Обезьян везли в трюмах барж, отчего они сильно страдали от морской болезни, в точности так же, как их старшие братья, — они отказывались от еды, стонали и пачкали клетки. На острове их растаскивали по вольерам, сытно кормили, поили, а потом убивали, травя и заражая самыми страшными болезнями.
Поговаривали, что на остров привозили не только обезьянок, но и живых людей, вернее, не людей, а зэков, приговоренных к смертной казни, которых тоже травили и заражали, проверяя действие на человеческий организм тех или иных препаратов. Здесь они и умирали в страшных муках и здесь же захоранивались вместе с обезьянами в общих скотомогильниках, присыпаемые толстым слоем хлора и извести. Хотя, может, это просто сплетни.
Когда держава, которой нужны были новые виды оружия, развалилась, об острове забыли, прекратив его финансирование. С ученых взяли подписку о неразглашении и отправили их куда подальше. Немногих живых еще обезьян расстреляли из автоматов солдаты караульного взвода, стащив трупы баграми в одно место и зарыв в землю. Потому что кормить подопытных животных было все равно нечем, а вывозить на Большую землю дорого и опасно. Скоро на острове осталось лишь несколько биологов, которым некуда было податься, и взвод солдат-срочников, который охранял брошенные корпуса, вернее, то, что там еще оставалось. А осталось много чего! Но солдаты менее всего думали о сохранности имущества и более всего о задержавшемся дембеле. Когда за ними, с запозданием на три месяца, прибыла баржа, смены на ней не оказалось. Республика Казахстан стала суверенной страной со своим, не подчиняющимся Москве правительством, которому было не до каких-то там чужих секретных зон. Посылать же российских солдат на не принадлежащий России остров было чревато международным скандалом. Можно было попытаться заключить международный договор о совместном использовании принадлежащей Казахстану территории, но кто бы его стал подписывать?! Никто бы не стал, потому что для этого пришлось бы признать, что Союз, в нарушение всех международных норм и договоренностей, разрабатывал бактериологическое оружие. Остров Возрождения — это не Байконур, которым можно гордиться.
Пока облеченные властью чиновники в Москве ломали головы над решением проблемы, она разрешилась сама собой. Снизу.
Озверевшие от ожидания оказии дембеля взяли баржу на абордаж, побросав свои пожитки в трюм. Удержать их здесь было невозможно даже под угрозой расстрела, и трое командовавших ими офицеров бросились вслед за личным составом на последний отчаливающий от берега пароход. Тем более что им тоже уже несколько месяцев ничего не платили. За офицерами побежали последние бездомные биологи. Жить на острове без подвоза продуктов питания, топлива и множества других необходимых в быту предметов первой и прочих необходимостей было невозможно. Здесь даже Робинзон Крузо скис бы. Все это было похоже на паническое бегство. Это и было бегством...
Остров был брошен вместе со всем его содержимым. Единственное, что успели сделать ученые, это вытащить и зарыть наиболее опасные контейнеры на скотомогильнике.
После этого здесь пару раз появлялись представители казахских властей и заплатившие им немаленькие деньги за ознакомительную экскурсию журналисты. Потом — никто. Кроме этой вот лодки...
Кавказцы пришли на берег не с пустыми руками, пришли навьюченные мешками.
— Давай, поплыли, — сказали они.
— Плавает только дерьмо, по морю ходят, — поправил их кормщик.
Лодку стащили на воду и толкнули ее от берега. Японский мотор завелся с пол-оборота.
— Вы там хоть нашли, чего хотели? — неосторожно поинтересовался капитан.
Кавказцы промолчали.
Обратно пришли без приключений по спокойной воде. Пришли точно в то же место, откуда отправились в плавание, как и обещал капитан. Когда пристали к берегу и вытащили весь груз, кавказцы вытащили ножи и пропороли резиновые борта новой японской лодки, бросив ее на мелководье.
— Вы что делаете?! — ахнул капитан. — Зачем, лучше бы мне ее оставили, раз она вам не нужна!
Кавказцы только ухмыльнулись.
— Зачем мелочиться? — сказали они, отволакивая подальше и бросая в воду новенький японский мотор.
Капитан перестал возмущаться, почуяв недоброе.
— Иди, — сказали ему.
— Куда идти? — настороженно спросил он.
— Домой иди, шашлык делать. Иди-иди...
Капитан, косясь на пассажиров, сделал неуверенный шаг в сторону. И еще один.
— Эй, стой, а бабки? — крикнул один из кавказцев, вдруг вспомнив и вытащив из кармана пятьсот долларов.
Мгновение капитан сомневался, но потом сделал шаг назад, ухватив пальцами деньги. Деньги ему были очень нужны. Кавказец быстро перехватил его руку, дернул капитана к себе и, легко развернув спиной и прижав к своей груди, другой рукой чиркнул ему поперек горла ножом, которым только что дырявил лодку.
Чиркнул и брезгливо, с силой отпихнул капитана от себя, чтобы не испачкаться.
Капитан, страшно кругля глаза и хватаясь руками за шею, забулькал горлом. Сквозь его пальцы и из открытого рта потекла кровь. Он еще успел сделать несколько шагов и рухнул лицом вниз в песок.
Кавказцы забросили на плечи мешки и, о чем-то оживленно и весело разговаривая, пошли прочь.
Через неделю двое из них умерли от воспаления легких или, может быть, не от воспаления, а еще от чего — диагноз могли поставить только врачи, а к ним больные не обращались, потому что ближайшие врачи были только в русском военном госпитале, куда им путь был заказан.
Они умерли, и их похоронили на родовом кладбище.
Их смерть никого не удивила, за последние годы в Чечне к смерти привыкли, как к неизбежному и, в общем-то, обыденному событию. Странным было только то, что они погибли не от пули, осколка или штык-ножа, а от какой-то болезни. Но, видно, уж так было богу угодно. Вернее, в их случае — Аллаху...
Глава 12
— Заработать хочешь?
А кто не хочет? Все хотят! Делать-то чего?
А ничего особенного делать не надо было — всего-то перегнать машину из Чечни в Россию и оставить ее в определенное время в условленном месте, откуда ее чуть позже заберет покупатель. Вот и все! И даже убивать никого не надо! За такое дело да за такие бабки с удовольствием возьмется каждый второй чеченец. Если не первый! Но каждому его не предложили — предложили Вахе Мадаеву.
Он, конечно, с радостью согласился, потому что сидел без работы. Ну нет в Чечне работы, так как вся работа, которой обеспечивает население федеральная власть и за которую исправно перечисляет зарплаты и премиальные, существует только на бумаге. И те многочисленные школы, детские сады и больницы, которые нанятые бригады каменщиков, плотников и штукатуров в рекордные сроки восстанавливают из руин, тоже существуют на бумаге — в отчетах местных чиновников. Равно как не закупленные стройматериалы и горючка, которую сожгла воображаемая строительная техника.
А если вдруг из центра прибудет комиссия, то им покажут груду кирпичей, объяснив, что это и есть вновь отстроенная школа, которую накануне взорвали боевики, сразу после того, как туда завезли новую мебель, компьютеры и оргтехнику. И, получается, надо эту школу отстраивать вновь...
Откуда при таком положении дел рабочим местам взяться? Вот и приходится населению крутиться, кто как может, — женщинам на базаре торговать, мужчинам фугасы на дорогах закладывать за сто баксов штука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77