Американская яхта тотчас же повернула к западу, оставив по правому борту нагромождение торосов, вытянувшихся на четыре — пять миль. «Аляска» немедленно повторила тот же манёвр, «о взяла на этот раз левее „Альбатроса“, чтобы отрезать ему возможное отступление к югу.
Погоня становилась все более напряжённой. Соответственно направлению, какого вынужден был придерживаться «Альбатрос», «Аляска» пыталась настигнуть его с фланга, все больше и больше прижимая его к кромке ледяного поля. Американская яхта, потерявшая прежний курс, то и дело задерживаемая плавучими льдами, вынуждена была поминутно переходить на другой галс, — то устремляться к северу, то круто поворачивать на запад.
Эрик пристально следил из «вороньего гнезда» за крейсировкой противника, отвечая контрмерой на каждый его ход, как вдруг «Альбатрос» резко остановился и повернулся к «Аляске» носом. Длинная белая полоса, тянувшаяся к западу, объясняла причину этого неожиданного манёвра: «Альбатрос» очутился внутри настоящего залива, образовавшегося среди крутых изгибов ледяного поля, и, подобно хищнику, загнанному сворой борзых, повернулся лицом к врагу.
Молодой капитан «Аляски» ещё не успел спуститься на палубу, как снаряд со зловещим свистом пролетел над его головой.
Значит, «Альбатрос» был тоже вооружён и решил защищаться!
— Ну что ж, тем лучше, раз он первый открыл огонь! — сказал про себя Эрик и приказал стрелять.
Но его снаряду повезло не больше, чем снаряду Тюдора Броуна. Ядро упало в двухстах метрах от цели.
Бой разгорался, и стрельба становилась все более прицельной. Американский снаряд, начисто срезав большую рею «Аляски», разорвался на палубе и убил двух человек. В то же время шведский снаряд угодил прямо в рубку «Альбатроса» и, по-видимому, причинил большой ущерб. Частые выстрелы с той и другой стороны сильно повредили носовую часть и оснастку обоих судов.
Постепенно они сближались, делая быстрые повороты при обмене орудийными выстрелами. Но вот какой-то отдалённый гул стал примешиваться к грохоту пушек. Люди подняли головы и увидели, что небо на востоке стало совершенно черным.
Неужели ураган, завеса тумана или снежная буря помогут Тюдору Броуну скрыться? Всё, что угодно, но Эрик этого не допустит! И он решил взять американскую яхту на абордаж. Вооружив всех своих людей мечами, топорами и кинжалами, Эрик на предельной скорости направил своё судно к «Альбатросу».
Но Тюдор Броун не стал дожидаться нападения. Поспешно отступив, он повёл свой корабль вдоль ледяной кромки, через каждые пять минут посылая в сторону «Аляски» новый снаряд. Однако поле его действия было теперь очень сужено. Зажатый, как в тиски, между торосами и «Аляской», он решил пойти на отчаянный шаг, чтобы вырваться в открытое море. Попытался он это сделать после нескольких ложных манёвров, надеясь таким образом скрыть от противника свои истинные намерения.
Эрик ему не препятствовал. Но как раз в ту минуту, когда нёсшийся на всех парах «Альбатрос» оказался в пределах досягаемости, «Аляска» врезалась в него стальным тараном.
Удар был сокрушительный. В корпусе яхты появилась зияющая рана. Мгновенно отяжелев, «Альбатрос» замер в неподвижности, почти утратив всякую способность к маневрированию. «Аляска» между тем поспешно отошла назад и изготовилась к новой атаке. Нельзя было медлить, так как море становилось все более угрожающим.
Началась буря. Налетел юго-восточный шквал со снежным бураном. Ветер не только вздымал чудовищные волны, но и загонял плавучие льдины в глубину залива, где, словно в горле воронки, застряли оба корабля. Айсберги стремились сюда, казалось, со всех концов света. Эрик понял, что не может сейчас терять ни минуты и должен во что бы то ни стало вырваться из этой ловушки, иначе «Аляска» будет заперта в ней и заперта, быть может, навсегда. Повернув корабль бортом к востоку, он думал теперь только о борьбе с ветром, снегом и полчищем грохочущих льдин.
Но вскоре он убедился, что вырваться в открытое море невозможно. Буря неистовствовала с такой яростью, что ей не могли противостоять ни машина «Аляски», ни её стальной таран. Корабль продвигался с величайшим трудом, а порою вынужден был отходить на много метров назад. Мачты жалобно стонали под напором ветра. Густой снег, затемнявший небо и ослеплявший людей, покрывал уже толстым слоем палубу и такелаж. Льды, все больше нагромождаясь, накапливаясь и теснясь в узком заливе, при каждом порыве шквального ветра воздвигали новые непреодолимые преграды. «Аляска» вынуждена была отойти к границе ледяного поля и почти на ощупь отыскать первую попавшуюся бухту, чтобы переждать в ней непогоду.
