Он был низкоросл и редок, как вылезшие волосы старика. Левее, где плотной стеной высились заросли гаоляна, были войска гоминдана. Правее, примерно на том же расстоянии, должны были стоять японцы. Между японцами и отрядом Фу Би-чена протянулось большое болото. Оно прикрывало японцев от прямого удара Фу. Толковали, будто в этом болоте есть сухой проход, позволяющий пересечь его в направлении видневшейся верхушки ветряной мельницы. Существовала ли в действительности такая тропа, карта сказать не могла. Единственно точные данные в таких обстоятельствах могли бы дать местные жители. Но тут их не было. Все живое бежало, узнав о приближении отступающих японцев. Немногим меньше японцев население боялось и войск гоминдана. Народ плохо верил тому, что Чан Кай-ши способен честно выполнять соглашение с компартией Китая о действиях против японцев. Народ слишком хорошо знал и самого старого разбойника и тех, кто его окружал. Нравы пресловутых «четырех семейств» не были секретом для простых китайских людей.
В том положении, в каком Фу оказался со своим отрядом, можно было только гадать. Если войска гоминдановского генерала Янь Ши-фана, войдя в контакт с отрядом Фу, будут действовать, как предписывает соглашение, японцев можно будет зажать в клещи. Ни одному из врагов не удалось бы тогда уйти из мешка, задуманного Фу Би-ченом. В известном смысле это могло бы быть прекрасным завершением длительного и мучительного похода отряда. Но… в том-то и беда, что Янь Ши-фану нельзя было верить.
Размышления Джойса были прерваны появлением Фу Би-чена и Стала.
3
Фу Би-чен был худой цзянсиец, измученный лихорадкой. Когда-то он учился в Йеле, но уже почти забыл, что намеревался посвятить жизнь написанию истории иностранных вторжений в Китай. Взявшись за военное дело как за временную необходимость, вызванную жизнью, вроде хозяина дома, который берётся тушить пожар, вовсе не собираясь становиться пожарным, Фу в конце концов стал больше военным, чем историком. Вот уже двенадцать лет как он занимался военным делом.
Прочнее других событий из истории у него в памяти держались подробности тех эпизодов антикитайской борьбы иностранцев, участниками которых были американцы. Возможно, потому, что сам он провёл в Америке достаточно времени, чтобы понять лживость деклараций о свободе и демократии, прикрывавших политику Соединённых Штатов. Фу Би-чен прекрасно помнил и не раз повторял своим соотечественникам имя Фредерика Таунсенда Уорда из Салема, чью могилу американские коммерсанты сделали впоследствии местом поклонения. Фу Би-чен рассказывал о том, как американские торговцы Шанхая собирали средства на формирование шайки этого Уорда, намеревавшегося «показать тайпинам, что такое настоящие американские парни». Фу Би-чен собрал в своё время достаточно подробностей о подлой роли, какую сыграли корабли военно-морского флота США в событиях, приведших к заключению злополучного тяньцзинского договора. Фу Би-чен рассказывал, как американские корабли «Портсмут» и «Левант», прикрываясь правом нейтралов плавать по реке Кантон, закрытой китайцами для вторжения англичан, подвергли бомбардировке китайские укрепления и разгромили их без всякого к тому повода со стороны китайцев, ради прямого содействия своим «белым братьям». Фу Би-чен отыскал в истории данные, разоблачающие провокационные действия американского коммодора Тэтнолла под Дагу, приведшие к высадке американцев в Тяньцзине и к созданию там американской концессии.
А услуги Уорда китайскому императорскому командованию? Не он ли возглавил солдат императора, чтобы вместе с английскими солдатами генерала Стэнли и французскими матросами адмирала Портэ отбить у тайпинов Шанхай?
