Есть только два приказа, которые Тир откажется выполнять, - приказ умереть за своего императора или приказ приблизиться к горящему огню.
- У фон Рауба был повод убить этих людей, - сказал Эрик, глядя в глаза Оскилу Моряку. - Женщина, которую они скрывали у себя, украла его сына.
Оскил сначала не поверил в то, что услышал. Медленно покачал головой:
- Он не шефанго.
- Я шефанго, - напомнил Эрик.
- Вы видели, что он сделал, ваше величество. Вы не можете с чистой совестью простить ему такое убийство.
- Моя совесть - это мое дело, правитель Оскил. А фон Рауб - мой человек. Я считаю, что он не совершил преступления. Если желаете, я готов выйти против вас на суд чести и перед богами доказать, что Тир фон Рауб действовал в рамках закона и убивал, имея на это право.
Эрик замолчал, предоставляя Оскилу самому додумывать то, что не было сказано.
Он кривил душой. Его ужаснуло это убийство, и дело было не в количестве жертв. Тир надругался над жизнью и над смертью, а заодно и над всем, что есть в людях человеческого. Но… Эрик сам указал ему на этот дом, сам навел на этих людей. А Тир, несмотря на чудовищность содеянного, ни в чем не отступил от их договора. Он действовал так, как требовала его природа, и в этой ситуации не приходится вспоминать о человечности.
Тира фон Рауба нужно было убить.
Необходимо было убить.
Эрик не собирался убивать его до тех пор, пока мог контролировать.
- Степан, мне нужна твоя помощь.
- И ты здравствуй, Ильрис. А я-то голову ломал, к чему бы мне снег в Салбыкте приснился.
- Что смешного?
- Да ничего. Просто не верю, что ты просишь о помощи. Еще раз, Ильрис, кому нужно помочь? Только честно.
- Тиру фон Раубу.
- Ты просишь за Черного?
- Я бы сказал, Степан, что я хочу, чтобы ты помог Черному. Это более верная формулировка.
- Ты проявляешь к нему слишком много внимания.
- С чего ты взял?
- Ильрис… Я и не припомню, когда ты добровольно брался за гадание, думаю, если такое и случалось, то еще до моего рождения. Но в прошлом месяце ты нашел убежище Катрин Зельц. Думаешь, я поверю в то, что это произошло случайно?
- Все верят.
- Или все достаточно вежливы, чтобы делать вид, что верят. Что тебе до Черного, Ильрис? Ты ненавидишь грязь, так почему взялся опекать его?
- Он одержим своим еще не родившимся сыном. Это кровь, Степан. Древняя кровь. Ребенок - собственность отца, и женщина, носящая ребенка, - собственность своего мужчины, но для большинства живущих в этом мире действуют другие правила, и в том мире, откуда явился Черный, - тоже. Так откуда эта одержимость? Я уверен - это инстинкт. Он инстинктивно следует законам, о которых ни здесь, ни там даже никогда не слышали.
- Ты думаешь, Черный сродни шефанго?
- Все может быть. Если это так, я обязан ему помочь. Если это не так, в этом нужно сначала увериться, а до тех пор я буду ему помогать. И ты тоже… Если, конечно, согласишься.
- Знаешь, Ильрис, когда ты научишься вспоминать о вежливости сразу, а не после того, как в приказном порядке изложишь просьбу, этот мир погибнет. Снег в Салбыкте уж точно пойдет. Считай это пророчеством.
- Да, кстати, я, кажется, забыл поздороваться. Добрый день, Степан. Ну что, мы договорились?
ГЛАВА 4
На твоем гербе - Роза Ветров,
На моем - Переломленный меч.
Но оба мы знаем цену слов
И горечь непрожитых встреч.
Дэн Назгул
В предпоследний день месяца граткхар, в полдень, когда вся Старая Гвардия была в небе и только Эрик отсутствовал, занимаясь какими-то государственными делами, Блудница вдруг слепо и бессмысленно заметалась из стороны в сторону.
