— Мне очень хочется, чтобы ты пришла, Жасмин, но мама почему-то не разрешает приводить подружек домой, — соврала я.
Жасмин кивнула, но, по-моему, немного обиделась.
Я сказала:
— Я попробую её уговорить.
— А твой брат? Разве он не приглашает к себе друзей? — спросила Жасмин.
— Уилл ни с кем особенно не общается. Увы, вся наша семейка с причудами.
— А мне нравятся необычные люди, — сказала Жасмин. — И ты мне нравишься, Фиалка.
Похоже, я действительно ей нравилась. Я могла ляпнуть все, что взбредёт в голову, а она ничего, не шарахалась от меня, не смотрела, как на ненормальную. Она улыбалась, будто ей и правда интересно. Я отважилась рассказать ей про свои некоторые детские игры — семейство малюсеньких пластилиновых человечков, которых я держала в коробке из-под ботинок и всюду таскала с собой, про пластмассовых русалок, которых я пускала поплавать в аквариуме, про девочку-привидение — я твёрдо верила, что она живёт у меня в платяном шкафу.
— Жаль, что мы с тобой тогда не были знакомы. Я бы все на свете отдала, чтобы играть в такие игры, — сказала Жасмин. — Ты играла сама с собой?
— Мы играли с Уиллом.
Когда он был в настроении, пластилиновые человечки отправлялись исследовать травяные джунгли в саду, русалки резвились в океане с громадными золотыми китами, а девочка-привидение брала меня за руку своими призрачными пальцами и уводила за собой в страну теней.
— Какая ты счастливая, что у тебя есть брат, — вздохнула Жасмин.
Зато когда Уилл бывал не в настроении, он сминал моих пластилиновых человечков в бесформенный розовый ком, спускал русалок в унитаз, а меня запихивал в тёмный шкаф с привидением и запирал дверцу снаружи.
— Ты, наверное, плохо представляешь, какими иногда могут быть братья, — сказала я. — Особенно мой…
— Так познакомь! — сказала она. — Давай разыщем его на большой перемене.
— Уилл любит бродить в одиночку. Мне не разрешается подходить к нему в школе.
— Как это — не разрешается? Учителя запрещают?
— Да нет. Уилл запрещает, — пробормотала я.
Жасмин засмеялась:
— А ты слушаешься?
— Уилл иногда бывает… немного странным. Если его не слушаться, обязательно потом пожалеешь.
Жасмин подняла брови:
— С этим нужно разобраться.
Сердце у меня отчаянно заколотилось. Я видела, что она не понимает. Я не хотела, чтобы ей пришлось плохо.
— Не надо так волноваться, Филь. — Жасмин легонько дёрнула меня за косу. — Слушай, заплети мне так же, а? Эта старая дура, миссис Мейсон, говорит, чтобы я не ходила с распущенными волосами. Помоги мне, будь лапочкой!
— Конечно, — сказала я. — Давай свою серебряную щётку.
— У меня её нет с собой… А у тебя не найдётся щётки?
— Да, только она немножко грязная. Ничего?
— А что такого? Мы же лучшие подруги! Твоя щётка, моя щётка… Твои вошки — мои вошки…
— У меня нет вшей!
— У меня тоже, глупенькая. Причеши меня, ну пожалуйста.
Я расчесала её роскошные длинные золотистые кудри. Они были такие тёплые на ощупь, такие шелковистые, такие тонкие и нежные по сравнению с моими жёсткими густыми космами. Я едва справлялась с неуклюжими пальцами, старательно переплетая ускользающие пряди. Мне ужасно хотелось причесать её получше, чтобы Жасмин осталась довольна.
Сколько ещё у меня получится оттягивать её визит к нам домой? Хотя, может быть, я напрасно так беспокоюсь. Уилл, скорее всего, запрётся у себя и просидит там, пока она не уйдёт. Наверняка он так и сделает.


Дорогой К. Г.!
Интересно, сколько раз я перечитывала Ваши книжки? И все-таки каждый раз, когда смотрю на какую-нибудь картинку, вижу её по-новому.
