Впрочем, можно им, бедным, помочь. К примеру, предоставить РНЕ помещения Московской прокуратуры. Безвозмездно.
«Да, съезд РНЕ запретили, – подытожил тов. Крылов. – У нас есть видеозапись выступления Баркашова. Конечно, он высказался несдержано. Но ведь ему очень досадно было. К нему люди издалека ехали, аж с Дальнего Востока. Многие на свои деньги билеты покупали, а тут на тебе! Вот Баркашов и погорячился».
Прямо-таки речь адвоката для суда. Дескать, погорячился, действовал в состоянии аффекта.
Один из московских прокуроров, пожелавший, ясное дело, остаться неизвестным, прокомментировал ситуацию следующим образом:
«Сейчас не до Баркашова. Наше ведомство не особо хочет ссориться с оппозицией. Не ясно, что будет дальше. Нынче скорее возбудят дело не против Баркашова, а против Альфреда Коха, допустившего в своем интервью русофобские высказывания».
Про Коха не знаю. А вот «беседа» следователя Крылова с моим приятелем убедительно показала: дела против Баркащова не будет. Московская прокуратура скорее выдвинет обвинения в адрес Лужкова. Ну как же – обижал вождя, запрещал вполне мирное нацистское собрание, да еще попытался прокуроров натравить.
Зря это он. Небось в московской прокуратуре «соратники» тоже имеются. По крайней мере – сочувствующие.
* * *
Через две недели после упоминания имени следователя прокуратуры Крылова на страницах «МК» редакция получила письмо. Официальное, на бланке прокуратуры Москвы:
«В соответствии со ст. 46 Закона „О Средствах массовой информации“ направляю Вам для опубликования ответ на статью „Следствие по делу Юрия Лужкова“.
Следователь прокуратуры города Москвы Крылов Ю.Ю.»
Поначалу я обрадовался. Даже начальственная директивность («направляю для опубликования») не слишком разозлила. Небось, думаю, ошибся: притянут все-таки Баркашова к ответу наши славные прокуроры. Ради такого случая не грех и опровержение написать.
И я прямо тут же собрался писать это опровержение…
Ага. Разбежался.
Оказывается, следователь Крылов Ю.Ю. считал «необходимым высказаться и реализовать свое законное право на ответ ». Что он и делал на двух с половиной страницах убористого текста. Из коего (ответа) следовало, что:
«Своей оценки опасности или безопасности для общества организации РНЕ я (следователь Крылов Ю.Ю. – М.Д.) не давал».
«Не высказывался я – и по позиции прессы в данном вопросе».
«Своих оценок содержания газеты „Русский порядок“ или сочувствия по поводу „бедности и отсутствия спонсорской помощи“ у РНЕ я не высказывал».
Я не я, и лошадь не моя.
Кроме того, следователь Крылов Ю.Ю. не пренебрег возможностью просветить малограмотного журналиста (т. е. меня):
«Объясню не следователю и даже не юристу, что существует определенная тактика получения объяснений и проведения допроса. Поясню, что в начале каждого моего разговора с вызываемыми лицами я называл тему нашей беседы и, предварительно извинившись, просил не удивляться, что некоторые вопросы могут показаться странными или неожиданными. Такое выступление помогает мне расположить собеседника к разговору».
Тактик, однако. Я бы даже сказал – стратег.
В конце своего «законного права на ответ» следователь Крылов Ю.Ю. очень настаивал – правда, вместо «направляю» он использовал слово «прошу»: «опубликовать мой ответ в полном объеме и в установленный законом срок ». И опять же сослался на статью 46 Закона о СМИ.
Пришлось кое-что объяснить следователю-юристу. Мы, ясное дело, на юрфаках не обучались, читаем по складам, но одну завалящую статью осилили.
Статья 46 Закона о СМИ:
«Гражданин или организация, в отношении которых в средствах массовой информации распространены сведения, не соответствующие действительности либо ущемляющие права и законные интересы гражданина, имеют право на ответ (комментарий, реплику) в том же средстве массовой информации».
Так что право г-н Крылов Ю.Ю. действительно имел. Но не на всё и не всегда. Поскольку (пришлось пояснить специально для юриста, г-на Крылова Ю.Ю.) сведения «не соответствующими действительности» могут быть признаны только судом.
«В отношении, – говорится далее в ст. 46, – ответа или отказа в таковом применяются правила ст. ст. 43–45 настоящего Закона».
Еще немного официального текста:
Статья 44 Закона о СМИ:
«В течении месяца со дня получения требования об опровержении либо его текста редакция обязана в письменной форме уведомить заинтересованных гражданина или организацию о предполагаемом сроке распространения опровержения либо об отказе в его распространении с указанием основания отказа».
Я честно уведомил. Причем значительно раньше срока.
В пространной реализации своего законного права следователь писал: «Если М. Дейча так интересует тема борьбы с проявлениями разного экстремизма, то почему бы ему не обратиться к нам со своими вопросами, а не слушать вводящих в заблуждение «приятелей ».
