Поэтому и учебный год в Египте начинается обычно в первых числах октября. И Насер успел поступить в университет. Учился он с интересом, много читал, но продолжал мечтать о военной карьере. И вдруг, проучившись в университете уже полгода, он узнает, что объявлен дополнительный набор сорока четырех слушателей в Военную академию.
На этот раз Гамаль действовал по-другому. Решив заручиться поддержкой влиятельного покровителя, он с помощью своего дяди Халиля стал добиваться приема у заместителя секретаря министерства обороны генерала Ибрагима Хейри-паши. Гамаль ненавидел эту систему «патронажа», но приходилось поступать по арабской пословице: «скриви глаз свой, если вошел в деревню кривых».
Генерал принял юношу дома. Гамаль честно рассказал ему о том, как он провалился на собеседовании. Хейри-паша был известен своей заботой о воспитании национальных офицерских кадров. Внимательно выслушав молодого человека, он убедился в его настойчивости и серьезности и обещал поддержку.
В тридцатые годы впервые в истории Египта в аудиториях и на плацах академии появились кадеты – выходцы из средних слоев общества. Не только Гамаль, но и такие офицеры, как Абдель Хаким Амер, Анвар Садат, Хуссейн аш-Шафи, Халид Мохиеддин и его двоюродный брат Закария Мохиеддин, и другие, из тех, кто впоследствии вошел в число руководителей египетской революции 1952 года, поступили в академию именно в эти годы. Насер и его друзья являлись совершенно новым элементом в египетской армии: энергичные, патриотически настроенные молодые люди готовы были посвятить себя борьбе за независимость своей родины.
17 марта 1937 года Гамаля приняли в Военную академию. Отныне перед ним была ясная цель – стать хорошим офицером. Вскоре начальство по достоинству оценило его организаторские способности. В 1938 году ему уже поручили наблюдать за набором новых слушателей. Один из них, Абдель Хаким Амер, высокий и худой парень, вскоре стал ближайшим другом Гамаля. Однокурсники прозвали Гамаля «Джимми», а Амера – «Робинзоном» за его терпение и любовь к приключениям. В результате блестящей сдачи экзаменов «Джимми» вскоре присвоили звание капрала. Программа Военной академии была рассчитана на три года, однако в 1938 году армия остро нуждалась в офицерах, поэтому ввели ускоренный курс обучения. Через шестнадцать месяцев капрал «Джимми» сдал уже выпускные экзамены с высокой отметкой: 71 балл из 100. Самая высокая оценка в его табеле была «по организации и управлению» – 95, а также «по науке и математике» – 81. Хуже дела обстояли с военной историей – 68. (Это выглядит несколько странным, потому что история еще в школе была его любимым предметом.)
Занимаясь в академии, Гамаль большую часть своего времени проводил в библиотеке: в его формуляре перечислены книги на английском языке, которому он уделял много внимания, труды по военной истории и политике, биографии Наполеона, Бисмарка, Кемаля Ататюрка. Особый интерес «Джимми» проявлял к экономическим проблемам Ближнего Востока.
Летом 1938 года в Бани-Мур пришло письмо, в котором Гамаль извещал деда и остальных родственников о том, что после окончания Военной академии он будет жить и работать совсем рядом, на станции Мункабад…
И вот лейтенант Гамаль Абдель Насер едет к месту службы, в края, которые можно назвать сладким, щемящим душу словом «ватан», что значит – «родина». Стоя у окна вагона, он вспоминал свое детство, Бани-Мур, дом деда. Положив, бывало, за пазуху теплые домашние лепешки и попрощавшись со своими друзьями – деревенскими мальчишками, Гамаль спешил верхом на осле в Асьют, к отцу. В те годы он видел то же самое, что и сейчас: поля и феллахов в голубых галябиях…
Через некоторое время Гамаль писал Хасану эль-Нашару: «Вчера я приступил к служебным делам в Мункабаде. Это прекраснейший поэтический уголок земли, возбуждающий воображение. Кругом горы, пустыня, угодья, лужайки и каналы. На севере – поля, на юге – цепь гор простирается с востока на запад, охватывая, словно руками, пустыню. Счастлив сообщить тебе, что мой характер неизменен. Гамаль в Мункабаде – тот же самый Гамаль, которого ты знал прежде, – человек, который ищет повод для надежд, но они исчезают, как облака».
Многие сослуживцы Гамаля по Мункабаду стали его друзьями и впоследствии вошли в организацию «Свободные офицеры».
Гамаль верил, что египетская армия в конце концов поднимется на борьбу за свободу и поруганную честь родины. Его вера зиждилась на знании истории Египта. Взять, к примеру, замечательного полководца Мухаммеда Али, который одержал в первой половине прошлого века ряд крупных побед над турецкой армией: лишь объединенные усилия европейских держав спасли Турцию от окончательного поражения. А изгнание Наполеона?.. В семидесятые годы прошлого века в армии создалась революционная группировка, члены которой называли себя «Свободными офицерами». «Какое хорошее название – „Свободные офицеры“, – думал Гамаль. – Уже тогда они выступали против английского засилья в стране, требуя проведения реформ, и, в частности, боролись за установление республиканского строя».
