.. (Куражится.) Мы там спутников не запускаем, делаем куклам голоса, но мы рабочий народ, так? И как есть наша страна рабочих…
Вася. И крестьян.
Себейкин. Вот! И крестьян, то пускай, значит, нам чтоб это! Все! Ну-ка, подите-ка сюда!.. (Собирает во­круг себя мужчин.) Ну вот ты. Вот ты студент, да? Учишься, все учишься! Пока не ослепнешь от книжек своих или чахотку не заработаешь!.. А вот у меня в доме и книжек сроду не было! У меня пять классов, понял! Ты подожди, носом-то не крути! Ты, может, и умный, а чего у тебя и у чего у меня? Сообрази ученой-то башкой!.. Мы инженерув, что ль, не видали? Видали! В мыле весь бегает, глаза на лбу, башка пухнет, а только у него сто двадцать, а у меня, захочу, полторы – две в месяц нарисуется… Вась, скажи! Он и дома-то сидит чертит, а я отработал – и гуляй! Не так, что ль?.. Или мастером хотели сделать, на курсы посылали! (Смеется.) Помнишь, Вась? Но я им – что? Нет, говорю, спасибо, конечно, но только я об этом пацаном мечтал, в мастера-то! А те­перь – извините! Я за свое отвечаю, а за всех отвечать дураков нету! Над каждым стоять, за всю продукцию, за весь участок ответ держать? В одну смену раньше при­ходи, позже уходи, с другой задерживайся, – нетути! Мы уж если лишний часок задержимся, нам за него посчитай! Так, Вась? А мастер? Вьючный животный!.. Нет, мы и в субботу можем выйти, нам эта суббота ни к чему, мы и в празднички поработаем, нам не жалко, но уж по­прошу!.. Чтоб все в ажуре!..
Входит Клава с тарелками.
Студент. А вот Карл Маркс говорил, что богатство общества определяется количеством свободного времени у его граждан.
Себейкин. Чего? Какое богатство?
Студент. Общества.
Тесть. Да что ты слушаешь? В связи!..
Себейкин. Ты меня обществом не пугай! Вона мое общество! (Показывает на Клаву и Лизу.)
Клава (на ходу). Да что ж ты размахался-то сего­дня? Разошелся? (Выходит.)
Себейкин. Я дело говорю. Об смысле жизни.
Любин муж. Ну, про общество не надо. У нас лич­ное и общественное…
Себейкин. Да ладно, ты-то еще! Ты-то кто есть? Любкин муж? Ежели ты в месткоме заседаешь, то, дума­ешь, ты царь? Скажи спасибо, что баба твоя в магбзине работает, а то бы кукарекал ты со своими заседания­ми!.. Меня, может, тоже туда звали! Меня, может, в эти… вон туда, выбирать хотели!.. Скажи, Васьк!
Вася (смущенно). Отдыхай.
Себейкин (уже почти как Хлестаков). Я, может, в самом горсовете могу заседать! Может, я докладов могу сказать тыщу! И вообще! Но только мы не желаем! Вон Васька! Он, думаешь, кто? Он, думаешь, мастером не мог быть? Он главным инженером мог быть, понял?.. Ты не тушуйся, Васьк, не тушуйся!.. Но мы не хочим!.. Мы хочим как люди пожить!..
Адамыч. Какие люди, товарищ дорогой?..
Себейкин. Такие. Обыкновенные.
Адамыч. О всех надо думать, милый, чтоб всем хо­рошо.
Себейкин. Хи! «О всех!» Вот ты век прожил, хоро­ший старик, добрый. Ну и чего? Чего у тебя есть от твоей доброты-то?
Адамыч. У меня-то? У меня все есть.
Себейкин. Все! А чего все-то?
Адамыч. А что надо.
Себейкин. А что тебе надо?
Адамыч. А что есть.
Себейкин. Во! Что есть, то и надо! (Смеется. Васе.) Чего загрустил-то? Мы вона где можем быть! Только за­хоти! Мы с тобой кто есть? Работяги! И все дела! Мы!.. Мы!..
Входит Клава.
Клава. Мы, мы!.. Привет! Наговорился? Намахался?.. Стыда-то нету? Рабочим-то себя называть? Знаем мы вашу с ним (на Васю) работу! Пиво дуть да пере­куры перекуривать! Пораспустились в своей шарашкиной конторе! Буратинщики!.. Хорошие-то рабочие – те в орденах на портретах висят! А вы кто? На настоящем-то заводе когда ты работал?
Себейкин. Да ты чего это? Привет! Тебе вон хо­лодильники несут, а ты?..
Клава. Молчи лучше – «холодильники»! Раз-два! Прибавки-добавки! Знаем мы ваши добавки!
Себейкин. Да ты что, Клавдия? Ты чего это?