К прокурорам я обращался неоднократно. С нулевым результатом. Можете ли вы представить себе, читатель, работника прокуратуры, который заявляет журналисту под магнитофон: «Да, я с пониманием отношусь к идеям национал-социализма».
Кроме того, г-н Крылов Ю.Ю. ссылался на объяснения «лидера РНЕ А. Баркашова, одного из руководителей Московского антифашистского центра Е. Прошечкина, председателя правления общественного фонда «Гласность» «С. Григоръянца и многих других». А «ваши осведомители ввели вас в заблуждение!» Это меня, стало быть. Раз так, то специально для г-на Крылова Ю.Ю. – еще одно письмецо. Того самого (пользуясь лексикой следователя) «осведомителя».
«МК» опубликовала статью М. Дейча «Следствие по делу Лужкова». В ней, в частности, была воспроизведена беседа между следователем Московской городской прокуратуры Крыловым Ю.Ю. и приятелем автора статьи.
Заявляю, что безымянным «приятелем» был я, Прошечкин Евгений Викторович. Факты изложены в статье совершенно правильно с моих записей, которые я сделал сразу после беседы в прокуратуре.
Председатель Московского антифашистского центра Прошечкин Е.В.»
В заключение – еще одна небольшая цитата «из Крылова». «Сам я , – пишет следователь, – не причисляю себя ни к одной партии или движению и никаким сочувствием к РНЕ не обременен».
Слог– то какой, а? «Не обременен».
Тут мы должны бы пуститься в пляс от радости. Ну как же: нет, не был, не состоял, не обременен… Однако не пляшется.
Угроз Баркашова – «В Москву прибудут 150 тысяч мужиков по всей России. Они не будут в форме, но будут знать, что им делать. Мало не покажется » – следователю Крылову Ю.Ю. и Мосгорпрокуратуре, видимо, показалось мало. Знаете почему?
А потому, что не обремененная она, прокуратура.
В конце минувшего столетия сильно активизировались латышские эсэсовцы.
Из двух латышских дивизий, воевавших под знаменами вермахта, в живых осталось несколько десятков человек. А поскольку там, в Латвии, была уже полная свобода, эти уцелевшие решили собраться. То ли паломничество в рижское гетто совершить, то ли цветочки положить к могиле Неизвестного солдата, павшего в борьбе с фашизмом. По местам, так сказать, боевой славы.
СУВЕНИРЫ ДЛЯ МОСКВИЧЕЙ И ГОСТЕЙ СТОЛИЦЫ
Словом, собрались. Вполне официально, что называется – на законных основаниях. Правда, военный оркестр не играл (не разрешили), но, я думаю, им и так было хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
«Да, съезд РНЕ запретили, – подытожил тов. Крылов. – У нас есть видеозапись выступления Баркашова. Конечно, он высказался несдержано. Но ведь ему очень досадно было. К нему люди издалека ехали, аж с Дальнего Востока. Многие на свои деньги билеты покупали, а тут на тебе! Вот Баркашов и погорячился».
Прямо-таки речь адвоката для суда. Дескать, погорячился, действовал в состоянии аффекта.
Один из московских прокуроров, пожелавший, ясное дело, остаться неизвестным, прокомментировал ситуацию следующим образом:
«Сейчас не до Баркашова. Наше ведомство не особо хочет ссориться с оппозицией. Не ясно, что будет дальше. Нынче скорее возбудят дело не против Баркашова, а против Альфреда Коха, допустившего в своем интервью русофобские высказывания».
Про Коха не знаю. А вот «беседа» следователя Крылова с моим приятелем убедительно показала: дела против Баркащова не будет. Московская прокуратура скорее выдвинет обвинения в адрес Лужкова. Ну как же – обижал вождя, запрещал вполне мирное нацистское собрание, да еще попытался прокуроров натравить.
Зря это он. Небось в московской прокуратуре «соратники» тоже имеются. По крайней мере – сочувствующие.
* * *
Через две недели после упоминания имени следователя прокуратуры Крылова на страницах «МК» редакция получила письмо. Официальное, на бланке прокуратуры Москвы:
«В соответствии со ст. 46 Закона „О Средствах массовой информации“ направляю Вам для опубликования ответ на статью „Следствие по делу Юрия Лужкова“.
Следователь прокуратуры города Москвы Крылов Ю.Ю.»
Поначалу я обрадовался. Даже начальственная директивность («направляю для опубликования») не слишком разозлила. Небось, думаю, ошибся: притянут все-таки Баркашова к ответу наши славные прокуроры. Ради такого случая не грех и опровержение написать.
И я прямо тут же собрался писать это опровержение…
Ага. Разбежался.
Оказывается, следователь Крылов Ю.Ю. считал «необходимым высказаться и реализовать свое законное право на ответ ». Что он и делал на двух с половиной страницах убористого текста. Из коего (ответа) следовало, что:
«Своей оценки опасности или безопасности для общества организации РНЕ я (следователь Крылов Ю.Ю. – М.Д.) не давал».
«Не высказывался я – и по позиции прессы в данном вопросе».
