
Кожей коровьей обтянут он.
С черною гривой скакун мой осёдлан,
Панцирь ремнями прошитый на мне,
Меч с рукоятью высоко я поднял,
Стрелы свои зарубные наладил.
К смертному бою готов я – скажите
К бою с Меркит-Удуитом.
[«Я уже окропил издали видное знамя свое, я ударил уже в свой барабан, обтянутый кожей черного вола и издающий рассыпчатый звук. Я оседлал своего вороного скакуна, одел свой жесткий тулуп, поднял своё стальное копьё. Приладил я свои дикого персика стрелы, и готов я выступить в поход на Хаатай-Меркитов – сразиться. Так скажите. Издали видное длиннодревковое знамя свое окропил я, ударил я в свой густоголосый барабан, обтянутый воловьей кожей. Черноспинного скакуна своего оседлал я, прошитый ремнями свой панцирь одел. С рукоятью меч свой я поднял, приладил я свои стрелы с зарубинами и готов смертным боем биться с Удуит-Меркитами. Так передайте…»]
Пусть Тоорил-хан, мой старший брат, следуя южным склоном Бурхан-халдуна, заедет к анде Темучжину. Местом нашего соединения пусть будет Ботоган-боорчжи, в истоках реки Онона. На пути отсюда, вверх по Онону, есть люди, принадлежащие к улусу анды. Из улуса анды составится одна тьма. Да одна тьма отсюда, всего будет две тьмы. Пойдем вверх по Онону и соединимся в условленном месте, на Ботоган-боорчжи».
§ 107. Когда, возвратясь домой, Хасар с Бельгутаем пересказали эти слова Чжамухи Темучжину, он послал уведомление Тоорил-хану. Тоорил-хан двинулся в поход. Темучжин в это время находился в урочище Бурги-эрги, рассчитав, что он окажется как раз на пути его следования, так как, двигаясь южным склоном Бурхан-халдуна, неминуемо попадет к Бурги-эрги, Темучжин отошёл в сторону с дороги и, пройдя вверх по течению речки Тунгелик, расположился по речке Тана, на южном склоне Бурхан-халдуна. Отсюда Темучжин начал поход, и в то время когда одна тьма Тоорил-хана да одна тьма его младшего брата Чжаха-Гамбу, всего две тьмы, стояли лагерем в Аил-хара-голе, на речке Кимурха, он присоединился к ним.
§ 108. Отсюда Темучжин, Тоорил-хан и Чжаха-Гамбу двинулись соединенными силами к истокам реки Онона, и Ботоган-боорчжи. Когда они прибыли туда, оказалось, что Чжамуха прибыл в условленное место тремя днями раньше. При виде этих войск Темучжина, Тоорила и Чжаха-Гамбу, он выстроил в боевой порядок свои две тьмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
«За соболью доху отплачу:
Твой разбитый народ сколочу,
Соберу, ворочу.
За соболью доху отплачу:
Разбежавшийся люд ворочу,
Полным счётом вручу.
Пусть все станет по местам:
Здесь – почетный; челядь – там.
Не так ли я сказал? А теперь и сдержу свое слово.
За соболью доху отплачу,
Всех Меркитов мечу я предам,
А Учжину твою ворочу.
За соболью доху отплачу:
Супостатов предам я огню и мечу,
А царицу твою ворочу.
[«За твою соболью доху я соберу для тебя твой рассеянный улус. За черную твою соболью доху я соединю для тебя разлученных людей твоих. Так я говорил и прибавил: пусть же почечная часть идёт к заду, а лопаточная (почётная) – к переду. Теперь же, по этим словам своим, в благодарность за соболью доху, я истреблю для тебя всех Меркитов дотла и спасу для тебя твою Борте-учжин. За черную соболью доху, предав огню всех без исключения Меркитов, доставим мы тебе твою Борте, возвратим ее тебе…»]
Пошли ты известие Чжамухе. Младший брат Чжамуха находится сейчас в Хорхонах-чжубуре. Я с двумя тьмами выступлю отсюда и буду правым крылом, а Чжамуха со своими двумя тьмами пусть будет левым крылом. Место и время встречи назначает Чжамуха!» – Так он сказал.
§ 105. От Тоорил-хана Темучжин, Хасар и Бельгутай вернулись домой, и уже из дому Темучжин послал к Чжамухе Хасара и Бельгутая, наказав им: «Вот как скажите анде моему Чжамухе:
«Ложе моё – воздух пустой,
Мы ль не единого рода с тобой?
Как же мы кровную месть совершим?
В сердце зияет глубокая рана.
Нам ли с тобою родство не охрана?
Как же свою мы обиду отметим?»
[«Ложе моё обращено в пустой воздух. Принадлежа к одной большой семье (родства), разве мы чужие с тобой? Как выместим свою месть? Лоно (грудь) мое ущерблено. Будучи кровной роднёй, чужие ли мы (друг другу)? Как же воздадим воздаяние своё?»]
Не только это наказывал он передать своему анде Чжамухе, но также а собственные слова Кереитского Тоорил-хана: «Памятуя, что я в своё время был облагодетельствован отцом Есугай-ханом, я буду блюсти дружбу. Со своими двумя тьмами я выступаю правым крылом. Пошли переговорить с младшим братом Чжамухой, не поднимется ли он со своими двумя тьмами. Место же и время встречи пусть назначит сам брат Чжамуха». Выслушав все это, Чжамуха сказал так: «Только услышал я про Темучжина,
Только услышал про друга-анду,
Что воздух пустой – его ложе,
Сердце мое заскорбело.
Только услышал про рану в груди,
Печень моя заболела.
Кровную месть мы свою совершим,
Меркит-Удуит и Увас истребим,
Милую сердцу Борте возвратим.
