— Перестань! Больно!
— Да я тебя едва касаюсь. Какая же ты плакса! Кончай реветь.
— Я не реву.
— Испугалась, да?
— Ни капельки!
— Тогда почему у тебя руки такие мокрые и холодные? — Уилл неожиданно стиснул мою ладонь. — Фу, как медуза!
Он выпустил мою руку, и я услышала, как он демонстративно вытирает ладонью о штаны.
Я ринулась к двери, пытаясь на ходу сорвать повязку, но хитрый узел был слишком туго затянут. Уилл сразу меня поймал.
— Ага! Так просто от меня не уйдёшь!
Он говорил дурацким свистящим шёпотом, как какой-нибудь театральный злодей, но его пальцы с такой силой обхватили моё запястье, что ногти впились в кожу. Пришлось позволить ему снова провести меня через всю кухню. Когда мы поравнялись с кладовкой, я вся сжалась, но Уилл прошёл мимо, не останавливаясь. Я услышала, как он повернул ключ в замке и распахнул дверь чёрного хода.
О, Господи…
Он вывел меня в сад, нетерпеливо дёрнув за руку, когда я запнулась на пороге. Меня кинуло в дрожь. Было слишком холодно, чтобы выходить на улицу без пальто.
— Мы надолго, Уилл? Можно, я возьму куртку? Такая холодрыга!
— Кончай ныть.
Он тянул меня за руку, и мне приходилось идти за ним.
Стало гораздо труднее улавливать направление. Тем более что Уилл, похоже, водил меня кругами.
— Вот он ходит, ходит, воду носит, — приговаривал Уилл детские стишки. — Фиалочку моет. Тут пень, тут колода, тут студё-о-оная водица!
Его тощие пальцы защекотали меня под подбородком, пробежались по шее.
— Прекрати!
— Чего это — прекрати? Мы только начали!
Я уже безнадёжно потеряла ориентацию и понятия не имела, в каком конце сада мы находимся. Интересно, какой фант придумает Уилл на этот раз. Обычно он изобретал всякие детские гадости. Я должна была съесть червяка или лизнуть сопли. Хуже всего было, когда мне пришлось выпить десять стаканов воды перед самым сном, с соответствующими последствиями.
Не заставит же он меня делать что-то в этом духе теперь, когда мы уже почти взрослые! Придумает что-нибудь похуже.
Уилл вдруг толкнул меня на живую изгородь.
— Ой, мамочки!
— Лезь вперёд. Давай, Фиалка.
Колючие шипы царапали мне руки, цеплялись за одежду.
— Что за игры? Уилл, мне больно! Давай прекратим, я тебя прошу!
— Закрой рот. Сейчас прорвёмся.
Он сильно толкнул меня напоследок, и чахлая живая изгородь не выдержала. Я оказалась в соседнем саду. В саду мисс Ланг. Только она там больше не живёт. И никто не живёт.
Почему-то я всегда побаивалась мисс Ланг. Она была очень старая и к тому же хромая, из-за этого всегда ходила с блестящей чёрной тростью. Мне не нравилось, как стучит эта трость: тум-тум-тум. Заслышав её, я тут же старалась убежать, но однажды мисс Ланг окликнула меня и пригласила на чашку чая. Мне совсем не хотелось к ней идти, но я не знала, как отказаться, чтобы её не обидеть. Это оказалось тяжёлым испытанием. Я должна была сидеть очень прямо, пить чай маленькими глоточками из позолоченной чашки и аккуратно откусывать розовенькое печеньице. Но все-таки мне удалось ничего не пролить, и мисс Ланг прониклась ко мне благосклонностью. Уилла она тоже позвала к чаю, но он все время ёрзал, засыпал все вокруг бисквитными крошками, и больше его не приглашали.
А я стала ходить в гости к мисс Ланг каждую неделю. Летом угощение подавалось в саду. Мисс Ланг делала лимонад и кексики с глазурью, и мы ели все это, сидя под яблоней в зелёных полотняных шезлонгах. Сначала мы разговаривали, а потом мисс Ланг читала мне вслух удивительные волшебные сказки из старомодных книжек с ярко раскрашенными обложками — жёлтыми, красными, голубыми и розовыми… и фиолетовыми!