«Своих оценок содержания газеты „Русский порядок“ или сочувствия по поводу „бедности и отсутствия спонсорской помощи“ у РНЕ я не высказывал».
Я не я, и лошадь не моя.
Кроме того, следователь Крылов Ю.Ю. не пренебрег возможностью просветить малограмотного журналиста (т. е. меня):
«Объясню не следователю и даже не юристу, что существует определенная тактика получения объяснений и проведения допроса. Поясню, что в начале каждого моего разговора с вызываемыми лицами я называл тему нашей беседы и, предварительно извинившись, просил не удивляться, что некоторые вопросы могут показаться странными или неожиданными. Такое выступление помогает мне расположить собеседника к разговору».
Тактик, однако. Я бы даже сказал – стратег.
В конце своего «законного права на ответ» следователь Крылов Ю.Ю. очень настаивал – правда, вместо «направляю» он использовал слово «прошу»: «опубликовать мой ответ в полном объеме и в установленный законом срок ». И опять же сослался на статью 46 Закона о СМИ.
Пришлось кое-что объяснить следователю-юристу. Мы, ясное дело, на юрфаках не обучались, читаем по складам, но одну завалящую статью осилили.
Статья 46 Закона о СМИ:
«Гражданин или организация, в отношении которых в средствах массовой информации распространены сведения, не соответствующие действительности либо ущемляющие права и законные интересы гражданина, имеют право на ответ (комментарий, реплику) в том же средстве массовой информации».
Так что право г-н Крылов Ю.Ю. действительно имел. Но не на всё и не всегда. Поскольку (пришлось пояснить специально для юриста, г-на Крылова Ю.Ю.) сведения «не соответствующими действительности» могут быть признаны только судом.
«В отношении, – говорится далее в ст. 46, – ответа или отказа в таковом применяются правила ст. ст. 43–45 настоящего Закона».
Еще немного официального текста:
Статья 44 Закона о СМИ:
«В течении месяца со дня получения требования об опровержении либо его текста редакция обязана в письменной форме уведомить заинтересованных гражданина или организацию о предполагаемом сроке распространения опровержения либо об отказе в его распространении с указанием основания отказа».
Я честно уведомил. Причем значительно раньше срока.
В пространной реализации своего законного права следователь писал: «Если М. Дейча так интересует тема борьбы с проявлениями разного экстремизма, то почему бы ему не обратиться к нам со своими вопросами, а не слушать вводящих в заблуждение «приятелей ».
К прокурорам я обращался неоднократно. С нулевым результатом. Можете ли вы представить себе, читатель, работника прокуратуры, который заявляет журналисту под магнитофон: «Да, я с пониманием отношусь к идеям национал-социализма».
Кроме того, г-н Крылов Ю.Ю. ссылался на объяснения «лидера РНЕ А. Баркашова, одного из руководителей Московского антифашистского центра Е. Прошечкина, председателя правления общественного фонда «Гласность» «С. Григоръянца и многих других». А «ваши осведомители ввели вас в заблуждение!» Это меня, стало быть. Раз так, то специально для г-на Крылова Ю.Ю. – еще одно письмецо. Того самого (пользуясь лексикой следователя) «осведомителя».
«МК» опубликовала статью М. Дейча «Следствие по делу Лужкова». В ней, в частности, была воспроизведена беседа между следователем Московской городской прокуратуры Крыловым Ю.Ю. и приятелем автора статьи.
Заявляю, что безымянным «приятелем» был я, Прошечкин Евгений Викторович. Факты изложены в статье совершенно правильно с моих записей, которые я сделал сразу после беседы в прокуратуре.
Председатель Московского антифашистского центра Прошечкин Е.В.»
В заключение – еще одна небольшая цитата «из Крылова». «Сам я , – пишет следователь, – не причисляю себя ни к одной партии или движению и никаким сочувствием к РНЕ не обременен».
Слог– то какой, а? «Не обременен».
Тут мы должны бы пуститься в пляс от радости. Ну как же: нет, не был, не состоял, не обременен… Однако не пляшется.
Угроз Баркашова – «В Москву прибудут 150 тысяч мужиков по всей России. Они не будут в форме, но будут знать, что им делать. Мало не покажется » – следователю Крылову Ю.Ю. и Мосгорпрокуратуре, видимо, показалось мало. Знаете почему?
А потому, что не обремененная она, прокуратура.
В конце минувшего столетия сильно активизировались латышские эсэсовцы.
Из двух латышских дивизий, воевавших под знаменами вермахта, в живых осталось несколько десятков человек. А поскольку там, в Латвии, была уже полная свобода, эти уцелевшие решили собраться. То ли паломничество в рижское гетто совершить, то ли цветочки положить к могиле Неизвестного солдата, павшего в борьбе с фашизмом. По местам, так сказать, боевой славы.
СУВЕНИРЫ ДЛЯ МОСКВИЧЕЙ И ГОСТЕЙ СТОЛИЦЫ
Словом, собрались. Вполне официально, что называется – на законных основаниях. Правда, военный оркестр не играл (не разрешили), но, я думаю, им и так было хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96