Мужчины, с точки зрения мисс Бергланд, созданы лишь для того, чтобы угнетать женщин. А поскольку Нат годами досаждал ей в качестве ее опекуна, а Софи ей друг, она, без сомнения, будет крайне возмущена идеей устроить их брак.
– А лично вас, лорд Пелем, эта идея возмущает? – спросила Лавиния. – Так почему же она должна казаться возмутительной мне – только потому, что я женщина? К чему выставлять себя в таком нелепом свете!
Мойра рассмеялась:
– Ты сам на это напросился, Иден. Браво, Лавиния!
– А вообще, – заметила Лавиния, – Нат действительно нравится Софи. И думаю, не просто нравится.
– Правда? – хором воскликнули Кеннет с Иденом.
– Во всяком случае, вчерашний его визит ее чрезвычайно смутил, – сообщила Лавиния.
– С чего бы Софи смущаться, когда ее навещает друг? – недоумевающе нахмурился Кеннет. – Но вы говорите, приход Ната заставил ее растеряться?
– Даже если это так, то делать на этом основании вывод, что он нравится Софи, достаточно опрометчиво, – возразил Иден.
– Может быть! – с намеком усмехнулась Лавиния. – Но у меня есть и более красноречивое доказательство: она хранит у себя носовой платок Ната!
– Господи! – Иден с насмешкой хлопнул себя по лбу ладонью. – Вот уж действительно веское доказательство. Что еще нужно? Она хранит его носовой платок!
– Не обращайте на него внимания, Лавиния, – смеясь, сказала Мойра. – Он дурно воспитан. Расскажите-ка нам обо всем поподробнее.
– Я зашла к ней в Лондоне как раз перед ее отъездом в Глостершир, – сказала Лавиния. – Почти все вещи были уже упакованы, но на ручке кресла лежал этот платок. По рассеянности я взяла его и расправила на ладони, даже не глядя на него, но тут вдруг Софи сообщила мне, что ее отца звали Георг. Она указала на уголок платка, где вышита гладью буква «Г». Однако своеобразное начертание этой буквы показалось мне очень знакомым. Я вспомнила, что таким же инициалом помечены все носовые платки Ната и он же выгравирован на его кольце. Следовательно, это был платок Ната. Само по себе это могло и не иметь большого значения. Но зачем ей было сочинять историю о своем отце, почему, не успела я положить платок на место, она тут же схватила его и спрятала в карман?
– В самом деле, почему? – спросил Кеннет.
– Следовательно, у Ната есть какая-то надежда, – задумчиво проговорил Иден, потом спохватился и с обычной насмешливостью воскликнул: – Кен, дружище, что же с нами происходит?! Мы стали сватами!
– Софи и Нат! – проговорил Кеннет, недоверчиво качая головой. – Никак не могу в это поверить.
– А мне кажется, они будут отличной парой, – восторженно возразила Мойра. – В их натурах есть нечто общее: оба такие доброжелательные и мягкие.
– И Софи действительно прекрасно выглядит, – добавил Иден. – Вчера Нат обратил на это внимание, и сегодня я присмотрелся к ней повнимательнее. Можно сказать, она переживает второй расцвет.
– Восхитительно тонкое наблюдение! – язвительно заметила Лавиния. – Женщине всего двадцать восемь лет, но если хорошо выглядит, значит, переживает второй расцвет.
– Вот если бы я сказал «третий расцвет», – заметил Иден, – тогда, согласен, может, это звучало бы оскорбительно.
Лавиния только пренебрежительно усмехнулась.
Глава 22
– Признаться, мне так неловко, Натаниель, – сказала София, когда они вышли из гостиной.
– Но почему? – Он предложил ей руку.
– Из-за всего этого. – София взяла его под руку и с грустным видом пожала плечами. – Из-за того, что сочла себя обязанной приехать сюда. Из-за того, что ты чувствовал себя вынужденным пригласить меня. Из-за того, что сейчас мы оказались наедине.