Не раз встречался Гамаль с участниками восстания Ораби-паши, который первым сказал, что армия должна служить народу. Они рассказывали, как 9 сентября 1881 года Ораби-паша вывел свои войска на площадь перед королевским дворцом Абидин. Трусливый хедив Тауфик, подталкиваемый английским генеральным консулом, выходит на балкон:
– Зачем вы пришли сюда?
Ораби-паша стоит, опираясь на эфес шпаги.
– Мы хотим изложить справедливые требования армии и народа, – говорит он, поглаживая усы.
– Какие требования? – изображает на лице удивление хедив.
– Мы требуем смены правительства, ненавистного народу, и создания парламента…
Английский консул пытается подбодрить хедива.
– Вы рабы… Какое вы имеете право требовать!.. – кричит он в истерике.
– С сегодняшнего дня мы перестали уже быть рабами! – воскликнул Ораби-паша.
Гамаль мечтал о том времени, когда он с товарищами вот так же смело сможет выступить против тиранов, продолжив борьбу, начатую Ораби-пашой.
В Мункабаде разместился трехтысячный гарнизон. Молодых, жаждущих дела офицеров тяготила скучная и унылая жизнь, все свободное время они проводили в яростных спорах, обсуждая будущее родины.
Иногда Гамаль с друзьями ездил в Бани-Мур. Старый хадж Хуссейн гордился своим внуком-офицером и старался не ударить лицом в грязь перед гостями. Их всегда ждал в его доме обильный деревенский обед, о котором они потом вспоминали в казарме.
– Его друзья из богатых семей. Офицеры! – говорил хадж Хуссейн, урезая из скудного семейного бюджета деньги для того, чтобы купить индейку…
Однажды январским вечером 1938 года Гамаль отправился с приятелями побродить по пустыне. У подножия горы аль-Шариф они присели, чтобы пожарить на костре каштаны. Все шутили и смеялись. Вдруг Гамаль встал и сказал своим обычным спокойным голосом:
– Давайте, друзья, сделаем что-нибудь особенное… Пусть в этот день между нами возникнет чувство настоящего братства…
Гамаль был уверен, что его занесли в «черные списки» за свободолюбивые мысли, которые он открыто высказывал офицерам гарнизона. Это грозило по меньшей мере задержкой в присвоении очередного звания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
На этот раз Гамаль действовал по-другому. Решив заручиться поддержкой влиятельного покровителя, он с помощью своего дяди Халиля стал добиваться приема у заместителя секретаря министерства обороны генерала Ибрагима Хейри-паши. Гамаль ненавидел эту систему «патронажа», но приходилось поступать по арабской пословице: «скриви глаз свой, если вошел в деревню кривых».
Генерал принял юношу дома. Гамаль честно рассказал ему о том, как он провалился на собеседовании. Хейри-паша был известен своей заботой о воспитании национальных офицерских кадров. Внимательно выслушав молодого человека, он убедился в его настойчивости и серьезности и обещал поддержку.
В тридцатые годы впервые в истории Египта в аудиториях и на плацах академии появились кадеты – выходцы из средних слоев общества. Не только Гамаль, но и такие офицеры, как Абдель Хаким Амер, Анвар Садат, Хуссейн аш-Шафи, Халид Мохиеддин и его двоюродный брат Закария Мохиеддин, и другие, из тех, кто впоследствии вошел в число руководителей египетской революции 1952 года, поступили в академию именно в эти годы. Насер и его друзья являлись совершенно новым элементом в египетской армии: энергичные, патриотически настроенные молодые люди готовы были посвятить себя борьбе за независимость своей родины.
17 марта 1937 года Гамаля приняли в Военную академию. Отныне перед ним была ясная цель – стать хорошим офицером. Вскоре начальство по достоинству оценило его организаторские способности. В 1938 году ему уже поручили наблюдать за набором новых слушателей. Один из них, Абдель Хаким Амер, высокий и худой парень, вскоре стал ближайшим другом Гамаля. Однокурсники прозвали Гамаля «Джимми», а Амера – «Робинзоном» за его терпение и любовь к приключениям. В результате блестящей сдачи экзаменов «Джимми» вскоре присвоили звание капрала. Программа Военной академии была рассчитана на три года, однако в 1938 году армия остро нуждалась в офицерах, поэтому ввели ускоренный курс обучения. Через шестнадцать месяцев капрал «Джимми» сдал уже выпускные экзамены с высокой отметкой: 71 балл из 100. Самая высокая оценка в его табеле была «по организации и управлению» – 95, а также «по науке и математике» – 81. Хуже дела обстояли с военной историей – 68. (Это выглядит несколько странным, потому что история еще в школе была его любимым предметом.)
