— Да, да, да! — ответила Сесиль, выпрямившись и с каждым словом хлопая в ладоши. — Если пойдет слух, что представление отменяется хоть на один вечер, пиши пропало.
— Вот как? Продолжайте.
— Поэтому полицейские сидели в театре, смотрели шоу. В перерыве, в восемь сорок пять, я хотела отдохнуть, а они, черти, снова явились с расспросами. Ну это уж слишком!
— Что вы им рассказали?
— Точно то же, что и вам. Вам побольше.
— Кстати, вы упомянули, что ваш муж любил играть. В карты? На скачках?
На смуглом лице промелькнуло презрительное выражение.
— В карты? На скачках? Боже сохрани. Он этого терпеть не мог. Говорит: «Никаких азартных игр. Я покупаю акции, пакеты акций». Я говорю: «Хорошо. Спроси совета в банке, в хорошей брокерской конторе». — «В банке? — говорит Абу. — Нет! Там посоветуют надежные бумаги с очень маленькой прибылью. Я хочу получить пятьдесят, сто, двести процентов». А я говорю: «Выходят те же самые азартные игры. Тебя все равно надуют».
Сесиль замолчала, переводя дыхание после быстрой страстной речи. Батлер молчал, не двигался, пристально наблюдая за ней.
— Ну, — пожала она плечами, — как-то пришел домой, рассказал, что ему посоветовали сделать очень крупное тайное капиталовложение. В конторе посоветовали, в самой уважаемой во всем Лондоне.
— В какой? — резко перебил ее Батлер. — В какой конторе?
— Я тогда не знала. Когда речь шла о деньгах, Абу вечно скрытничал. Не назвал ту контору, даже когда… когда…
— Дальше!
Сесиль тяжело сглотнула.
— Два дня назад он пришел сюда, в театр, просто в неописуемом виде. Руки тряслись, мне почти целиком пришлось вести представление, как сегодня. Признался, что два-три месяца назад его уговорили вложить шесть тысяч фунтов в одну англо-американско-иракскую нефтяную компанию. И он только что выяснил, что такой компании вообще нет, его обманули. А название адвокатской конторы я услышала только сегодня от полицейских: «Прентис, Прентис и Воган».
В гримерной стало так тихо, что слышалось слабое бульканье и шипение в паровой батарее.
Борясь с приступом тошноты, Хью Прентис спокойно и властно вмешался:
— Батлер! Позвольте, пожалуйста, мне спросить.
— Пожалуйста, валяйте.
Сесиль повернулась к Хью. Он почуял ее женственность, увидел призывный, волнующий взгляд и приступил к допросу:
— Надеюсь, вам известно, что наша фирма никогда не консультирует клиентов по инвестиционным вопросам?
— Да, — кивнула Сесиль, — теперь уже известно.
— Что это значит? Объясните, пожалуйста.
Она надула губы, скорчив гримасу, отвела на секунду глаза, потом снова взглянула на Хью и объявила с каким-то вызовом:
— Отчасти поэтому Абу и узнал, что его обманули. Выяснил, что какой-то обманщик прикинулся служащим этой самой конторы, пред… пред…
У Хью в душе вспыхнула слабая искра надежды. Неужели ему, наконец, повезет?
— Представившись партнером? — подсказал он.
— Спасибо, я очень хорошо говорю по-английски. Не знаю, партнером или не партнером, но обманщик представился служащим!
Ох, только бы дойти до конца! Только бы тихо-тихо подвести ее к самой сути! Хью подался вперед.
— Сесиль, — сказал он, — вы знаете, что полиция подозревает меня в убийстве Абу? Это мог сделать либо я, либо другой скрывающийся человек, которого зовут Джим Воган.
— Воган? Ох! В девять часов его уже поймали.
— Поймали Джима Вогана? Где?
— Точно не знаю! — выкрикнула Сесиль. — Полицейские говорили так быстро, все вместе, я совсем растерялась. По-моему, на квартире у вашей сестры.
— Арестовали?
— Нет. Допросили. Он что-то рассказывал насчет кейса, я не поняла. Кажется, доказал, что это не его кейс. Полицейские сказали, он чистый, как в кино говорят.