Наконец, подробнее всего и, пожалуй, с наибольшим жаром Фу Би-чен упоминал о событии, заставившем его бросить университет и устремиться на родину, чтобы стать простым солдатом Мао Цзе-дуна. Это были события 1927 года. Полиция французской концессии в Шанхае повела секретные переговоры с Чан-Кай-ши и с главарём шанхайских торговцев опиумом, известным гангстером Ду Юэ-шэном. Заговорщики хотели разоружить рабочих, державших в своих руках китайскую часть города. Шанхайские компрадоры — купцы и банкиры — обещали Чан Кай-ши и Ду Юэ-шэну финансовую поддержку. Ду Юэ-шэн поставил условием своего участия в преступлении, чтобы его вооружённая банда численностью в пять тысяч человек была пропущена через территорию иностранного сеттльмента, традиционно недоступную вооружённым китайцам. В то время председателем совета сеттльмента был американец Стерлинг Фессенден. Именно он и проголосовал обеими руками за беспрецедентный пропуск разбойников через запретную территорию сеттльмента и за провоз вооружения и амуниции «усмирителей». Ночью банды Ду Юэ-шэна и Чан Кай-ши проникли в тыл рабочим. В течение нескольких часов они вырезали тысячи мирных жителей. Одновременно Чан Кай-ши пустил в ход свои вооружённые отряды и в других частях страны. Там также убивали десятки тысяч рабочих и крестьян, вылавливали неугодных ему руководителей китайской интеллигенции и коммунистов. Его банды предательским ударом разоружили «ненадёжные» войсковые части. Повсеместная резня должна была убедить революционные элементы Китая в том, что их роль окончена. Чан Кай-ши намеревался поставить точку в развитии китайской революции.
В те дни Фу Би-чен следом за тревожными сообщениями прессы, о событиях на его родине прочёл:
"…либо национальная буржуазия разобьёт пролетариат, вступит в сделку с империализмом и вместе с ним пойдёт в поход против революции для того, чтобы кончить её установлением господства капитализма;
либо пролетариат ототрёт в сторону национальную буржуазию, упрочит свою гегемонию и поведёт за собой миллионные массы трудящихся в городе и деревне для того, чтобы преодолеть сопротивление национальной буржуазии, добиться полной победы буржуазно-демократической революции и постепенно перевести её потом на рельсы социалистической революции со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Одно из двух".
Молодой историк много думал над этим. Ему показалось, что прямым ответом на все его сомнения являются слова: «…кто хочет уничтожить феодальные пережитки в Китае, тот должен обязательно поднять руку против империализма и империалистических групп в Китае», и «…буржуазно-демократическая революция в Китае является вместе с тем революцией антиимпериалистической… нынешняя революция в Китае является соединением двух потоков революционного движения — движения против феодальных пережитков и движения против империализма».
Проанализировав прочитанное, Фу Би-чен увидел смысл шанхайских событий так, как если бы ему прочли о них целый курс лекций. Он понял, что отошёл в прошлое тот этап революции, когда буржуазии было по пути с рабочим классом и крестьянством. Их пути разошлись. Буржуазия испугалась размаха революционного движения народа. Она предпочла пойти против народа своей страны — с китайскими феодалами и иноземными империалистами.
Фу Би-чен пришёл к окончательному решению: время для занятий историей придёт, когда революционный лагерь победит отечественных феодалов, компрадоров-предателей и иностранных империалистов, засевших в Китае, как в своей вотчине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
В том положении, в каком Фу оказался со своим отрядом, можно было только гадать. Если войска гоминдановского генерала Янь Ши-фана, войдя в контакт с отрядом Фу, будут действовать, как предписывает соглашение, японцев можно будет зажать в клещи. Ни одному из врагов не удалось бы тогда уйти из мешка, задуманного Фу Би-ченом. В известном смысле это могло бы быть прекрасным завершением длительного и мучительного похода отряда. Но… в том-то и беда, что Янь Ши-фану нельзя было верить.
Размышления Джойса были прерваны появлением Фу Би-чена и Стала.
3
Фу Би-чен был худой цзянсиец, измученный лихорадкой. Когда-то он учился в Йеле, но уже почти забыл, что намеревался посвятить жизнь написанию истории иностранных вторжений в Китай. Взявшись за военное дело как за временную необходимость, вызванную жизнью, вроде хозяина дома, который берётся тушить пожар, вовсе не собираясь становиться пожарным, Фу в конце концов стал больше военным, чем историком. Вот уже двенадцать лет как он занимался военным делом.
