Часовых было в два раза больше, чем обычно, поскольку ситуация внештатная - война закончилась, теперь никому не возбраняется использование магии, и от кертов можно ожидать любой пакости. Равно, кстати, как и от своих же пьяных вальденцев с недоразвитыми магическими способностями.
Много ли надо демону, которого тошнит от человеческой радости? Да почти ничего не надо - смыться от всех и присосаться пиявкой к людям, никакой радости не испытывающим.
Только Падре все равно его отыскал. Вошел в ангар с шинелью, висящей через руку, посмотрел и констатировал:
- А. Так ты в куртке ушел. А я подумал - замерзнет Суслик, жалко будет.
Он бросил шинель на Блудницу. Уселся рядом с Тиром. Помолчал. Потом спросил:
- И как оно?
- Бессмысленно, - ответил Тир.
- А ты пробовал что-нибудь предпринять? Она ведь любит тебя по-настоящему, и она далеко не дура.
- Надеюсь, Гуго надоест ей лет через пятнадцать.
- Почему бы вдруг?
- Потому что он будет похож на меня. Потому что она начнет его бояться. Нет, Падре, ничего я предпринимать не пробовал и не стану. Она и так не в себе… Пусть лучше выучится поскорее и займется чем-нибудь более осмысленным, чем попытка ужиться под одной крышей с двумя демонами.
- Где она учится?
- В Лонгви. В институте финансов.
- Молодец.
- Да уж.
Они замолчали. Падре медленно цедил что-то прямо из бутылки. Тир смотрел в пол и ждал, пока Падре уйдет. Впрочем, тот не мешал - умел не мешать, даже когда вроде бы приходил не к месту и не ко времени.
- Чтобы она перестала бояться, - вдруг подал голос Падре, - она должна быть хоть в чем-то уверена. Должна знать тебя хоть немного.
Тир ограничился пренебрежительным фырканьем. Тоже - открытие! Это и дураку ясно: того, что знаешь, - не боишься.
- Но я задаюсь вопросом, - продолжил Падре, не обращая внимания на пренебрежение, - а есть ли хоть что-то, что она могла бы знать?
Тир поднял бровь и покосился на Падре с некоторым уважением:
- И давно ты задаешься такими вопросами?
- Со времен охоты, пожалуй.
- Два с половиной года… И с чего вдруг?
- Я заметил, - Падре качнул бутылкой, - что ты знаешь всегда и обо всем, что происходит с нами и с Эриком. Когда мы охотились, это стало очевидным. Мы говорили об этом, если помнишь.
«Давно хотел спросить: ты печешься о нашем душевном состоянии для себя или для Эрика?»
Да. Он помнил. Но каким образом одно вытекает из другого?
- Это несложно. - Падре пожал плечами. - Ты знаешь о нас все, а мы, и Эрик в том числе, знаем только то, что видим, когда видим тебя. Ты - как вывернутое наизнанку зеркало, подстраиваешь оригинал под отражение и становишься таким, каким мы хотим тебя видеть. Иллюзии. Морок. Как ты живешь, чем дышишь, уходя с поля, - никому не известно. И я подумал, Суслик, что ведь никому не известно, живешь ли ты вообще, когда не летаешь с нами. Есть ли ты на свете, когда тебя никто не видит?
- Кто-то есть, - хмыкнул Тир.
- «Кто-то» или «что-то»? Может оказаться и так, что лучше не знать о том, чем ты становишься, перестав быть легатом Старой Гвардии.
- Без «может».
- Обстоятельства изменились.
- Я заметил.
- Притом что знаю тебя уже двенадцать лет, - произнес Падре, - нельзя сказать, чтоб я очень быстро соображал.
- Думаешь, можно сказать, что ты меня знаешь?
- Когда ты летаешь - да. Все остальное время ты лжешь. Любишь больше зло, нежели добро, больше ложь, нежели говорить правду. Но в небе ты честен, и то, что я вижу, меня устраивает. Нас всех устраивает. Да ты это и сам знаешь.
Снова молчание.
