Что-то во мне оборвалось. Если она уедет в Мексику, то никогда не вернется, потому что ее деду эту драку не выиграть. У Джонатана Приттса совести не было, он не остановится ни перед чем.
Я сидел в комнате дона Луиса, сжимая в руках свою шляпу и жалея, что ничего не могу сказать в ответ. Кто я такой? Что могу дать Друсилье? В то время я думал, где раздобыть деньги на текущие расходы нашего ранчо и не помышлял о свадьбе. Даже если девушка относилась ко мне благосклонно — ведь она привыкла совсем к другой жизни, чем я мог предложить ей.
Заканчивая разговор, дон Луис взял мою руку, хотя рукопожатие его было очень слабым.
— Сеньор, я люблю вас как сына, в вас есть те качества, которыми можно только восхищаться. Жаль, что мы с внучкой видим вас так редко. Боюсь, сеньор, что долго не протяну, а я последний мужчина в нашей семье. Осталась лишь Друсилья. Если вы сможете что-нибудь для нее сделать… Позаботьтесь о ней, сеньор.
— Дон Луис, мне… то есть… Сейчас у меня нет денег, дон Луис, точнее, они мне нужны для того, чтобы привести в порядок ранчо.
— В жизни есть не только деньги, сынок. У тебя твердый характер, ты молод. Что еще человеку надо! Если бы у меня были силы…
Мы с Друсильей сидели за столом в огромной гостиной. Нам прислуживала индианка. Я старался не смотреть на Друсилью, но мое сердце принадлежало только ей, мне так хотелось сказать, что я люблю ее. Но что я мог сделать? Между нами всегда что-то стояло.
— Дон Луис говорит, что ты собираешься в Мексику?
— Он хочет меня отправить. Здесь стало опасно, Тай.
— А Хуан Торрес?
— Он сильно изменился… Что-то с ним случилось, по-моему, он боится.
«Чико Крус…»
— Я буду скучать.
— Мне не хочется уезжать, но я должна слушаться дедушку. Я беспокоюсь за него, но если уеду, может быть, он сделает то, что надо сделать.
— Я могу как-нибудь помочь?
— Нет!
Она ответила быстро и резко. Я понял, что она имела в виду: необходимо уволить и отослать обратно Чико Круса. Друсилья не знала, что «надо сделать», она думала обо мне и боялась за меня.
«Чико Крус…»
Мы знали друг друга — он и я — и оба испытывали вполне определенные чувства по отношению друг к другу.
Если требуется его выгнать, это сделаю я и никто другой. Не было никакой надежды, что дон Луис скоро поправится, поэтому когда мы расстались сегодня вечером, то понимали, что, вероятно, больше не увидимся. Дон Луис лежал без сил, а его выздоровление — если оно возможно — займет недели или месяцы.
Я догадывался, что здесь происходит. Торрес боялся Круса, остальные это знали и работали спустя рукава. На ранчо не было хозяина, но Крус в этом не виноват, сомневаюсь, что он вообще о чем-то подобном думал. Всему виной сидевшее в нем зло и желание убивать.
Разобраться с ним надо немедленно, сейчас же. Поэтому, пока мы ужинали, я обдумывал, как лучше все провернуть.
Дело касалось меня лично. Оррин, Кэп или кто-то другой не должны вмешиваться. Я покончу с Крусом, пока не поздно.
Может быть, тогда Друсилья останется. Я боялся, что, если она уедет, мы больше никогда не увидимся.
В дверях я взял ее за руку… впервые найдя в себе достаточно смелости, чтобы прикоснуться к девушке.
— Дру, я люблю тебя…
А потом быстро ушел, стуча каблуками по каменным плитам двора. Но направился не к своему коню, а в комнату Хуана Торреса.
Никогда бы не поверил, что человек может так сильно постареть за три года с тех пор, как мы с ним познакомились. За три года? Нет, он изменился за несколько месяцев. Я знал, что причина этому — Чико Крус. Торреса мучило постоянное присутствие Круса на ранчо.
— Хуан?
— Сеньор?
— Пойдем со мной. Необходимо уволить Чико Круса.
Он выпрямился за столом, молча посмотрел на меня и медленно встал.