Между тем американская яхта скрылась в снежном вихре. Плачевное состояние, в которой она была приведена тараном «Аляски», заставляло сомневаться в возможности её сопротивления буре. Ещё труднее было предположить, что ей удалось выбраться в открытое море.
К тому же положение становилось столь критическим, что Эрик вынужден был заботиться сейчас не о преследовании противника, а о спасении «Аляски». Опасность увеличивалась с каждой минутой.
Нет ничего страшнее этих арктических бурь, когда стихийные силы природы как будто только затем и пробуждаются, чтобы дать почувствовать мореплавателям, как ужасны были некогда катаклизмы ледникового периода. Царила кромешная тьма, хотя в тех странах, где день отличается от ночи, часы ещё не показывали и пяти пополудни. Так как паровая машина застопорилась, нечего было и думать зажечь электрический прожектор. К завыванию урагана, к раскатам грома, к скрежету налетающих и обрушивающихся друг на друга плавучих льдин присоединялся ещё во мраке треск ледяного поля, которое ломалось и крошилось со всех концов. При образовании каждой новой трещины завывание бури заглушалось грохотом взрыва, словно стреляли из пушки во время бедствия. Частота этих взрывов свидетельствовала о том, что расщелин образовалось бесчисленное множество.
Вскоре «Аляске» пришлось испытать на себе силу встречных ударов. Небольшая бухта, где она нашла укрытие, заполнилась, так же как и все излучины залива, дрейфующим льдом. Перед кораблём выросла сплошная ледяная стена, словно сцементированная непрерывно падающим снегом. «Аляска» очутилась в плену. Скрежет её корпуса сливался с шумом ломающихся льдов, которые напирали на неё со всех сторон. Ежеминутно можно было ожидать, что остов судна сломается, как яичная скорлупа, и это непременно случилось бы, если бы его заблаговременно не укрепили на случай такого страшного сдавливания.
Эрик решил не сдаваться без борьбы. Не теряя времени, он бросил всех людей на возведение вокруг корабля преграды из вертикально поставленных тяжёлых брёвен, чтобы по возможности смягчить силу давления, распределив её на более широкую поверхность. Но эти подпоры, и в самом деле защитившие корпус судна, вскоре вызвали другую, непредвиденную опасность, которая могла стать роковой.
Корабль, вместо того, чтобы быть раздавленным, теперь, при малейшем колебании ледяного поля, приподнимался из воды и затем падал на лёд с силой парового молота. С минуту на минуту при любом из таких страшных ударов он мог расколоться, дать течь, пойти ко дну. Чтобы отразить эту опасность, существовало только одно средство:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Погоня становилась все более напряжённой. Соответственно направлению, какого вынужден был придерживаться «Альбатрос», «Аляска» пыталась настигнуть его с фланга, все больше и больше прижимая его к кромке ледяного поля. Американская яхта, потерявшая прежний курс, то и дело задерживаемая плавучими льдами, вынуждена была поминутно переходить на другой галс, — то устремляться к северу, то круто поворачивать на запад.
Эрик пристально следил из «вороньего гнезда» за крейсировкой противника, отвечая контрмерой на каждый его ход, как вдруг «Альбатрос» резко остановился и повернулся к «Аляске» носом. Длинная белая полоса, тянувшаяся к западу, объясняла причину этого неожиданного манёвра: «Альбатрос» очутился внутри настоящего залива, образовавшегося среди крутых изгибов ледяного поля, и, подобно хищнику, загнанному сворой борзых, повернулся лицом к врагу.
Молодой капитан «Аляски» ещё не успел спуститься на палубу, как снаряд со зловещим свистом пролетел над его головой.
Значит, «Альбатрос» был тоже вооружён и решил защищаться!
— Ну что ж, тем лучше, раз он первый открыл огонь! — сказал про себя Эрик и приказал стрелять.
Но его снаряду повезло не больше, чем снаряду Тюдора Броуна. Ядро упало в двухстах метрах от цели.
Бой разгорался, и стрельба становилась все более прицельной. Американский снаряд, начисто срезав большую рею «Аляски», разорвался на палубе и убил двух человек. В то же время шведский снаряд угодил прямо в рубку «Альбатроса» и, по-видимому, причинил большой ущерб. Частые выстрелы с той и другой стороны сильно повредили носовую часть и оснастку обоих судов.
Постепенно они сближались, делая быстрые повороты при обмене орудийными выстрелами. Но вот какой-то отдалённый гул стал примешиваться к грохоту пушек. Люди подняли головы и увидели, что небо на востоке стало совершенно черным.
Неужели ураган, завеса тумана или снежная буря помогут Тюдору Броуну скрыться? Всё, что угодно, но Эрик этого не допустит! И он решил взять американскую яхту на абордаж. Вооружив всех своих людей мечами, топорами и кинжалами, Эрик на предельной скорости направил своё судно к «Альбатросу».