– Софи, – огорченно сказал он, направляясь с ней вниз по лестнице, чтобы начать экскурсию с первого этажа дома, – неужели нам не удалось избежать этой нелепой стесненности? Ну почему ты должна чувствовать себя неловко? Когда-то мы были близкими друзьями, и ведь с тех пор ничего не изменилось, верно? И мы с тобой остаемся просто хорошими друзьями. Разве это так уж невозможно?
– Да нет, конечно. – София улыбнулась ему, с болью думая, что когда-то их связывала не только дружба. – По правде говоря, Беатрис и Эдвин очень обиделись бы, если бы я не поехала с ними, да и Льюис тоже расстроился бы. И мне очень хотелось увидеть Сару после ее возвращения из свадебного путешествия. Они с Гарри выглядят такими счастливыми, правда?
– Еще какими счастливыми! – Он открыл дверь и знаком отослал слугу, который заторопился навстречу им. – Это библиотека – мое личное владение и моя самая любимая комната.
Это была большая комната, три стены которой занимали полки с книгами, а всю середину дубовый письменный стол больших размеров, заваленный бумагами, заставленный разнообразными чернильницами и стаканчиками с перьями. В камине были сложены дрова, которые в любую минуту можно было зажечь; по обе стороны от него стояли удобные кожаные кресла. Комната была внушительной и вместе с тем уютной, хотя и обставленной по-мужски.
Значит, это его любимая комната, думала София, оставив руку Натаниеля и шагнув вперед. Здесь он проводит много времени – в одиночестве. Сидит здесь по вечерам и читает. Она коснулась спинки того кресла, которое казалось более истертым, рядом с ним на маленьком столике лежала книжка. Она взяла ее посмотреть.
– «Путь пилигрима»? – сказала она.
– Да. – Натаниель наблюдал за ней, стоя у двери. – Я давно хотел ее прочитать, но все как-то не получалось.
Здесь он сидит и работает, думала она, подходя к столу и проводя рукой по его поверхности. Читает полученные письма и сам их пишет – всем своим друзьям: Кеннету, Рексу, Идену и тем, с которыми она не знакома. Она ему тоже друг, как он только что сказал, но никогда он не напишет ей здесь письма и не прочтет ее письмо.
Высокие окна выходили на пологую поляну с редкими деревьями, которая спускалась к озеру. Вот здесь он стоит и смотрит в окно, когда ему нужно обдумать какое-нибудь дело или просто хочется отдохнуть.
– Замечательная у тебя комната, – сказала она.
– Да.
Она заметила, что он остановился у высоких дверей и внимательно за ней наблюдал. Видимо, он намеревался только заглянуть в библиотеку, после чего отправиться дальше, иначе им придется потратить на осмотр дома целый день. Она повернулась к нему и улыбнулась.
– Теперь я покажу тебе музыкальный салон, – сказал он.
Когда после осмотра музыкального салона они оказались в оранжерее и любовались тропическими растениями, которые зимой, должно быть, казались раем, он неожиданно спросил ее:
– Софи, тебе не показалось, что Лавиния в хорошем настроении?
– О! – Она улыбнулась ему. – Можешь за нее не беспокоиться, Натаниель. Ей уже почти двадцать пять, и она наконец-то устроилась так, как всегда мечтала.
Он кивнул и задал очередной неожиданный вопрос:
– Однако, полагаю, вчерашний визит Идена ее раздосадовал?
София изучающе посмотрела на него.
– Даже вызвал у нее раздражение, – уточнила она и понимающе улыбнулась.
– Гм… – Он тоже улыбнулся. – Это был бы самый невероятный брак.
– Это, конечно, преувеличение, – сказала София. – Но, боюсь, Лавинии предстоят страдания, хотя она не из тех женщин, которые способны предаваться отчаянию. Она превосходно владеет своими чувствами. Но Иден еще не готов остепениться, и сомневаюсь, созреет ли когда-нибудь для этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76