«Взять!» - скомандовал Риттер, выполнявший в тот день обязанности помощника легата.
Взяли. Навалились с четырех сторон, прижали, заставили сесть.
Риттер чуть не за шиворот вытащил Суслика из машины и встряхнул, заорав ему в лицо:
- Что, мать твою, происходит?!
- Он родился, - тихо и бешено ответил тот. Нечеловеческие, вертикальные зрачки полыхнули алым в черной радужке. - Мой сын родился. Я не знаю, где он.
Риттер растерянно отпустил командира. Суслик казался невменяемым и, честно говоря, опасным. Что делать с ним, Риттер не знал. Зато Падре знал. Отодвинул Риттера, взял легата за плечи и произнес, наклонившись к его лицу, не обращая внимания на злобно сверкнувшие глаза:
- Раз он родился, значит, он жив. Еще вчера ты и в этом не был уверен, правда?
Суслик раздул ноздри, оскалился, как будто хотел укусить. Но опустил глаза. И вздохнул:
- Правда.
…Он чуть не свихнулся, когда почувствовал, как где-то далеко пробивается к свету, к жизни его сын. Заметался, пытаясь уловить направление, пытаясь хотя бы примерно определить, откуда, какими путями пришло это чувство: ярость, и боль, и бешеная жажда жизни.
Бесполезно.
И Падре прав, того, что Риддин жив, пока должно быть достаточно. На какое-то время этого знания хватит.
А что потом?
А потом был неожиданный приказ - Эрику, кажется, понравилось озадачивать легата Старой Гвардии неожиданными приказами. На сей раз его величество приказал Тиру отправляться на юг, на узкую нейтральную полосу, между Монсутом и Саронтом. Там, в одном из рыбацких поселков, Тир должен был встретиться со Степаном Батпыртау, главой саронтской разведки.
Идея была так себе. Встречаться с саронтцем, еще и Мечником, один на один на ничейной территории… нет, это даже не так себе, это верное самоубийство. Тир, однако, возражать не стал. В последние полгода он с трудом отделял рассудочное от эмоционального и все же соображал достаточно ясно, чтобы понимать: если Мечники захотят его убить - они убьют. Где угодно. Хоть в Рогере, хоть в безымянной рыбацкой деревне. А уж если Эрик захочет его убить, он не станет перекладывать эту работу на плечи Мечников.
Эрик каким-то чудом сумел спасти своего легата от Оскила, значит, в ближайшее время он не планирует убийства и не станет отправлять на смерть демона, который пока что приносит пользу.
Который пока что приносит больше пользы, чем вреда.
- Постарайся вернуться побыстрее, - сказал его величество. - Если задержишься, доблестные старогвардейцы сведут меня в могилу.
Невесть откуда берущаяся (и невесть куда девающаяся) тактичность была одной из тех черт Эрикова характера, которые не переставали удивлять Тира вот уже десять лет.
- Вернусь так быстро, как только смогу, ваше величество, - пообещал он. - Вы даже поседеть не успеете.
У поселка было свое летное поле - маленькое, на пару грузовых шлиссдарков, но с серьезными и ответственными служащими. Диспетчер увидел Блудницу издалека, и Тир, оказавшись над полем, тихо умилился тому, как старательно дежурный указывал место посадки, чуть не по слогам сигнализируя цветными флажками.
Ясно. Боевые болиды садятся здесь хорошо, если раз в году. А может, вообще никогда не садятся. Что им тут делать - боевым, когда пограничные летные поля под боком?
Не беспокоясь о том, что перепугают дежурного до полусмерти, Тир с Блудницей спикировали на землю. Бедолага с флажками отскочить, естественно, не успел: борт машины едва не шаркнул по его куртке. Но не шаркнул - старогвардейские понты никого не калечат.
Одним взглядом заставив человека проглотить все недобрые слова, Тир бросил Блуднице:
- Никуда не уходи.
И направился к диспетчерской. Степан Батпыртау должен был ждать его именно там.