Но Тюдор Броун не стал дожидаться нападения. Поспешно отступив, он повёл свой корабль вдоль ледяной кромки, через каждые пять минут посылая в сторону «Аляски» новый снаряд. Однако поле его действия было теперь очень сужено. Зажатый, как в тиски, между торосами и «Аляской», он решил пойти на отчаянный шаг, чтобы вырваться в открытое море. Попытался он это сделать после нескольких ложных манёвров, надеясь таким образом скрыть от противника свои истинные намерения.
Эрик ему не препятствовал. Но как раз в ту минуту, когда нёсшийся на всех парах «Альбатрос» оказался в пределах досягаемости, «Аляска» врезалась в него стальным тараном.
Удар был сокрушительный. В корпусе яхты появилась зияющая рана. Мгновенно отяжелев, «Альбатрос» замер в неподвижности, почти утратив всякую способность к маневрированию. «Аляска» между тем поспешно отошла назад и изготовилась к новой атаке. Нельзя было медлить, так как море становилось все более угрожающим.
Началась буря. Налетел юго-восточный шквал со снежным бураном. Ветер не только вздымал чудовищные волны, но и загонял плавучие льдины в глубину залива, где, словно в горле воронки, застряли оба корабля. Айсберги стремились сюда, казалось, со всех концов света. Эрик понял, что не может сейчас терять ни минуты и должен во что бы то ни стало вырваться из этой ловушки, иначе «Аляска» будет заперта в ней и заперта, быть может, навсегда. Повернув корабль бортом к востоку, он думал теперь только о борьбе с ветром, снегом и полчищем грохочущих льдин.
Но вскоре он убедился, что вырваться в открытое море невозможно. Буря неистовствовала с такой яростью, что ей не могли противостоять ни машина «Аляски», ни её стальной таран. Корабль продвигался с величайшим трудом, а порою вынужден был отходить на много метров назад. Мачты жалобно стонали под напором ветра. Густой снег, затемнявший небо и ослеплявший людей, покрывал уже толстым слоем палубу и такелаж. Льды, все больше нагромождаясь, накапливаясь и теснясь в узком заливе, при каждом порыве шквального ветра воздвигали новые непреодолимые преграды. «Аляска» вынуждена была отойти к границе ледяного поля и почти на ощупь отыскать первую попавшуюся бухту, чтобы переждать в ней непогоду.
Между тем американская яхта скрылась в снежном вихре. Плачевное состояние, в которой она была приведена тараном «Аляски», заставляло сомневаться в возможности её сопротивления буре. Ещё труднее было предположить, что ей удалось выбраться в открытое море.
К тому же положение становилось столь критическим, что Эрик вынужден был заботиться сейчас не о преследовании противника, а о спасении «Аляски». Опасность увеличивалась с каждой минутой.
Нет ничего страшнее этих арктических бурь, когда стихийные силы природы как будто только затем и пробуждаются, чтобы дать почувствовать мореплавателям, как ужасны были некогда катаклизмы ледникового периода. Царила кромешная тьма, хотя в тех странах, где день отличается от ночи, часы ещё не показывали и пяти пополудни. Так как паровая машина застопорилась, нечего было и думать зажечь электрический прожектор. К завыванию урагана, к раскатам грома, к скрежету налетающих и обрушивающихся друг на друга плавучих льдин присоединялся ещё во мраке треск ледяного поля, которое ломалось и крошилось со всех концов. При образовании каждой новой трещины завывание бури заглушалось грохотом взрыва, словно стреляли из пушки во время бедствия. Частота этих взрывов свидетельствовала о том, что расщелин образовалось бесчисленное множество.
Вскоре «Аляске» пришлось испытать на себе силу встречных ударов. Небольшая бухта, где она нашла укрытие, заполнилась, так же как и все излучины залива, дрейфующим льдом. Перед кораблём выросла сплошная ледяная стена, словно сцементированная непрерывно падающим снегом. «Аляска» очутилась в плену. Скрежет её корпуса сливался с шумом ломающихся льдов, которые напирали на неё со всех сторон. Ежеминутно можно было ожидать, что остов судна сломается, как яичная скорлупа, и это непременно случилось бы, если бы его заблаговременно не укрепили на случай такого страшного сдавливания.
Эрик решил не сдаваться без борьбы. Не теряя времени, он бросил всех людей на возведение вокруг корабля преграды из вертикально поставленных тяжёлых брёвен, чтобы по возможности смягчить силу давления, распределив её на более широкую поверхность. Но эти подпоры, и в самом деле защитившие корпус судна, вскоре вызвали другую, непредвиденную опасность, которая могла стать роковой.
Корабль, вместо того, чтобы быть раздавленным, теперь, при малейшем колебании ледяного поля, приподнимался из воды и затем падал на лёд с силой парового молота. С минуту на минуту при любом из таких страшных ударов он мог расколоться, дать течь, пойти ко дну. Чтобы отразить эту опасность, существовало только одно средство:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57