Занимаясь в академии, Гамаль большую часть своего времени проводил в библиотеке: в его формуляре перечислены книги на английском языке, которому он уделял много внимания, труды по военной истории и политике, биографии Наполеона, Бисмарка, Кемаля Ататюрка. Особый интерес «Джимми» проявлял к экономическим проблемам Ближнего Востока.
Летом 1938 года в Бани-Мур пришло письмо, в котором Гамаль извещал деда и остальных родственников о том, что после окончания Военной академии он будет жить и работать совсем рядом, на станции Мункабад…
И вот лейтенант Гамаль Абдель Насер едет к месту службы, в края, которые можно назвать сладким, щемящим душу словом «ватан», что значит – «родина». Стоя у окна вагона, он вспоминал свое детство, Бани-Мур, дом деда. Положив, бывало, за пазуху теплые домашние лепешки и попрощавшись со своими друзьями – деревенскими мальчишками, Гамаль спешил верхом на осле в Асьют, к отцу. В те годы он видел то же самое, что и сейчас: поля и феллахов в голубых галябиях…
Через некоторое время Гамаль писал Хасану эль-Нашару: «Вчера я приступил к служебным делам в Мункабаде. Это прекраснейший поэтический уголок земли, возбуждающий воображение. Кругом горы, пустыня, угодья, лужайки и каналы. На севере – поля, на юге – цепь гор простирается с востока на запад, охватывая, словно руками, пустыню. Счастлив сообщить тебе, что мой характер неизменен. Гамаль в Мункабаде – тот же самый Гамаль, которого ты знал прежде, – человек, который ищет повод для надежд, но они исчезают, как облака».
Многие сослуживцы Гамаля по Мункабаду стали его друзьями и впоследствии вошли в организацию «Свободные офицеры».
Гамаль верил, что египетская армия в конце концов поднимется на борьбу за свободу и поруганную честь родины. Его вера зиждилась на знании истории Египта. Взять, к примеру, замечательного полководца Мухаммеда Али, который одержал в первой половине прошлого века ряд крупных побед над турецкой армией: лишь объединенные усилия европейских держав спасли Турцию от окончательного поражения. А изгнание Наполеона?.. В семидесятые годы прошлого века в армии создалась революционная группировка, члены которой называли себя «Свободными офицерами». «Какое хорошее название – „Свободные офицеры“, – думал Гамаль. – Уже тогда они выступали против английского засилья в стране, требуя проведения реформ, и, в частности, боролись за установление республиканского строя».
Не раз встречался Гамаль с участниками восстания Ораби-паши, который первым сказал, что армия должна служить народу. Они рассказывали, как 9 сентября 1881 года Ораби-паша вывел свои войска на площадь перед королевским дворцом Абидин. Трусливый хедив Тауфик, подталкиваемый английским генеральным консулом, выходит на балкон:
– Зачем вы пришли сюда?
Ораби-паша стоит, опираясь на эфес шпаги.
– Мы хотим изложить справедливые требования армии и народа, – говорит он, поглаживая усы.
– Какие требования? – изображает на лице удивление хедив.
– Мы требуем смены правительства, ненавистного народу, и создания парламента…
Английский консул пытается подбодрить хедива.
– Вы рабы… Какое вы имеете право требовать!.. – кричит он в истерике.
– С сегодняшнего дня мы перестали уже быть рабами! – воскликнул Ораби-паша.
Гамаль мечтал о том времени, когда он с товарищами вот так же смело сможет выступить против тиранов, продолжив борьбу, начатую Ораби-пашой.
В Мункабаде разместился трехтысячный гарнизон. Молодых, жаждущих дела офицеров тяготила скучная и унылая жизнь, все свободное время они проводили в яростных спорах, обсуждая будущее родины.
Иногда Гамаль с друзьями ездил в Бани-Мур. Старый хадж Хуссейн гордился своим внуком-офицером и старался не ударить лицом в грязь перед гостями. Их всегда ждал в его доме обильный деревенский обед, о котором они потом вспоминали в казарме.
– Его друзья из богатых семей. Офицеры! – говорил хадж Хуссейн, урезая из скудного семейного бюджета деньги для того, чтобы купить индейку…
Однажды январским вечером 1938 года Гамаль отправился с приятелями побродить по пустыне. У подножия горы аль-Шариф они присели, чтобы пожарить на костре каштаны. Все шутили и смеялись. Вдруг Гамаль встал и сказал своим обычным спокойным голосом:
– Давайте, друзья, сделаем что-нибудь особенное… Пусть в этот день между нами возникнет чувство настоящего братства…
Гамаль был уверен, что его занесли в «черные списки» за свободолюбивые мысли, которые он открыто высказывал офицерам гарнизона. Это грозило по меньшей мере задержкой в присвоении очередного звания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58