По сравнению с начальником разведки Саронта, легат Старой Гвардии даже в повседневной форме выглядел настоящим пижоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
- У фон Рауба был повод убить этих людей, - сказал Эрик, глядя в глаза Оскилу Моряку. - Женщина, которую они скрывали у себя, украла его сына.
Оскил сначала не поверил в то, что услышал. Медленно покачал головой:
- Он не шефанго.
- Я шефанго, - напомнил Эрик.
- Вы видели, что он сделал, ваше величество. Вы не можете с чистой совестью простить ему такое убийство.
- Моя совесть - это мое дело, правитель Оскил. А фон Рауб - мой человек. Я считаю, что он не совершил преступления. Если желаете, я готов выйти против вас на суд чести и перед богами доказать, что Тир фон Рауб действовал в рамках закона и убивал, имея на это право.
Эрик замолчал, предоставляя Оскилу самому додумывать то, что не было сказано.
Он кривил душой. Его ужаснуло это убийство, и дело было не в количестве жертв. Тир надругался над жизнью и над смертью, а заодно и над всем, что есть в людях человеческого. Но… Эрик сам указал ему на этот дом, сам навел на этих людей. А Тир, несмотря на чудовищность содеянного, ни в чем не отступил от их договора. Он действовал так, как требовала его природа, и в этой ситуации не приходится вспоминать о человечности.
Тира фон Рауба нужно было убить.
Необходимо было убить.
Эрик не собирался убивать его до тех пор, пока мог контролировать.
- Степан, мне нужна твоя помощь.
- И ты здравствуй, Ильрис. А я-то голову ломал, к чему бы мне снег в Салбыкте приснился.
- Что смешного?
- Да ничего. Просто не верю, что ты просишь о помощи. Еще раз, Ильрис, кому нужно помочь? Только честно.
- Тиру фон Раубу.
- Ты просишь за Черного?
- Я бы сказал, Степан, что я хочу, чтобы ты помог Черному. Это более верная формулировка.
- Ты проявляешь к нему слишком много внимания.
- С чего ты взял?
- Ильрис… Я и не припомню, когда ты добровольно брался за гадание, думаю, если такое и случалось, то еще до моего рождения. Но в прошлом месяце ты нашел убежище Катрин Зельц. Думаешь, я поверю в то, что это произошло случайно?
- Все верят.
- Или все достаточно вежливы, чтобы делать вид, что верят. Что тебе до Черного, Ильрис? Ты ненавидишь грязь, так почему взялся опекать его?
- Он одержим своим еще не родившимся сыном. Это кровь, Степан. Древняя кровь. Ребенок - собственность отца, и женщина, носящая ребенка, - собственность своего мужчины, но для большинства живущих в этом мире действуют другие правила, и в том мире, откуда явился Черный, - тоже. Так откуда эта одержимость? Я уверен - это инстинкт. Он инстинктивно следует законам, о которых ни здесь, ни там даже никогда не слышали.
- Ты думаешь, Черный сродни шефанго?
- Все может быть. Если это так, я обязан ему помочь. Если это не так, в этом нужно сначала увериться, а до тех пор я буду ему помогать. И ты тоже… Если, конечно, согласишься.
- Знаешь, Ильрис, когда ты научишься вспоминать о вежливости сразу, а не после того, как в приказном порядке изложишь просьбу, этот мир погибнет. Снег в Салбыкте уж точно пойдет. Считай это пророчеством.
- Да, кстати, я, кажется, забыл поздороваться. Добрый день, Степан. Ну что, мы договорились?
ГЛАВА 4
На твоем гербе - Роза Ветров,
На моем - Переломленный меч.
Но оба мы знаем цену слов
И горечь непрожитых встреч.
Дэн Назгул
В предпоследний день месяца граткхар, в полдень, когда вся Старая Гвардия была в небе и только Эрик отсутствовал, занимаясь какими-то государственными делами, Блудница вдруг слепо и бессмысленно заметалась из стороны в сторону.
«Взять!» - скомандовал Риттер, выполнявший в тот день обязанности помощника легата.