— Думаешь, он захочет уйти?
Хуан не отрывал от меня пристального взгляда. А я сказал то, что думаю:
— Мне все равно, захочет он уйти или нет.
Мы подошли к комнате Антонио Баки. Собравшаяся там компания — и среди них Пит Ромеро — играла в карты. Мы остановились у двери и я произнес:
— Начнем с него. Объясни Хуан, в чем дело.
Торрес, чуть поколебавшись, зашел в комнату, я последовал за ним.
— Антонио, седлай своего коня и уезжай… Не вздумай возвращаться.
Бака взглянул на него, потом на меня.
— Ты слышал, что сказал Торрес, — повысил голос я. — Один раз ты попробовал спорить со мной в темноте, когда я стоял к тебе спиной. Предупреждаю, на этот раз тебе повезет меньше.
Бака аккуратно сложил карты на стол, и впервые я увидел, что он растерялся.
— Я поговорю с Чико.
— С Чико разговаривать будем мы, тебе пора ехать. — Вынув из кармана часы, я добавил: — Торрес не будет повторять дважды. В твоем распоряжении пять минут.
Мы вышли в коридор, прошли мимо ряда дверей и остановились у комнаты, где света не было. Торрес снял с крюка лампу, зажег ее и высоко поднял. Я отворил дверь.
Чико Крус сидел в темноте. Хуан сказал:
— Мы больше не нуждаемся в твоих услугах, Чико. Можешь собирать вещи. Прямо сейчас.
Темные глаза Круса жестко посмотрели на Торреса, затем на меня.
— Здесь достаточно своих проблем, — продолжил я, — а вы их только усложняете.
— Вы заставляете меня уехать? — Крус внимательно смотрел на меня.
— Думаю, этого не понадобится. Вы уедете сами.
Левой рукой он оперся на стол, играя с патроном 44-го калибра. Правая лежала на коленях.
— Я же говорил, что когда-нибудь мы встретимся.
— Дурацкий разговор. Хуан объяснил, что вы уволены. Для вас на ранчо нет работы, да и комнат не хватает.
— Мне здесь нравится.
— Тебе и там понравится. — Торрес говорил резко, к нему возвращалась смелость. — Ты уедешь сейчас же… Сию минуту.
Крус не обращал на него внимания, он холодно смотрел на меня.
— Кажется, мне придется убить вас, сеньор.
— Дурацкий разговор, — повторил я небрежно и тут же носком сапога сильно ударил вверх по краю стола, опрокинув его. Крус прыгнул и, споткнувшись, растянулся на полу. Прежде чем он успел дотянуться до своего шестизарядника, я отбил его руку, затем одним быстрым движением схватил за ворот рубашки, приподнял, отобрал оружие и оттолкнул в сторону.
Крус знал, что я предпочитаю револьвер, и не ожидал подобного нападения, но мне не хотелось в него стрелять. Чико, прижав к груди руку, смотрел на меня не мигая, как гремучая змея.
— Я предупреждал тебя, Крус.
Хуан подошел к лежанке и начал запихивать в седельные сумки одежду Чико, потом скатал одеяла. Чико все еще держался за запястье.
— Если я уеду, они нападут на гасиенду, — сказал Крус, — вы этого хотите?
— Нет, но придется рискнуть, а терпеть твое присутствие на ранчо мы не можем. От тебя слишком много зла.
— А от тебя — нет?
— Может и да… Однако меня здесь скоро не будет.
На дворе послышался стук копыт, и, выглянув в окно, мы увидели, что Пит Ромеро выводит коня Чико.
У двери Крус посмотрел на меня.
— Что насчет моего револьвера? — спросил он и прыгнул в седло.
— Можешь его забрать, — ответил я. — Мне бы не хотелось, чтобы ты ездил безоружным.
Я отдал Крусу шестизарядник, даже не разрядив его. Он покрутил барабан, затем несколько секунд без всякого выражения смотрел на меня, держа револьвер в руке.
Не знаю, о чем думал Чико. У него были причины ненавидеть меня и желать моей смерти. Он молча смотрел, а мой револьвер все так же оставался в кобуре.
Крус сел на коня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48