Правою местью своей отомстим:
Хаат-Меркитов огню предадим,
Ханшу спасём и домой возвратим.
Плещут чуть слышно попоны коней.
Гром барабанный на бой нас зовет
На Тохтоа, на зачинщика, в Бура-кеере.
Длиннотетивные луки волнуются рея.
На супостата, на Даир-усуна, – скорее.
Орхон с Селенгой где слилися, на остров Талхун.
Катится по ветру желтый бурьян.
Чуть что в тайгу, Хаатай-Дармала.
Ныне в степи Харачжи должен быть.
Двинемся ж дружно кратчайшим путём,
Бурный Хилок напрямки перейдем!
Пусть себе знатные бороды гладят…
Наши тем часом плоты свои ладят…
На Тохтоа, на зачинщика-труса,
Бурей внезапною грянем.
В прах обратим и высоких и знатных,
Жён и детей полоним.
Мы их святыни растопчем ногами,
Целым народом в полон уведём».
[«Когда я услыхал, что ложе его обратилось в пустой воздух, сердце (внутри) у меня заболело. Когда узнал я, что лоно его ущербили, печень у меня заболела. Отмщая месть свою и истребив Удуитских и Увасских Меркитов, освободим свою Учжин-Борте. Воздавая своё возмездие, предадим огню всех Хаат-Меркитов и ханшу Борте свою возвратим – спасём. Теперь, когда у нас похлопывают чепраки (попоны), когда, гремят у нас барабаны, задира и трус Тохтоа находится, должно быть, в степи Буура. Теперь, когда у нас волнуются длиннотетивные луки, вояка Даир-Усун находится, должно быть, на острове Талхун-арал, у слиянья Орхона и Селенги. Теперь, когда по ветру развевается желтый полынь (перекати-поле), поскорее поспешающий в лес Хаатай-Дармала находится, должно быть, в степи Харачжи. Теперь, когда напрямик мы пойдем поперек реки Хилхо – пусть в это время будут богаты и благополучны их бороды! – Мы, связав плоты, перейдем. У того беспечного Тохтоя, обрушившись, на него прямо через дымовое отверстие, на самое почетное у него налетим и впрах сокрушим. Женщин и детей в полон всех заберём; самое святое у него ногами потопчем, весь, народ до конца, истребим».]
§ 106. Чжамуха продолжал: «Вот что еще прошу вас передать анде Темучжину и старшему брату Тоорил-хану: «А обо мне скажите, что я
Издали видное знамя свое окропил,
В громко рокочущий свой барабан я ударил,
Кожей, обтянут он крепкой,
Кожей быка вороного.
И вороного коня-скакуна оседлал я,
Жесткий походный тулуп свой одел,
Поднял стальное копьё высоко,
Дикого персика стрелы наладил.
В битву – скажите – готов, я теперь.
В битву с Меркитом-Хаатай.
Издали видное знамя своё окропил,
В густо ревущий ударил я свой барабан,
Кожей коровьей обтянут он.
С черною гривой скакун мой осёдлан,
Панцирь ремнями прошитый на мне,
Меч с рукоятью высоко я поднял,
Стрелы свои зарубные наладил.
К смертному бою готов я – скажите
К бою с Меркит-Удуитом.
[«Я уже окропил издали видное знамя свое, я ударил уже в свой барабан, обтянутый кожей черного вола и издающий рассыпчатый звук. Я оседлал своего вороного скакуна, одел свой жесткий тулуп, поднял своё стальное копьё. Приладил я свои дикого персика стрелы, и готов я выступить в поход на Хаатай-Меркитов – сразиться. Так скажите. Издали видное длиннодревковое знамя свое окропил я, ударил я в свой густоголосый барабан, обтянутый воловьей кожей. Черноспинного скакуна своего оседлал я, прошитый ремнями свой панцирь одел. С рукоятью меч свой я поднял, приладил я свои стрелы с зарубинами и готов смертным боем биться с Удуит-Меркитами. Так передайте…»]
Пусть Тоорил-хан, мой старший брат, следуя южным склоном Бурхан-халдуна, заедет к анде Темучжину. Местом нашего соединения пусть будет Ботоган-боорчжи, в истоках реки Онона. На пути отсюда, вверх по Онону, есть люди, принадлежащие к улусу анды. Из улуса анды составится одна тьма. Да одна тьма отсюда, всего будет две тьмы. Пойдем вверх по Онону и соединимся в условленном месте, на Ботоган-боорчжи».
§ 107. Когда, возвратясь домой, Хасар с Бельгутаем пересказали эти слова Чжамухи Темучжину, он послал уведомление Тоорил-хану. Тоорил-хан двинулся в поход. Темучжин в это время находился в урочище Бурги-эрги, рассчитав, что он окажется как раз на пути его следования, так как, двигаясь южным склоном Бурхан-халдуна, неминуемо попадет к Бурги-эрги, Темучжин отошёл в сторону с дороги и, пройдя вверх по течению речки Тунгелик, расположился по речке Тана, на южном склоне Бурхан-халдуна. Отсюда Темучжин начал поход, и в то время когда одна тьма Тоорил-хана да одна тьма его младшего брата Чжаха-Гамбу, всего две тьмы, стояли лагерем в Аил-хара-голе, на речке Кимурха, он присоединился к ним.
§ 108. Отсюда Темучжин, Тоорил-хан и Чжаха-Гамбу двинулись соединенными силами к истокам реки Онона, и Ботоган-боорчжи. Когда они прибыли туда, оказалось, что Чжамуха прибыл в условленное место тремя днями раньше. При виде этих войск Темучжина, Тоорила и Чжаха-Гамбу, он выстроил в боевой порядок свои две тьмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43