Падре прав… А еще Падре мог бы добавить, что он единственный, кто более-менее в курсе, что такое Тир фон Рауб. Падре следит за ним, задает ему вопросы, требует ответов, дает полезные советы и вообще не стесняется вмешиваться в его жизнь. Интересно, это от недоверия? Падре опасается, что события, происходящие на земле, отразятся на том, что Тир делает в небе?
Или зачем ему?
- Это «что-то», - заговорил Тир, - то, что не легат Старой Гвардии, оно разное. Совсем. Поэтому Катрин никогда не сможет… ни один человек не сможет… сосуществовать. Даже при условии, что я не убью. Может, это предохранительный клапан, я не знаю, плата за способность к перевоплощению. Как бы там ни было, сделать ничего нельзя. Если я попытаюсь остановиться на чем-то одном, то рехнусь я, а не Катрин. И, знаешь, это будет гораздо хуже.
- А твой сын?
- Гуго? - Тир улыбнулся и поглядел вверх, как будто мог увидеть сквозь крышу ночное небо. - Представь себе, Падре, такую же тварь, как я, но при этом не демона. И не людоеда. Когда Гуго вырастет, я стану не нужен.
- Это вряд ли.
- Не тебе решать. И даже не Эрику…
Оборвав себя на полуслове, он прислушался к часовым.
Они заснули. Вот только что взяли и заснули, как будто выключил кто.
ГЛАВА 2
На досках стола меж кувшином
вина и ломтем хлеба
лежал стреноженный хищник,
трофей, добыча и хлам.
Евгений Сусаров

Не договорив, Тир вдруг насторожился, уставившись на дверь ангара. Взгляд его изменился. И Падре вскочил на ноги одновременно с ним.
Тир положил руку на колпак кабины Блудницы. Это было равносильно команде «по машинам». Падре кинулся к своему болиду, не дожидаясь приказа.
Запрыгнуть в болид и запустить двигатели - дело нескольких секунд.
Дверь ангара бесшумно откатилась в сторону, внутрь влетел комок пламени. Ослепил. Свалился на пол, немного не долетев до Блудницы. И Тир, вместо того чтобы сесть в машину, сдернул с фюзеляжа свою шинель, набросил ее на растекшийся по полу огонь.
В дверь метнулись тени - черные размытые силуэты. Падре не разглядел их толком: перед глазами плясали огненные точки. К болиду он уже не успевал, поэтому выхватил меч и бросился вперед. Услышал голос Тира - тот приказывал нападавшим остановиться. Но кто ж его слушать будет, это же явно керты, люди не бывают такими громадными.
В дверях уже слышались звуки ударов, но почему-то не слышно было голосов. Кто-то молча отлетел в глубь ангара. Суслик, он только с виду маленький и дохлый, а если врежет - мало не покажется. Когда Падре подоспел, тот в каком-то немыслимом пируэте ударил пятками в челюсти сразу двоих противников. Один ударился о стену и сполз, не подавая признаков жизни, второй мотнул головой, разинул рот… и налетел на меч Падре.
Итого - минус четверо. Три тела здесь, одно - за спиной, пытается встать. Сколько же их?..
Падре успел зарубить еще одного, прежде чем к делу подключились маги.
Потом он мог только смотреть, сдавленный полями так, что едва дышал, спеленатый, как младенец, и такой же беспомощный.
Вроде бы Тир успел поднять тревогу. Его должны были услышать - не так уж далеко, вон, буквально в сотне шагов, курят и гомонят празднующие победу техники. Неужели не слышали? Ну тогда что им стоит посмотреть в эту сторону?! Увидеть, как двоих, чума всех забери, старогвардейцев - старогвардейцев, не кого-нибудь! - тащат через поле к лесу кертские диверсанты.
Один из техников действительно обернулся, и Падре взвыл про себя от радости - вслух не получалось. Но ничего не произошло. Техник отвернулся обратно, а керты как бежали трусцой к лесу, так и продолжили бежать. Тира один из них тащил, перебросив через плечо, Падре волокли сразу двое, время от времени выдавая взбешенному эстремадцу пинка.
Тяжелый он, видите ли, тащить неудобно. А неудобно, так бросьте, уроды зубастые! Нечего хватать то, что унести не можете!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103