Досточтимый Мамиллий находится в состоянии крайнего возбуждения и нервической приподнятости…"
– Постумий, я клянусь…
Постумий повысил голос:
– «Под видом сочинения стихов он ведет секретную переписку с Императором и некоторыми другими лицами…»
Лицо Мамиллия пылало.
– Оставь в покое мои стихи!
– «Код пока не дешифрован. Передан в XLVI отдел Центрального Разоблачительного Управления; там обнаружили, что его составляют цитаты из Мосха, Эринны, Мимнерма и других, еще не установленных источников. Дешифровка продолжается».
Слезы бессильного гнева катились по щекам Мамиллия.
– Ты – грязная свинья!
– В этой жестокости, Постумий, не было никакой необходимости.
Постумий свернул бумагу и сунул ее за нагрудник.
– Поиграли, Цезарь, и хватит. Пора вводить регентство.
– Он не хочет быть Императором.
Постумий глумливо ухмыльнулся в сторону Мамиллия.
– Он им и не будет.
Доспехи Мамиллия слабо позвякивали. Император положил руку на плечо Постумия.
– Раз уж корабль и метательная машина так тебя беспокоят, я все объясню. Будь справедлив. – Он повернулся к офицерам и сказал, повысив голос: – Грека ко мне.
Постумий кивнул в знак согласия. Все замерли в ожидании. Скоро Фанокл стоял перед ними, растирая затекшие руки.
– Все дело в этом человеке.
– Досточтимый Постумий… я изменяю мир.
– Это у него такая своеобразная манера говорить, Постумий.
– Рабов заменит уголь и железо. Мы соединим самые отдаленные точки земли.
Постумий засмеялся, но от смеха никому веселее не стало.
– И люди будут летать.
Постумий повернулся к офицерам и кивком подозвал одного из них.
– Полковник… почему корабли не входят в гавань?
– Плохая видимость, генерал.
– К черту плохую видимость. Дайте сигнал или пошлите нарочного.
Он снова повернулся к Фаноклу.
– Этот фантастический корабль…
Фанокл всплеснул руками.
– Самое быстроходное судно в мире. Цивилизация – это вопрос коммуникаций. – Он нахмурился, подыскивая слова попроще. – Досточтимый Постумий, ты – солдат. В чем твоя самая большая трудность?
– У меня их нет.
– Ну а если бы были?
– Не дать себя обскакать.
– Ты видишь? Даже война – вопрос коммуникаций. Вспомни хитрости, на которые пустился Ксеркс, пытаясь завоевать Грецию. На «Амфитрите» он переплыл бы Эгейское море за день, даже против ветра.
Дрожащий от страха Мамиллий услужливо вставил:
– Вспомни Гая Юлия Цезаря, Александра Македонского, Рамсеса…
Фанокл склонил голову набок и развел руками, показывая, что нет ничего проще.
– Понимаешь, мой господин, – коммуникации.
Император задумчиво покачал головой:
– Чем они хуже, тем лучше.
Снова проворчал гром. Постумий решительно направился к метательной машине, женщины в испуге съежились. Шум в гавани нарастал.
– А это?
– Пришлось заточить молнию в бочонок. Когда жало о что-нибудь ударится, молния вылетит на свободу. И тогда в земле образуется дымящаяся дыра.
Император сделал знак от злых духов.
– А зачем нужна бабочка?
– Антидетонатор снаряда. Без него снаряд взорвется еще в катапульте. Как только бочонок пролетает какое-то расстояние, бабочка отлетает.
– Ну а если он упадет на городскую стену, то и вместо нее будет дымящаяся дыра?
– Да, Цезарь.
– А если на армию?
– Можно и на армию, надо только найти подходящий бочонок.
Постумий внимательно разглядывал Фанокла.
– Ты только одну такую штуковину сделал?
– Да, мой господин.
– Даже не знаю, сразу удавить тебя или употребить на что-нибудь другое.
– Меня удавить?
Неожиданно гавань взревела так, что далее не обращать на это внимания стало невозможно.