Взяли. Навалились с четырех сторон, прижали, заставили сесть.
Риттер чуть не за шиворот вытащил Суслика из машины и встряхнул, заорав ему в лицо:
- Что, мать твою, происходит?!
- Он родился, - тихо и бешено ответил тот. Нечеловеческие, вертикальные зрачки полыхнули алым в черной радужке. - Мой сын родился. Я не знаю, где он.
Риттер растерянно отпустил командира. Суслик казался невменяемым и, честно говоря, опасным. Что делать с ним, Риттер не знал. Зато Падре знал. Отодвинул Риттера, взял легата за плечи и произнес, наклонившись к его лицу, не обращая внимания на злобно сверкнувшие глаза:
- Раз он родился, значит, он жив. Еще вчера ты и в этом не был уверен, правда?
Суслик раздул ноздри, оскалился, как будто хотел укусить. Но опустил глаза. И вздохнул:
- Правда.
…Он чуть не свихнулся, когда почувствовал, как где-то далеко пробивается к свету, к жизни его сын. Заметался, пытаясь уловить направление, пытаясь хотя бы примерно определить, откуда, какими путями пришло это чувство: ярость, и боль, и бешеная жажда жизни.
Бесполезно.
И Падре прав, того, что Риддин жив, пока должно быть достаточно. На какое-то время этого знания хватит.
А что потом?
А потом был неожиданный приказ - Эрику, кажется, понравилось озадачивать легата Старой Гвардии неожиданными приказами. На сей раз его величество приказал Тиру отправляться на юг, на узкую нейтральную полосу, между Монсутом и Саронтом. Там, в одном из рыбацких поселков, Тир должен был встретиться со Степаном Батпыртау, главой саронтской разведки.
Идея была так себе. Встречаться с саронтцем, еще и Мечником, один на один на ничейной территории… нет, это даже не так себе, это верное самоубийство. Тир, однако, возражать не стал. В последние полгода он с трудом отделял рассудочное от эмоционального и все же соображал достаточно ясно, чтобы понимать: если Мечники захотят его убить - они убьют. Где угодно. Хоть в Рогере, хоть в безымянной рыбацкой деревне. А уж если Эрик захочет его убить, он не станет перекладывать эту работу на плечи Мечников.
Эрик каким-то чудом сумел спасти своего легата от Оскила, значит, в ближайшее время он не планирует убийства и не станет отправлять на смерть демона, который пока что приносит пользу.
Который пока что приносит больше пользы, чем вреда.
- Постарайся вернуться побыстрее, - сказал его величество. - Если задержишься, доблестные старогвардейцы сведут меня в могилу.
Невесть откуда берущаяся (и невесть куда девающаяся) тактичность была одной из тех черт Эрикова характера, которые не переставали удивлять Тира вот уже десять лет.
- Вернусь так быстро, как только смогу, ваше величество, - пообещал он. - Вы даже поседеть не успеете.
У поселка было свое летное поле - маленькое, на пару грузовых шлиссдарков, но с серьезными и ответственными служащими. Диспетчер увидел Блудницу издалека, и Тир, оказавшись над полем, тихо умилился тому, как старательно дежурный указывал место посадки, чуть не по слогам сигнализируя цветными флажками.
Ясно. Боевые болиды садятся здесь хорошо, если раз в году. А может, вообще никогда не садятся. Что им тут делать - боевым, когда пограничные летные поля под боком?
Не беспокоясь о том, что перепугают дежурного до полусмерти, Тир с Блудницей спикировали на землю. Бедолага с флажками отскочить, естественно, не успел: борт машины едва не шаркнул по его куртке. Но не шаркнул - старогвардейские понты никого не калечат.
Одним взглядом заставив человека проглотить все недобрые слова, Тир бросил Блуднице:
- Никуда не уходи.
И направился к диспетчерской. Степан Батпыртау должен был ждать его именно там.
По сравнению с начальником разведки Саронта, легат Старой Гвардии даже в повседневной форме выглядел настоящим пижоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103