Маме они не нравятся. Она ни разу не смотрела их вместе со мной, даже когда я была совсем маленькая. Она говорит, цвета на них слишком бледные, серые, выцветшие. Ей не нравятся деревья с корявыми лицами и узловатыми корнями. Она считает, что старые ведьмы с бородавками на носу, пучеглазые людоеды, извивающиеся змеи и огнедышащие драконы слишком страхолюдные для детской книжки. Сказала: «Не жалуйся, если тебе потом будут сниться кошмары».
Кошмары и правда снились, но мне все равно.
Как-то раз я влетела к себе в комнату, смотрю — мама сидит на кровати, а на коленях у неё раскрытая книжка. Она тут же вскочила, словно испугавшись, и давай вытирать пыль, а ко мне повернулась спиной. Но я успела заметить, что у неё по щекам текут слезы.
Не понимаю, почему это?
С любовью,
Фиалка

Из книги Кacnepa Грёзы «Домашние феи»
Фея Домашнего очага
Робкое волшебное существо, которое старается принести удачу своему дому.
ГЛАВА 8
М ы с Жасмин собирались провести субботу вместе. Мне нравилось произносить эти три слова: мы с Жасмин. Как будто они объединяли нас навеки. Как будто наши души были сиамскими близнецами.
Жасмин попросила, чтобы я пришла к ней в субботу как можно раньше.
— Постарайся к десяти, а? И оставайся к обеду, и к ужину тоже, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Будем делать только то, что ты захочешь, Фиалочка. Совсем не обязательно весь день сидеть дома. Можем пройтись по городу, ты покажешь мне, какие у вас хорошие магазины. Или даже съездить в Лондон. А почему нет?! Я за все заплачу, у меня куча денег. Миранда, чтобы успокоить свою совесть, присылает мне деньги целыми пачками, и Джонатан в последнее время тоже расщедрился. Все-таки «Сан-Франциско» имеет успех, их выступления продлили до конца сезона — чудесно, правда? Это значит, я смогу остаться ещё на три месяца, а может, даже больше.
— А вдруг получится, как с той пьесой Агаты Кристи, которая идёт уже пятьдесят лет?
— Ага, точно, и мы сможем дружить до конца школы, и вместе поступим в колледж, снимем одну квартиру на двоих и будем рассказывать друг другу о всех своих симпатиях…
— Но жить с ними мы не будем и ни в коем случае не выйдем замуж.
— Ни за что на свете! Семейная жизнь — такая гадость, — сказала Жасмин. — Тебе-то повезло, у тебя хоть мама и папа живут вместе.
— Да, но все время ссорятся. Они не разошлись только потому, что мама всегда и во всем уступает папе. Жасмин… А можно нам дружить и после того, как ты отсюда уедешь? Будем посылать друг другу письма по электронной почте и, может, иногда встречаться в выходные?
Голос у меня слегка дрогнул. Мне не хотелось навязываться, не хотелось показывать, как мне это необходимо. Но Жасмин ослепительно улыбнулась, её синие глаза засияли.
— Ты правда будешь мне писать? Сколько девчонок обещали мне переписываться! А на деле ответят раз-другой на мои письма, так постепенно дружба и угасает.
— Я не угасну. Буду себе светиться в уголочке.
— Моя бабушка пела такой псалом про горящую свечу, и там в конце было: «Ты в уголочке, я в другом». Я очень любила бабушку. Она смотрела за мной, когда я была совсем маленькая, а потом я одно время гостила у неё, когда Джонатан с Мирандой разошлись в первый раз. Она сажала меня на колени, так уютно обнимала и называла заинькой… Она была такая милая, хорошая! Я бы все на свете отдала, только бы её вернуть. Она умерла в прошлом году, я неделю проплакала.
У неё и сейчас были слезы на глазах. Одна слезинка перелилась через край и сбежала по щеке. Я осторожно вытерла её отворотом рукава.
— Спасибо, Фиалка. А твоя бабушка ещё жива?
— Да. Но лучше бы умерла, — сказала я.
Жасмин заморгала. От этого слезы снова потекли по щекам, но она сама их смахнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32