Все одновременно повернулись.
«Амфитрита» – поняли они сразу. Она все вращалась и вращалась вокруг своего якоря в центре гавани, и такая вызывающая эксцентричность не могла, разумеется, не переполнить чашу терпения всех, у кого в жилах текла кровь. Голые люди ныряли с кораблей и причалов, и вот уже над водой замелькала сотня рук.
Фанокл закричал:
– Да что же это?..
Постумий быстро отдавал распоряжения полковнику:
– Все войска высадить здесь, на этом молу. Проследи, чтобы ни Император, ни его свита не пожелали удалиться отсюда. Желания Императора для нас священны. Ты понял?
– Да, генерал.
Постумий побежал к галере, но Император окликнул его:
– Чтобы не терять времени даром, я, пожалуй, устрою смотр собравшимся на молу великолепным парням.
Полковник взглянул на Постумия – тот добродушно рассмеялся:
– Делай, как велит тебе Отец Отечества.
Дуга пловцов стянулась к «Амфитрите», под барабанную дробь в гавань входил второй боевой корабль. Фанокл в отчаянии заламывал руки.
– Останови их, Цезарь!
Люди облепили «Амфитриту» – они рвали лопасти и били бронзового монстра попадавшими под руку тяжелыми предметами. Часовой, которого Постумий оставил на ее борту, плюхнулся в воду, помелькав в воздухе руками и ногами. Из трюма корабля потянулась струйка дыма. Голые фигуры стали прыгать за борт – в центре палубы уже вырывались наружку тонкие, едва различимые, почти еще призрачные язычки пламени. На втором боевом корабле заметили опасность и начали энергично табанить. Весла разбивались о мол, но обратный путь был закрыт. Третий корабль, возникший из знойного марева, врезался своим тараном во второй. Еще несколько дюжин весел разлетелись в щепы, корабли потеряли управление, их медленно понесло на «Амфитриту». Постумий, изрыгая проклятия, прыгнул в императорскую галеру.
– Отчаливай! Весла на воду!
– Отряд к смотру готов, Цезарь.
– Полковник, а как же солдаты, которые выстроились между мной и туннелем? Пусть и они становятся в строй.
– Цезарь, я получил приказ…
– Вот уж не думал, полковник, что ты и твои бравые ребята не справятся со стариком и полудюжиной женщин, надумай они совершить побег!
Полковник сглотнул слюну.
– Возможно, Отец Отечества в последний раз инспектирует свои войска. И ты ослушаешься, полковник? Я ведь тоже солдат.
Кадык полковника заходил вверх-вниз. Его распирало от волнения и понимания важности момента. Он с восторженным подобострастием отдал честь Императору.
– На пара-а-ад бего-о-ом марш!
– И оркестр, – добавил Император.– Я, кажется, где-то видел оркестр. Как насчет оркестра, полковник?
Четвертый боевой корабль плавно входил в гавань. Бронзовый котел «Амфитриты» был уже едва различим в клубах дыма и языках пламени. Лопасти колес быстрее зашлепали по воде. Якорный канат натянулся. Постумий гаркнул:
– Табань, чер-р-рт тебя подери!
Флейты, букцины и тубы. Трубка литууса опоясывала торс, гигантский колокольчик раструба повис над плечом. Барабаны, литавры и медь. Все в алых и золотых тонах.
Войска в парадном строю заполнили мол от триремы до дальнего конца. Оркестр строился на маленьком пятачке между солдатами и катапультой. Женщины заламывали руки. «Амфитрита» кружилась, выбрасывая вверх дым и пламя. Четвертый корабль пытался обогнуть ее и две другие триремы. Пятый изготовился войти в гавань.
– Оркестр!
«Амфитрита» завертелась быстрее. Стравив пару саженей якорного каната, она описала более широкий круг, задела два сцепившихся корабля – такелаж вспыхнул. Постумий в бешеной злобе скакал но галере.
– Отпускай крабы!