Прочнее других событий из истории у него в памяти держались подробности тех эпизодов антикитайской борьбы иностранцев, участниками которых были американцы. Возможно, потому, что сам он провёл в Америке достаточно времени, чтобы понять лживость деклараций о свободе и демократии, прикрывавших политику Соединённых Штатов. Фу Би-чен прекрасно помнил и не раз повторял своим соотечественникам имя Фредерика Таунсенда Уорда из Салема, чью могилу американские коммерсанты сделали впоследствии местом поклонения. Фу Би-чен рассказывал о том, как американские торговцы Шанхая собирали средства на формирование шайки этого Уорда, намеревавшегося «показать тайпинам, что такое настоящие американские парни». Фу Би-чен собрал в своё время достаточно подробностей о подлой роли, какую сыграли корабли военно-морского флота США в событиях, приведших к заключению злополучного тяньцзинского договора. Фу Би-чен рассказывал, как американские корабли «Портсмут» и «Левант», прикрываясь правом нейтралов плавать по реке Кантон, закрытой китайцами для вторжения англичан, подвергли бомбардировке китайские укрепления и разгромили их без всякого к тому повода со стороны китайцев, ради прямого содействия своим «белым братьям». Фу Би-чен отыскал в истории данные, разоблачающие провокационные действия американского коммодора Тэтнолла под Дагу, приведшие к высадке американцев в Тяньцзине и к созданию там американской концессии.
А услуги Уорда китайскому императорскому командованию? Не он ли возглавил солдат императора, чтобы вместе с английскими солдатами генерала Стэнли и французскими матросами адмирала Портэ отбить у тайпинов Шанхай?
Наконец, подробнее всего и, пожалуй, с наибольшим жаром Фу Би-чен упоминал о событии, заставившем его бросить университет и устремиться на родину, чтобы стать простым солдатом Мао Цзе-дуна. Это были события 1927 года. Полиция французской концессии в Шанхае повела секретные переговоры с Чан-Кай-ши и с главарём шанхайских торговцев опиумом, известным гангстером Ду Юэ-шэном. Заговорщики хотели разоружить рабочих, державших в своих руках китайскую часть города. Шанхайские компрадоры — купцы и банкиры — обещали Чан Кай-ши и Ду Юэ-шэну финансовую поддержку. Ду Юэ-шэн поставил условием своего участия в преступлении, чтобы его вооружённая банда численностью в пять тысяч человек была пропущена через территорию иностранного сеттльмента, традиционно недоступную вооружённым китайцам. В то время председателем совета сеттльмента был американец Стерлинг Фессенден. Именно он и проголосовал обеими руками за беспрецедентный пропуск разбойников через запретную территорию сеттльмента и за провоз вооружения и амуниции «усмирителей». Ночью банды Ду Юэ-шэна и Чан Кай-ши проникли в тыл рабочим. В течение нескольких часов они вырезали тысячи мирных жителей. Одновременно Чан Кай-ши пустил в ход свои вооружённые отряды и в других частях страны. Там также убивали десятки тысяч рабочих и крестьян, вылавливали неугодных ему руководителей китайской интеллигенции и коммунистов. Его банды предательским ударом разоружили «ненадёжные» войсковые части. Повсеместная резня должна была убедить революционные элементы Китая в том, что их роль окончена. Чан Кай-ши намеревался поставить точку в развитии китайской революции.
В те дни Фу Би-чен следом за тревожными сообщениями прессы, о событиях на его родине прочёл:
"…либо национальная буржуазия разобьёт пролетариат, вступит в сделку с империализмом и вместе с ним пойдёт в поход против революции для того, чтобы кончить её установлением господства капитализма;
либо пролетариат ототрёт в сторону национальную буржуазию, упрочит свою гегемонию и поведёт за собой миллионные массы трудящихся в городе и деревне для того, чтобы преодолеть сопротивление национальной буржуазии, добиться полной победы буржуазно-демократической революции и постепенно перевести её потом на рельсы социалистической революции со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Одно из двух".
Молодой историк много думал над этим. Ему показалось, что прямым ответом на все его сомнения являются слова: «…кто хочет уничтожить феодальные пережитки в Китае, тот должен обязательно поднять руку против империализма и империалистических групп в Китае», и «…буржуазно-демократическая революция в Китае является вместе с тем революцией антиимпериалистической… нынешняя революция в Китае является соединением двух потоков революционного движения — движения против феодальных пережитков и движения против империализма».
Проанализировав прочитанное, Фу Би-чен увидел смысл шанхайских событий так, как если бы ему прочли о них целый курс лекций. Он понял, что отошёл в прошлое тот этап революции, когда буржуазии было по пути с рабочим классом и крестьянством. Их пути разошлись. Буржуазия испугалась размаха революционного движения народа. Она предпочла пойти против народа своей страны — с китайскими феодалами и иноземными империалистами.
Фу Би-чен пришёл к окончательному решению: время для занятий историей придёт, когда революционный лагерь победит отечественных феодалов, компрадоров-предателей и иностранных империалистов, засевших в Китае, как в своей вотчине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117