Теща. Правильно говорит! Я еще не так скажу…
Тесть. Будет вам! Чего бросаетесь? Вкупе… Вы­правляется в последнее время. Ввиду обстоятельств… Не слушай, Петь!..
Теща. «Выправляется»!..
Себейкин. Да вы что ж? Это как же?..
Клава. Ладно! Чтоб не размахивался-то больно! Ну, чего стал? Ты мне тут обиды не строй! Правда-то глаза колет!.. «Мы»! «Рабочие»! Людям стыдно сказать: сле­сарь называется! Медведям пищалки вставлять! Бе, ме!..
Лиза. Бе-ме!..
Себейкин. Ну, хорошо, Клавдия! Ладно!
Клава. Да ты не ладь, не боимся!
Теща. Видали! Еще и в обиде!..
Тесть. Хватит, сказали!.. Человек старается, а вы…
Себейкин. Вот бог бабу-то послал! У других, за­мечаю, когда деньги в доме, то и баба золото, прямо вся такая живая и сделается! А уж как деньгам конец, тут и начинается! А моя!.. Ей что так, что не так!.. Нет, все!.. Где это костюм мой был?..
Клава. Ну ладно, ладно! (Удерживает его.)
Вася. Петя, брось!..
Себейкин. Да нет уж, ну что ж такое? Хочешь, по­нимаешь…
Тесть. Брось, Петр, не ершись. Ввиду вышесказанного…
Себейкин. Да пустите, я уйду лучше, и все!.. (Уходит.)
Все за ним.
Клава. Ну хватит, при людях-то! (Обнимает его.)
Себейкин. Вот то-то что при людях!..
Клава. Хватит, остынь. (Улыбается.) Уж и баба ему плоха стала! Может, теперь этакую возьмешь, модную, которые в шинелях-то ходят?.. (Изображает.)
Себейкин. Да ладно глупости-то еще!
Клава. Остынь, праздник-то не порть!.. Вот тебе ру­баха новая, переоденешься тогда…
Себейкин (не может сдержать улыбку). Рубаха! Гляди, и меня тут не забыли! Видали? Вась?.. (Идет к выключателю, включает и выключает.)
Тесть (Клавдии). Не замечаешь?
Клава. Ох ты! И вправду! Аж глазам больно!..
Адамыч. Солнце!
Теща. На пять рожков!
Клава. Ну молодец, хорошо сделал!
Себейкин (уже оттаял). Большой театр!..
Клава (мирно). Привет, Большой! (Смотрит.) А что ж, так и будут пять штук гореть? Тут за один свет не расплотишься.
Себейкин (усмешка). Не боись, оплотим!..
Клава. Вы оплотите!.. Так надо было сделать, чтоб когда все горят, а когда не все. Не сварил?
Себейкин. Опять не так? Переделывать, что ли?
Клава. Да ладно уж!
Вбегает Нюра.
Нюра. Петь! Там тебе пианину несут!.. Что делать-то?..
Себейкин. Иди ты?!
Нюра. Пройти нельзя, уж на этаж поднимают. Ой, Петечка ты наш! Петр Федорыч!..
Себейкин. Пианину! Ну, дела! Девчонку обучим, будет дрын-дрын. (Показывает.)
Адамыч. Третье пианино в подъезде. Консервато­рия!
Тесть. Их обучишь, они потом от тебя же морду воротят. При обстоятельствах.
Любин муж. И пианино!..
Вбегает Теща.
Теща. Сюда, сюда давайте!
Слышно, как втаскивают пианино.
Возгласы грузчиков: «Давай, давай, разворачивай!» Все помогают.
Себейкин. А не такая она тяжелая!
Вася. Видала, Лизка, чего тебе отец-то отчудил?
Грузчики с лямками через плечо втаскивают пианино. Оно в упа­ковке.
Клава. Вот сюда ставьте, сюда. Так пускай постоит, потом распакуем. А то пока с пианиной разберешься, картошка остынет.
Нюра. Ну, чисто красный уголок! Ай батюшки!..
Теща. Поглядеть бы хоть.
Студент. Я сыграю.
Лиза. Это мое! Не дам!
Студент. Ну, знаете!
Себейкин. Да правильно, потом! Есть хочется! Прямо подвело. Пианину, что ли, не видели?
Люба. Пианино – не модно. Сейчас все на гитарах. (Студенту.) Скажи!..
Студент (пожимает плечами). Бесполезно! Отста­ет сознание от научно-технического прогресса.
Люба. Ну и родственнички у нас!
Грузчик. Ну все, значит? Распаковывать не бу­дете?
Себейкин. Ну его, потом!.. Выпьешь?
Грузчик. Да нет, спасибо, там еще товар… У вас одно пианино-то? А то, может, два? Адрес вроде похо­жий…
Себейкин (смеется). Да кто его знает, может, и два!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15