«Амфитрита» выпустила еще сажень-другую каната. Теперь на ее пути оказалась императорская галера:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
– Постумий, я клянусь…
Постумий повысил голос:
– «Под видом сочинения стихов он ведет секретную переписку с Императором и некоторыми другими лицами…»
Лицо Мамиллия пылало.
– Оставь в покое мои стихи!
– «Код пока не дешифрован. Передан в XLVI отдел Центрального Разоблачительного Управления; там обнаружили, что его составляют цитаты из Мосха, Эринны, Мимнерма и других, еще не установленных источников. Дешифровка продолжается».
Слезы бессильного гнева катились по щекам Мамиллия.
– Ты – грязная свинья!
– В этой жестокости, Постумий, не было никакой необходимости.
Постумий свернул бумагу и сунул ее за нагрудник.
– Поиграли, Цезарь, и хватит. Пора вводить регентство.
– Он не хочет быть Императором.
Постумий глумливо ухмыльнулся в сторону Мамиллия.
– Он им и не будет.
Доспехи Мамиллия слабо позвякивали. Император положил руку на плечо Постумия.
– Раз уж корабль и метательная машина так тебя беспокоят, я все объясню. Будь справедлив. – Он повернулся к офицерам и сказал, повысив голос: – Грека ко мне.
Постумий кивнул в знак согласия. Все замерли в ожидании. Скоро Фанокл стоял перед ними, растирая затекшие руки.
– Все дело в этом человеке.
– Досточтимый Постумий… я изменяю мир.
– Это у него такая своеобразная манера говорить, Постумий.
– Рабов заменит уголь и железо. Мы соединим самые отдаленные точки земли.
Постумий засмеялся, но от смеха никому веселее не стало.
– И люди будут летать.
Постумий повернулся к офицерам и кивком подозвал одного из них.
– Полковник… почему корабли не входят в гавань?
– Плохая видимость, генерал.
– К черту плохую видимость. Дайте сигнал или пошлите нарочного.
Он снова повернулся к Фаноклу.
– Этот фантастический корабль…
Фанокл всплеснул руками.
– Самое быстроходное судно в мире. Цивилизация – это вопрос коммуникаций. – Он нахмурился, подыскивая слова попроще. – Досточтимый Постумий, ты – солдат. В чем твоя самая большая трудность?
– У меня их нет.
– Ну а если бы были?
– Не дать себя обскакать.
– Ты видишь? Даже война – вопрос коммуникаций. Вспомни хитрости, на которые пустился Ксеркс, пытаясь завоевать Грецию. На «Амфитрите» он переплыл бы Эгейское море за день, даже против ветра.
Дрожащий от страха Мамиллий услужливо вставил:
– Вспомни Гая Юлия Цезаря, Александра Македонского, Рамсеса…
Фанокл склонил голову набок и развел руками, показывая, что нет ничего проще.
– Понимаешь, мой господин, – коммуникации.
Император задумчиво покачал головой:
– Чем они хуже, тем лучше.
Снова проворчал гром. Постумий решительно направился к метательной машине, женщины в испуге съежились. Шум в гавани нарастал.
– А это?
– Пришлось заточить молнию в бочонок. Когда жало о что-нибудь ударится, молния вылетит на свободу. И тогда в земле образуется дымящаяся дыра.
Император сделал знак от злых духов.
– А зачем нужна бабочка?
– Антидетонатор снаряда. Без него снаряд взорвется еще в катапульте. Как только бочонок пролетает какое-то расстояние, бабочка отлетает.
– Ну а если он упадет на городскую стену, то и вместо нее будет дымящаяся дыра?
– Да, Цезарь.
– А если на армию?
– Можно и на армию, надо только найти подходящий бочонок.
Постумий внимательно разглядывал Фанокла.
– Ты только одну такую штуковину сделал?
– Да, мой господин.
– Даже не знаю, сразу удавить тебя или употребить на что-нибудь другое.
– Меня удавить?
Неожиданно гавань взревела так, что далее не обращать на это внимания стало невозможно.
Все одновременно повернулись.