Когда мне исполнилось десять лет, мисс Ланг подарила мне «Фиолетовую книгу фей», обернув её в радужную бумагу и перевязав лиловой атласной ленточкой.
Вскоре после этого у бедной мисс Ланг случился инсульт, её увезли на «скорой помощи». Домой она больше не вернулась. Но умерла она не сразу. Мама предполагает, что её отправили в какую-нибудь лечебницу. Потом приехал грузовик, из её дома вынесли все, что там было, даже разноцветные книжки. Дом начал разрушаться, а сад сплошь зарос плющом и ежевикой, как будто его заколдовали феи из книжки.
Мама с папой постоянно возмущались, что дом и сад находятся в таком состоянии — говорили, что из-за этого снижается и цена нашего дома. Там поселились скваттеры, у них собирались шумные компании, и папа очень сердился. В конце концов он добился, чтобы их прогнали, двери дома заколотили досками, а окна заложили кирпичом. Дом стал совсем безобразным и жутким. Сад заполонили сорняки, теперь здесь были настоящие дебри. Папа безжалостно истреблял те растения, которые пытались переползти через изгородь на нашу территорию.
И вот я стою в этом саду, съёжившись, не решаясь сделать ни шагу. Уилл, сам в страшном напряжении, держит меня за руку. Интересно, что он сейчас видит?
— Пойдём отсюда, Уилл, — взмолилась я.
— Нет, Фиалка, двигай вперёд. — Уилл потянул меня за собой.
Я пробиралась сквозь высокую траву, разгребая руками себе путь. Кусты ежевики цеплялись за меня своими колючками, ветки били по лицу. Уилл медленно вёл меня вперёд, предупреждал, когда нужно пригнуться или свернуть в сторону, но я ничего не соображала от страха и то и дело на что-нибудь налетала. Мне все казалось, что кто-то смотрит на нас.
— Там кто-то есть, Уилл? — спросила я шёпотом.
— А как же — призрак мисс Ланг! Берегись, сейчас она бросится на тебя, — пугал Уилл. — Спасите, вот она!
Я знала, что он просто валяет дурака, но вдруг совершенно ясно увидела её перед собой: белую, светящуюся, в длинной ночной рубашке, с перекошенным после инсульта лицом. Я слышала её хриплое дыхание, шарканье ног, обутых в домашние тапочки, стук трости — тум, тум, тум. Я знала, что на самом деле через повязку ничего не видно, а слышу я своё же собственное дыхание, свои собственные шаги… И все-таки я изо всех сил ухватилась за Уилла.
— Отцепись!
— Мне так страшно, Уилл. Мне здесь ужасно не нравится.
— Ладно, ладно. Пошли в дом.
Но он не повёл меня обратно, к дыре в живой изгороди. Он повёл меня вперёд, к запасной двери дома мисс Ланг. Наверняка задумал очередную пакость. Мы же не сможем попасть в дом! Все двери заколочены, окна заделаны кирпичной кладкой.
С фасада. Никто не потрудился заделать окна с задней стороны. Я услышала, как Уилл дёргает задвижку, потом он что-то сильно толкнул, послышался треск, и Уилл провалился куда-то вперёд.
— А теперь — самое сложное, — произнёс Уилл, тяжело дыша. — Делай в точности, я скажу, Фиалка. За мной!
Ничто не заставляло меня идти следом. Я могла сорвать с лица повязку и удрать. Забаррикадироваться у себя в комнате и дождаться мамы с папой. Который час? Что, если они вернулись домой раньше, а нас нет?
Но я не могла сейчас думать о родителях. В эту минуту нас было только двое — я и Уилл. Я должна дать ему отпор! Я уже не глупенький младенец. И не обязана ему подчиняться. На самом деле у него нет надо мной никакой власти. Он по-прежнему держал меня за руку, но одновременно карабкался куда-то вверх — по-видимому, в окно. Я вполне могла вырваться, пока он устраивался на подоконнике.
— Ну, Фиалка! — прошипел Уилл.
И я послушно, слепо полезла за ним. Он втащил меня наверх, повернул и столкнул вниз. Я больно ударилась о кран от рукомойника и сразу же шлёпнулась на холодный кухонный пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32