— Тогда остаюсь только я. Вы верите, что я убил вашего мужа?
— Пф! — фыркнула Сесиль, не сводя с него глаз. — Конечно нет. Я мужчин знаю. Как только вы вошли, я сразу же поняла.
— Знаете, я в самом деле партнер юрисконсультской фирмы. Могу доказать, что никогда не продавал фальшивых нефтяных акций. Скажите на милость, зачем мне понадобилось убивать Абу?
Что сквозило в глазах, в губах, даже в широких ноздрях женщины — сочувствие, симпатия? Она медленно дышала, обхватив руками колени, обтянутые золотисто-алым халатом. И вдруг спросила:
— В самом деле хотите услышать?
— Конечно.
— Ну, полиция думает, что Абу побежал к вам в контору, чтобы отыскать мошенника.
— Вполне возможно. Это многое объясняет.
— Хорошо. Он послал письмо вашему дяде, а вы ничего не знали. Прибежал, принялся толковать о нефтяной компании и обманщике и только запутал дело. Он плохо говорил по-английски. Может быть, вы подумали, будто он угрожает, обозвали его сумасшедшим, Абу разозлился, полез в драку… Вечно скандалил с высокими мужчинами вроде вас…
— Тогда я схватил мавританский кинжал и зарезал его. Так?
— Да.
— Действительно, мотив. По крайней мере, хоть какой-то мотив. Нелепый, смешной, но звучит…
Краешком глаза Хью покосился на Батлера, который, перебросив пальто через руку, стоял лицом к зеркалу с закрытыми глазами и слушал.
— Сесиль, — тихо сказал Хью, — я в ваших словах не сомневаюсь, но почему полиция столько вам сообщила, даже высказала свое мнение?
— Разве вы еще не поняли?
— К сожалению, нет.
— Все это время, — просто ответила она, — здесь был и ваш дядя.
— Дядя Чарлз?
— Да. Как только обнаружили мертвого беднягу Абу, полиция ему позвонила, спросила, что это за чертовщина. Он еще раньше их в театр приехал.
— Ради бога! Дальше.
— Выслушал до конца полицейских, меня и сразу успокоился. Даже инспектор Макдуф, который одних шотландцев считает порядочными, признал, что он в полном порядке. Как можно уважать этого старого… Не знаю, как можно его уважать! А они его зауважали.
— Не волнуйтесь, Сесиль. Что именно он сказал полицейским?
Женщина напряженно пожала плечами:
— Сказал, наверно, они правы.
— Вот как! — шепнул Батлер, не открывая глаз.
— Сказал, — продолжала Сесиль, по-прежнему глядя на Хью, — что вы… как это?., вспыльчивый, неуравновешенный, легко слетаете с катушек, потеряли голову, схватили нож, когда Абу полез в драку… Сказал, однако, что ничего страшного.
— То есть как?
— Сказал, в худшем случае вас обвинят в непредумышленном убийстве. А если со стороны защиты будет выступать Патрик Батлер, то представят дело как самозащиту.
Барристер по-прежнему стоял перед зеркалом с закрытыми глазами.
— Естественно, — саркастически вставил он, — Грандисон Прентис прекрасно знает, что я способен это сделать. Ну, что скажете, старина? Пойдете сдаваться?
— Нет! — возопил Хью так, что комната дрогнула. Сесиль с безумной радостью во взоре сорвалась с пуфа, халат соскользнул с плеч, она его поспешно поправила и снова села.
— Значит, не хотите являться с повинной? — настойчиво повторил адвокат.
— Нет! Вы же видите, я на свободе, Джим оправдан, а это единственное, что меня угнетало. Отказываюсь от любых уговоров о явке с повинной. Причем это еще не все. Дядя Чарлз, Моника, даже Джим сговорились превратить меня в козла отпущения исключительно для того, чтоб самим избежать неприятностей или скандала. По их мнению, ничего страшного, раз меня не повесят, не бросят в тюрьму… Пусть катятся ко всем чертям! — рявкнул Хью. — Я буду бегать от полиции, пока не докажу свою непричастность к убийству, даже если для этого потребуется чудо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52