«Амфитрита» – поняли они сразу. Она все вращалась и вращалась вокруг своего якоря в центре гавани, и такая вызывающая эксцентричность не могла, разумеется, не переполнить чашу терпения всех, у кого в жилах текла кровь. Голые люди ныряли с кораблей и причалов, и вот уже над водой замелькала сотня рук.
Фанокл закричал:
– Да что же это?..
Постумий быстро отдавал распоряжения полковнику:
– Все войска высадить здесь, на этом молу. Проследи, чтобы ни Император, ни его свита не пожелали удалиться отсюда. Желания Императора для нас священны. Ты понял?
– Да, генерал.
Постумий побежал к галере, но Император окликнул его:
– Чтобы не терять времени даром, я, пожалуй, устрою смотр собравшимся на молу великолепным парням.
Полковник взглянул на Постумия – тот добродушно рассмеялся:
– Делай, как велит тебе Отец Отечества.
Дуга пловцов стянулась к «Амфитрите», под барабанную дробь в гавань входил второй боевой корабль. Фанокл в отчаянии заламывал руки.
– Останови их, Цезарь!
Люди облепили «Амфитриту» – они рвали лопасти и били бронзового монстра попадавшими под руку тяжелыми предметами. Часовой, которого Постумий оставил на ее борту, плюхнулся в воду, помелькав в воздухе руками и ногами. Из трюма корабля потянулась струйка дыма. Голые фигуры стали прыгать за борт – в центре палубы уже вырывались наружку тонкие, едва различимые, почти еще призрачные язычки пламени. На втором боевом корабле заметили опасность и начали энергично табанить. Весла разбивались о мол, но обратный путь был закрыт. Третий корабль, возникший из знойного марева, врезался своим тараном во второй. Еще несколько дюжин весел разлетелись в щепы, корабли потеряли управление, их медленно понесло на «Амфитриту». Постумий, изрыгая проклятия, прыгнул в императорскую галеру.
– Отчаливай! Весла на воду!
– Отряд к смотру готов, Цезарь.
– Полковник, а как же солдаты, которые выстроились между мной и туннелем? Пусть и они становятся в строй.
– Цезарь, я получил приказ…
– Вот уж не думал, полковник, что ты и твои бравые ребята не справятся со стариком и полудюжиной женщин, надумай они совершить побег!
Полковник сглотнул слюну.
– Возможно, Отец Отечества в последний раз инспектирует свои войска. И ты ослушаешься, полковник? Я ведь тоже солдат.
Кадык полковника заходил вверх-вниз. Его распирало от волнения и понимания важности момента. Он с восторженным подобострастием отдал честь Императору.
– На пара-а-ад бего-о-ом марш!
– И оркестр, – добавил Император.– Я, кажется, где-то видел оркестр. Как насчет оркестра, полковник?
Четвертый боевой корабль плавно входил в гавань. Бронзовый котел «Амфитриты» был уже едва различим в клубах дыма и языках пламени. Лопасти колес быстрее зашлепали по воде. Якорный канат натянулся. Постумий гаркнул:
– Табань, чер-р-рт тебя подери!
Флейты, букцины и тубы. Трубка литууса опоясывала торс, гигантский колокольчик раструба повис над плечом. Барабаны, литавры и медь. Все в алых и золотых тонах.
Войска в парадном строю заполнили мол от триремы до дальнего конца. Оркестр строился на маленьком пятачке между солдатами и катапультой. Женщины заламывали руки. «Амфитрита» кружилась, выбрасывая вверх дым и пламя. Четвертый корабль пытался обогнуть ее и две другие триремы. Пятый изготовился войти в гавань.
– Оркестр!
«Амфитрита» завертелась быстрее. Стравив пару саженей якорного каната, она описала более широкий круг, задела два сцепившихся корабля – такелаж вспыхнул. Постумий в бешеной злобе скакал но галере.
– Отпускай крабы!
«Амфитрита» выпустила еще сажень-другую каната. Теперь на ее пути оказалась императорская галера:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15